Всероссийская православная выставка«Современное церковное искусство»

Всероссийская православная выставка

«Современное церковное искусство»

рецензия

Православная культурология определяет культуру как систему жизненных ценностей человека и общества, выявляемую в их творчестве. Наша эра знает две такие системы: культуру сотериологическую, где главной ценностью является спасение (греч.-сотерио), праведная жизнь во Христе. И культуру эвдемоническую, где главной ценностью является счастье (греч.-эвдемония), наслаждение вольной и счастливой жизнью.

Праведной жизнью во Христе создан иконный мир христианской культуры –иконосфера. Все в этой культуре символично, всякой своей гранью, действием и предметом она предстает как эпифанический символ, соединяющий дольнее с Горним и являющий Небесное – земному.

Культура Нового времени, с эпохи Ренессанса до начала XX столетия, создала мир искусства. Ядром его является произведение искусства, создаваемое по законам красоты и являющее мир человека во всем его богодарованном богатстве и богопротивной падшести.

Известный иконописец наших дней монахиня Иулиания (М.Н.Соколова) называла икону «наглядным свидетельством вечности», определяла ее «как плод духовного опыта», несущего «на себе все черты небесного: неразвлекательную молитвенную собранность, глубину таин веры, гармонию духа, красоту и чистоту бесстрастия, величие смирения и простоты, страх Божий и благоговение. Перед ней затихают страсти и суета мира; она высится над всем в ином плане бытия». А другой замечательный иконописец архимандрит Зинон в согласии добавляет: «Икона ничего не изображает, она являет. Она есть явление Царства Христова, явление преображенной, обоженной твари… Качество иконы определяется тем, насколько она близка к Первообразу, насколько она соответствует той духовной высоте, о которой она

свидетельствует».

К сожалению, большинство участников выставки, видимо, не продумали и не определили для себя, где они находятся в этом скрытом противостоянии культур. Выставка обнаружила непонимание большинством из них принципиальной разницы между иконой и произведением искусства, а у некоторых, вроде, Балмасова (Ярославль) и сознательное желание придать большую привлекательность изображению отточенностью иконного письма, обильным использованием драгоценных материалов. Такому изделию можно подивиться, оно вызывает желание обладать им, однако икона создается для других целей.

С ориентацией на взыскательного ценителя иконной красоты в ее позднем изводе написан житийный образ прп.Андрея Рублева, о житии которого известно, однако, так мало, что непонятно, откуда составители иконографии набрали материал для 16 клейм.

В одной из витрин были помещены наборы икон убывающего размера вплоть до практической утраты различимости изображения. Такое умаление образа в угоду демонстрации ловкости лесковского Левши в иконном деле представляется недопустимым.

Кажется, новую тему открывают резные иконы Азбухановых, но эта тема эстетическая, развлекающая красотой материала, искусством резьбы, мелочной выделкой разнообразных фактур.  Подход станковиста с современным отношением к материалу, выявлению его фактурных свойств хорошо виден в композиции «Иоанн Предтеча», где пророчество о Царстве Небесном на эффектно раскрученном свитке вступает в противоречие с  торжеством посюсторонних художественных ценностей.

Более цельными выглядят резные иконы мастерской П.Минина из Омска с их неприглаженной фактурой и сохраненным древесным массивом. Наивным представляется решение церковных дверей с архангелами в клеймах и классицистическими филенками и реликтовым преобладанием передней плоскости в напольных киотах. В то время как в изделиях из г.Щигры (Свято-Троицкое братство) орнаментально-декоративные элементы дробят целостный объем престола и выглядят порой слишком затейливыми и развитыми для киотов и аналоев

В целом проблема резного изображения требует вдумчивого историко-богословского изучения и обсуждения. Дерево слишком «плотяно». Древние примеры являются, как правило, редкими и поздними в своей эпохе свидетельствами «порчи» иконного мира, данью реликтовому сознанию, вроде «Христа в темнице» из Перми, или разрушительной новизне восточно-европейского барокко.

Стремление получить впечатляющий результат за счет свойств материала лежит в основе работ художников из Дятьково, представивших фрагменты хрустального иконостаса, потира и ряда других вещей. Надо сразу сказать, что канонические правила запрещают изготовление богослужебных сосудов из хрупких материалов. Кроме того, хрусталь сильно зависит от световой среды. При перемене освещения он гаснет или наполняется светом, играет и разве что не звучит. Таким образом, свойства хрусталя как иконного символа не только ничтожны, но отрицательны. Ссылки на аналоги XIX века свидетельствуют об обратном: то было время духовного кризиса, который породил в том числе и подобные эксперименты. Недопустимым представляется изображение Богоматери на функциональных сосудах из хрусталя с ликом или без лика, как это представлено на выставке.

В изделиях иконописной мастерской Гребенниковых образ подчас заслоняется обилием ювелирного сопровождения.

Эрудиция и изобретательность мастера, высокое качество изделий мастерской Ю.Федорова не позволяют им, однако, пересечь невидимую грань, отделяющую ювелирное искусство от символического значения золота в иконном мире Средневековья. Насыщение внутреннего поля креста многофигурными композициями миниатюрной выделки придает изображению затейливый характер, лишая его той строгой монументальности, которая была присуща «малой пластике» во времена непошатнувшейся веры. Серьезного разговора заслуживает часто неоправданная иконографическая смелость маэстро, которая оправдывается порой ссылкой на древние изводы. Однако, древность не является критерием истинности решения. Кроме того, иконографический материал по природе своей консервативен и не поддается пусть и вдохновенно творческой, но приватной манипуляции. Согласно Евангелию, Богородица стояла «при креста Иисуса» (Ин.19:25), и помещение Ее в разных изводах в средокрестии вступает в противоречие со Священным Писанием. Что же касается Священного Предания, то это вопрос, требующий компетентного соборного обсуждения.  

Отрадную альтернативу большей части экспонатов представляют работы выпускников Свято-Тихоновского гуманитарного университета, в которых ощутимы заветы монахини Иулиании (лицевое шитье, икона «Иоанн Креститель»), и Школы «Со-действие» (лицевое шитье), название которой переводится на греческий как «синергия», что означает совместное действие Бога и человека и является как условием спасения человека, так и основой иконотворчества. К этой группе следует причислись традиционные по технике вышитые иконы В.Шаповаловой с пожеланием работать над фактурой света (фона). 

Шитье на облачениях Ново-Тихвинского монастыря имеет праздничный характер, однако эта праздничность в большей степени представляется весельем, чем свидетельством таинственного торжества. Иконы Спаса и Богоматери подражают эталонным византийским образцам XII века с еще недостаточно уверенным расположением изображения в иконном поле.

Деисус иконописной мастерской Троице-Сергиевой Лавры поразил академической правильностью воспроизведения древнего образца, чеканностью форм и самодостаточной отчужденностью.

Своеобразным эталоном иконности на выставке и образцом работы с материалом является мозаика А.Корноухова Воскресение Христово (Сошествие во ад). Стоит подумать о том, чтобы впредь представлять шире и полнее мозаику и фреску в технически доступных в наше время качественных воспроизведениях.

В целом выставка получилась, хотя и не стала по-настоящему представительной, и вряд ли в этом отношении оправдано ее определение «всероссийская». Несомненно, общая картина гораздо богаче, проблемнее и многообразнее.

29 сентября 2005 г.

Член Искусствоведческой епархиальной комиссии

настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Филях

священник (Б.Михайлов)

Организатор выставки современного церковного искусства «РелигиоГалариа», генеральный директор ООО «Новые выставки» Егоров В.А.

В современной культурной жизни России православные выставки-ярмарки  стали привычным явлением. В 1996 году, когда по благословению Святейшего Патриарха мы провели первую ярмарку «Рождественский Дар», в экспозицию удалось собрать всего 33 участника. Теперь почти во всех епархиях и крупных городах проводятся православные ярмарки, а в участие в них вовлечены тысячи церковных и светских организаций. Только в Москве ежегодно проводится около двух десятков таких мероприятий. Но ярмарки, при своей праздничности, многолюдности и пестроте не дают возможности посетителям разглядеть и созерцать лучшие образцы искусства современных мастеров, которых сегодня стало уже немало и уровень их работ очень высок. Для этого необходимы другие залы и другая форма подготовки и экспонирования.

Именно поэтому, когда мы приступили к разработке проекта выставки современного церковного искусства, была выбрана сугубо светская площадка Центрального Дома художника. Нам также пришлось принять те правила организации мероприятий, которые устоялись в среде художественных салонов и галерей. Это отразилось и на составе отборочной комиссии и на правилах участия художников и даже на названии выставки, которое до сих пор многих смущает. Нам хотелось, чтобы самые широкие круги любителей и ценителей современного светского искусства, коллекционеры, владельцы художественных галерей, искусствоведы смогли оценить уровень работ церковных художников.

Трудности в организации были большими. Начиная с того, что директор ЦДХ, сославшись на то, что «современного церковного искусства нет», согласился предоставить зал только на тех финансовых условиях, на которых проводятся меховые салоны и коммерческие промышленные выставки. Были и трудности с отбором работ. Некоторые руководители иконописных мастерских заявляли о своей исключительности и требовали убрать из экспозиции работы других художников. Один из участников- Александр Р., возглавляющий иконописную мастерскую, уехал не заплатив. Но это, наверное, неизбежно при всяком новом начинании.

Выставка, однако, получилась красивая и впечатляющая. Были представлены работы художников из 15 регионов России и почти все виды церковного искусства. Иконопись, ювелирное дело, резьба по камню, дереву и кости, мозаика, лицевое шитье, медное литье. Особую радость нам доставил проведенный «круглый стол» по вопросам современного церковного, на котором столкнулись точки зрения искусствоведов, самих художников и представителей церкви.

В заключении хочу выразить глубокую признательность за помощь в организации выставки Архиепископу Истринскому Арсению, Председателю искусствоведческой комиссии при епархиальном Совете г. Москвы отцу Владимиру Силовьеву, члену искусствоведческой комиссии отцу Борису Михайлову, отцу Владимиру Антонову из Храма Большое Вознесение, доктору искусствоведения, профессору Рындиной А.В., сотруднику Музея древнерусского искусства им. Андрея Рублева Гнутовой С.В. и профессору Кутейниковой Н.С. из Санкт Петербурга.

Н.С. Кутейникова – кандидат искусствоведения, профессор кафедры русского искусства Института им. И.Е. Репина РАХ, член Союза художников России /Санкт-Петербург/

Оценивая ситуацию в развитии современной культуры Православия, хочу заметить, что современный период мы можем обозначить, как период постепенного обретения навыков, в большой степени формального, ремесленного характера. Каждый художник словно изучает азбуку, складывает слова и так далее. И хотя процесс развития церковного искусства необычайно динамичен, его можно охарактеризовать как период «школы». Как любой интенсивный процесс он имеет свои положительные и отрицательные моменты. Наиболее сложным является постижение сути Православия в искусстве, его предназначения. Однако, боятся ошибок не следует. Это нормальный период поисков и без него вряд ли мы придем к желаемым результатам. Ясно, что художники должны работать рука об руку о священнослужителями, укрепляя себя в Вере, углубляя себя в богословие. Однако нельзя не заметить , что и священникам нередко сегодня недостает знаний в области искусства, понимания истории развития культуры Православия, ее различных этапов,  стилистических особенностей, специфики решения проблем синтеза искусств в организме храма , проблем воссоздания разрушенных памятников и т.д. Для решения этих задач необходима добрая воля обеих сторон. Общих разговоров о необходимости святости образов явно не достаточно.

Мое знакомство с состоянием иконописного дела в России в целом, со многими ее центрами, позволяет говорить о заметных успехах.  Осмысление богословской сущности иконы характерно для ряда иконописцев не только двух столиц, но и таких город как Сыктывкар, Омск, Курск, Воронеж и др. К сожалению, эта выставка, организованная в столь сжатые сроки, не могла дать полное представление. Однако следует поблагодарить ее организаторов и куратора профессора А.В. Рындину за то, что эта выставка состоялась. Польза от ее проведения несомненна. Она позволяет выявить болевые точки и может явиться предметом не только для дискуссий богословско-историко-теоретического  плана, но дать толчок к реализации некоторых идей или их появлению.

Использование ряда техник и материалов, таких как стекло, резьба по дереву вызывает неадекватную оценку. Меня не смущают представленные опыты со стеклом. Применение его в храме насчитывает не одно столетие. Другое дело, в каких случаях это уместно. Я вижу, вернее сказать, ощущаю, в предложенных работах то особое качество духовной чистоты, которая и должна отличать вещи церковные. Рассматриваю сам факт их появления как еще один пример укоренения Православия в нашей культуре, в современном обществе. Что касается резной иконы, то ее существование и вовсе не представляется спорным. Скорее здесь может идти речь об удачах или просчетах в конкретных работах, сложностях, связанных, например, с введением цвета, которые нередко испытывают мастера. Не могу согласиться с критикой работ мастерской Юрия Федорова.

Хочу обратить внимание на проблемы «чистоты стиля». Напомню, что еще 20-30 лет тому назад мы, например,  к «краснушкам» относились, мягко говоря, скептически, если не негативно. Сейчас отношение в среде искусствоведов уже изменилось, и Церковь не стесняется привносить эти иконы в храмы. Это один из примеров подвижности нашего сознания, представлений о традиционности.

В целом еще раз хочу подчеркнуть, что проведение подобных выставок необходимо, а их анализ должен носить доброжелательно-конструктивный характер.