Сергей Худиев: «Культ обиженности – путь бесов»

Реакция на убийство в США активиста Чарли Кирка (а эта реакция не стихает) может быть нам важна и интересна как пример социальной технологии по дегуманизации и расшатыванию общества. Технологии, которую могут использовать и против нас.

Эта реакция выглядит, на первый взгляд, странной. То, что у некоторых людей известие о чьей-то смерти вызывает желание публично сплясать на свежей могиле – не новость. Мы видели много такого и на русском языке. Интернет дает высказываться всем – в том числе и тем, кому лучше бы молчать.

Но американская ситуация отличается по двум параметрам.

Во-первых, массовость и демонстративность явления. Обычно злобные насмешники прячутся за анонимными никами. Конечно, анонимность в Сети – вещь условная, если нужно, автора всегда найдут, но, как правило, это никому не нужно, так что фальшивое имя создает некое ощущение безопасности. Но в этом случае мы видели, напротив, решительное нежелание оставаться анонимными – люди не просто писали под своими настоящими именами, они записывали видео, чтобы уж совсем закрыть для себя возможность потом заявить, что аккаунт был взломан. Они старались выразить свою радость по поводу убийства человека, которого в этот момент оплакивали его вдова и сироты, каким-то наиболее полным, исчерпывающим, исключающим всякое непонимание образом.

Во-вторых, такое глумление над чужой смертью и горем выражали люди, принадлежащие к лагерю «сердобольных либералов», буквально bleeding-heart liberals – «либералов, у которых сердце кровью обливается». Словарь точно описывает этот типаж как «человека с очень сильными либеральными политическими убеждениями, который демонстрирует чрезмерные и часто показные проявления сочувствия или заботы о благополучии других, особенно тех, кто воспринимается как жертвы». В самом деле, в данном случае на гробу плясали не какие-нибудь грубые патриархальные цисгендерные мужланы и мачистская гопота, а пушистые розовые единороги, которые все время говорят про эмпатию и любовь, посвятив свою жизнь борьбе с ненавистью.

Это были люди, преисполненные горячего сочувствия ко всем страдающим и угнетенным, которые не могут равнодушно смотреть на малейшую несправедливость и обиду, причиняемую кому-либо. Люди, которых до глубины души возмущает, если угнетенного трансгендера отказываются называть тем местоимением, которое он себе избрал, и тем самым причиняют ему душевные страдания. Борцы с проявлениями «микро-агрессии», которая может проявляться в чем угодно – в любых высказываниях, намеренных или нет, которые могут задеть представителей «маргинализированных групп» и «уязвимых меньшинств».

Убийца, который спускает курок в порядке «борьбы с ненавистью» – тоже явление, достойное изучения. Годы назад я наткнулся у какого-то американца на ироническую фразу про месячник борьбы с ненавистью, проходящий под лозунгом «смерть ненавистникам». Какое-то время назад это было шуткой; теперь идея, что застрелить человека – это акт борьбы с ненавистью, воспринимается без малейшей иронии.

Можно сказать, что в человеческом лицемерии нет ничего нового. Но в данном случае это не лицемерие – это вполне верное и искреннее следование своим идеологическим установкам.

Человек, который пляшет на свежей могиле своего злодейски убитого согражданина, в то время как вдова и сироты убитого переживают острый шок и горе – и при этом искренне полагает себя добрым, справедливым и сострадательным, борцом против ненависти за любовь и братство – это своего рода политтехнологический шедевр, и нам стоит рассмотреть, как этот шедевр был создан.

Как же был достигнут такой впечатляющий результат? Благодаря провозглашению принципа «всегда быть на стороне угнетенных». Звучит очень неплохо, правда ведь? Хороший человек всегда будет поддерживать жертв несправедливости, а не тех, кто ее творит.

Но в реальности вы попадаете в контекст определенного мировоззрения, которое делит род людской на легко опознаваемые группы – угнетенных и угнетателей, причем ваш статус как «угнетенного» или «угнетателя» определяется не вашими личными поступками, а принадлежностью к группе. «Угнетенные» всегда правы, всё, что они творят – оправданно; «угнетатели» неправы всегда. Это похоже на классовую мораль, которую многие из нас помнят еще со школы – и тут действительно есть определенная преемственность. Но вместо «рабочих и крестьян» в роли «угнетенных» выступают разного рода меньшинства, которые плохо вписываются в сложившуюся систему и поэтому могут быть использованы, чтобы ее сломать.

Например, Декарлос Браун, психически нестабильный чернокожий с длинной историей конфликтов с законом – принадлежит к группе угнетенных. Несправедливо устроенная система довела его до такого состояния. А вот Ирина Заруцкая, которую он зарезал – принадлежит к угнетателям. Неважно, что она никоим образом не наследница плантаторов — она выгодополучательница созданной ими системы, в которой быть стройной блондинкой гораздо лучше, чем неуравновешенным чернокожим. Стихийные акты насилия со стороны угнетенных – не их личная вина, а проявление общей невыносимости системы. Такая вот новая классовая мораль.

То же самое с Тайлером Робинсоном, который жил с «трансгендером» и таким образом принадлежал к угнетенным «сексуальным меньшинствам». Его решение застрелить Чарли Кирка – христианина, мужа, отца, консерватора, типичного «угнетателя» во всех отношениях – было в его глазах актом героического сопротивления «угнетению».

Принадлежность к «угнетенным» освобождает человека от личной вины и ответственности. Ведь «насилие» – это то, что творят «угнетатели». То, что творят «угнетенные» – это «сопротивление».

Быть цивилизованным человеком, который держит под контролем свой внутренний зверинец, трудно; те, кто проповедуют культ угнетенности, говорят, что и не нужно. Ты же угнетенный. Тебе все можно.

Но ирония ситуации в том, что плясками на могиле Кирка отметились и люди, про которых никак нельзя сказать, что их ожесточили жизненные невзгоды – это врачи, учителя, телеведущие, люди, которые совсем неплохо устроились в жизни.

Большинство из них – белые, то есть в угнетенные расовые меньшинства они тоже никак не попадают.

Но культ угнетенности дает возможность как следует растормозиться и им – ведь они выступают в защиту «угнетенных» и от их имени. Следовательно, и им все можно. Почему бы угнетенным (и их друзьям) не сплясать на могиле страшного угнетателя?

Идеологи, которые пытаются присвоить вам статус жертвы, могут казаться в чем-то привлекательными – в мире действительно много несправедливости. А считать виновным в своих бедах кого-то другого – это путь наименьшего сопротивления, на который очень соблазнительно свернуть. Но они делают работу бесов.

Работу ангелов делают те, кто говорит людям, что они сами ответственны за свою жизнь и должны постараться улучшить ее старыми, проверенными методами – учебой, трудом, верностью семье и заботой о репутации.

Сергей Худиев

публицист, богослов

Источник: Взгляд