Сергей Худиев: «Не делайте из куклы идеологический символ»

В последние дни высказываются предложения запретить куклу Барби. В пластиковой красотке видят угрозу нашим традиционным ценностям и «очень опасную и разрушительную диверсию». Но надо ли придавать ей такое значение?

Лично мне не нравится кукла Барби – она является частью той индустрии недостижимой и нереалистичной красоты, которая заставляет молодых женщин считать себя мучительно непривлекательными, а молодых мужчин – искать недостижимого идеала.

Против Барби сильно негодуют западные феминистки – и я даже готов с ними отчасти согласиться.

Барби всем своим видом сурово обличает юных женщин в том, что они – не блондинки, а если блондинки – то толстые. На самом деле, конечно, с ними-то все в порядке, это фигура Барби такова, что ни одна реально существующая женщина не может ее повторить.

Она выглядит как часть того гламурного мира бесконечных удовольствий, который делает людей несчастными из-за того, что они не могут в него попасть, и еще более несчастными – если они в него попали.

Она продается как игрушка для детей – но ей приданы черты абсолютно взрослого сексуального объекта.

В общем, я не считаю эту куклу чем-то в принципе ценным. Я хотел бы обратить внимание на другое – государственные запреты стоило бы применять с большой осторожностью.

На свете есть очень много вещей, которые трудно назвать прекрасными, добрыми и полезными – невыносимо пошлые попсовые песенки, например. Когда поэт-песенник рифмует «мечта – внизу живота», мне, в минуту раздражения, хочется, чтобы с ним обошлись сурово – например, заставили выучить всего Пушкина из школьной программы.

Но государственное принуждение и запреты – грозное оружие, обращение с которым требует осторожности.

Нельзя уничтожить привлекательность гламура, просто запрещая гламур. Это приведет к обратному эффекту, придаст ему флёр запретности и сладкой фиги в кармане.

Мы, чье отрочество пришлось на последние годы СССР, это помним – всё западное обладало особым ореолом именно из-за его полузапретности. Купить пластинки западных рок-групп в советском магазине культтоваров было почти невозможно – а самих рокеров бранили в газетах. Но их записи были почти у каждого подростка.

Какой-нибудь дурацкий каталог товаров почтой типа Quelle, привезенный «выездными» родственниками, становился страшной идеологической бомбой – там были картинки гламурной западной молодёжи, которая хорошо проводила время, нарядившись в шмотки, недоступные честному советскому человеку.

Какие-то простые вещи типа джинсов становились символом идеологической неблагонадежности, они формировали двухуровневую культуру, в которой сверху были партийные лозунги, красные знамена и проклятия по адресу американского империализма, а снизу – восторг и преклонение перед всем западным.

В итоге красные знамена проиграли синим джинсам. А потом джинсы потеряли весь свой ореол, превратившись просто в рабочие штаны из грубой ткани (каковыми они изначально и были), западные марки электроники, вызывавшие такой мистический восторг у советской молодежи, перестали быть знаком избранности, люди побывали в Лондоне и Париже и увидели, что нынешняя Москва выглядит намного благоустроенней и чище, а земного рая и вечного курорта нет вообще нигде. Западная одежда и игрушки стали уже не идеологически нагруженными символами, а просто одеждой и просто игрушками. Пусть они ими и остаются.

Запрет – это признание опасности; некоторые вещи действительно опасны, и их запрещать надо. Но если государство объявит опасностью для себя куклу – это вызовет только насмешки. Борьба с пластмассовой блондинкой – это не та эпопея, в которой можно стяжать уважение и славу.

Придавать дурацкой кукле ореол запретности – значит делать из нее идеологический символ.

А зачем?

В рамках противостояния ЛГБТ-идеологии? Барби, возникшая в 1950-х годах, не имеет к ней отношения. Она, напротив, настолько вызывающе гетеросексуальна, что ее вот-вот «отменят» на ее родине. Трудно найти персонаж, более противный современной повесточке, чем стройная блондинка, состоящая в отношениях со стройным же шатеном.

Кроме того, у нас уже есть законы, противостоящие продвижению ЛГБТ – и они активно применяются, когда это необходимо.

Поэтому государственные запреты лучше приберечь для более серьезных случаев – а пластиковую куклу оставить в статусе именно куклы и не более того. Тенденция к необоснованным и чрезмерным запретам может быть сама по себе опасной и разрушительной.

Источник: Взгляд