В марте 1877 года певица Елизавета Лавровская посоветовала П.И.Чайковскому взять «Евгения Онегина» А.С.Пушкина в качестве сюжета для оперы. Поначалу эта мысль показалась Чайковскому абсурдной. Он заявляет, что «Онегин» — «святая книга», к которой он и во сне не осмелился бы прикоснуться. Но вскоре эта идея его захватывает. Скромно оценивая своего «Онегина» лишь как «попытку иллюстрировать содержание пушкинской поэзии музыкой», Чайковский считал, что если его произведение обладает какими-либо достоинствами, то всецело обязано этим гению великого поэта, перед которым он всегда глубоко преклонялся. «Я не заблуждаюсь, — писал он, только приступая к работе над оперой, — я знаю, что сценических эффектов и движения будет мало в этой опере. Но общая поэтичность, человечность, простота сюжета в соединении с гениальным текстом заменят с лихвой эти недостатки».