Начал Лев Николаевич познавать мир с себя, со своих желаний. А они, как известно, всегда вступают в противоречие с требованием аскезы Церкви. Хочется здесь, на земле, жить удобно и комфортно. Причем для Толстого комфорт заключался не в материальном, а в душевном спокойствии. Он искал состояния, чтобы совесть не обличала, для чего постоянно переводил духовные категории в область ума, заглушая голос сердца. Питала его теорию вся та же сила, что заставила Еву послушать диавола, - гордыня. Желая стать учителем всего человечества, Толстой рассуждал следующим образом.
За православными пошли немногие, а надо искать то, что объединяет всех. «Признак истинности церкви есть всеобщее единство», - записывает Толстой. «Мы все разбиты на партии, сословия, веры, секты... Наше дело: ломать все преграды, отделяющие нас, держаться только того, что единит не только с христианами, но с буддистами, магометанами, дикими. В этом христианство». Что же мешает этому? Авторитеты! Церковь взяла на себя право решать, что истинно, не позволяя любому человеку придумывать свою истину, а так хочется стать выше Церкви, стать всемирным авторитетом. Недаром Толстой постоянно выстраивает цепочку мировых мыслителей - Конфуций, Будда, Сократ и т.п., ставя в этот ряд и великого «мыслителя» Христа. В конце ряда он мыслил... себя. Именно ему выпала доля обобщить и закончить поиски смысла на земле. Так верил Толстой.
«Только бы религия не держалась внешнего авторитета, и не будет разделения», - делает он вывод, лелея мечту всех либералов - мирное существование добра со злом.
Если мы поглядим на сегодняшних учителей жизни, то увидим все то же самое - ненависть к любым авторитетам, к любым проявлениям силы и власти. Путин - далеко не Петр I и не Александр III, но и его не могут вынести наши любители полной свободы.
Добавить комментарий