Перейти к основному содержанию

08:08 29.03.2024

ТРИ ВЕКА МОСКОВСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ

28.03.2013 08:42:00

А.И. ОСИПОВ, профессор

Московской Духовной Академии

 

«Богословский вестник», №1, 1993, стр.4-18

 

ТРИ ВЕКА МОСКОВСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ

 

Актовая речь на торжественном собрании в Московской Духовной Академии 29 декабря 1985г. по случаю ее 300-летнего юбилея.

 

Сегодня - празднование большого события в истории Русской Православной Церкви, в истории культуры нашего народа - 300-летия старейшего высшего учеб­ного заведения России - Московской Духовной Академии, явившейся родоначальницей необычайно роскошного и плодо­носного древа образования и воспитания многих и многих по­колений русских людей в различных школах, академиях, университетах. Достаточно указать на два колосса в системе уч­реждений высшего научного знания в нашей стране, чтобы оценить по достоинству значимость настоящего торжества: Академия наук СССР и Московский Государственный универ­ситет им. Ломоносова являются прямыми детищами Славяно-греко-латинской Академии (так она именовалась вначале). Но значение ее в истории отечественной культуры, конечно, шире и глубже и не исчерпывается чисто ученой и учебной деятель­ностью.              

Сами планы создания Академии и те функции, которые ей изначально предначертывались, свидетельствуют об этом. Здесь уместно указать на так называемую "Привилегию", своего рода жалованную царскую грамоту1, которой опреде­лялся статус Академии при ее создании.

Обширность замысла и специфика нового училища раскрываются, прежде всего, в постановлении, которым открывает­ся указанная грамота.

Круг наук, указанный в нем, соответствовал уровню луч­ших западных университетов и превосходил существовавший в Киевской коллегии, которая возникла на 70 лет раньше Славя­но-греко-латинской Академии. Важным при этом являлось дозволение  учиться  в  Академии,  как  говорилось  в "Привилегии", "людем всякаго чина, сана и возраста, точию православныя христианския Восточныя веры".2

В то же время, по "Привилегии", Академия являлась не только высшим училищем, она должна быть и главным стра­жем чистоты веры, нравственности, благочестия в Русском го­сударстве. По меткому выражению С. Соловьева, она замышлялась как цитадель Православия.3 Нужда в подобной "цитадели" в то время, время интенсивного распространения католических и протестантских идей, была достаточно ощути­мой, и не только для русского Православия, но и для всего Православного Востока, который с надеждой смотрел на Моск­ву, где имелись все предпосылки для создания всеправославного богословского центра и возрождения когда-то блистатель­ного византийского богословия.

Наиболее вероятно, что "Академическая привилегия" была подписана царем Феодором Алексеевичем уже в 1682г.; однако открытие школы произошло позже, ввиду, главным образом, отсутствия надлежащих кандидатов на пост ее руководителей.

Дело по созданию Академии стало быстро продвигаться лишь с приездом в Москву ученых братьев-иноков Иоанникия и Софрония Лихудов, рекомендованных Иерусалимским Пат­риархом Досифеем.

12 декабря 1685г. Патриарх Московский и всея Руси Иоаким благословил в Богоявленском монастыре новую школу святым образом, после чего сразу же без каких-либо особых церемоний ученая корпорация в составе братьев Лихудов и учащиеся в количестве пяти человек приступили к занятиям. Но число учащихся быстро росло. К Рождеству 1687г. в Ака­демии числилось уже 76 человек.

Через два года она получила новые, лучшие помещения в Заиконоспасском монастыре. Официально ее именовали в то время "Спасские школы" или просто "школы" (слово "Академия" применялось по отношению к ней как неофици­альное название).

В структурном отношении Академия представляла собой как бы трехступенчатую пирамиду, состоящую из трех отде­лений или школ: верхней, средней и нижней, предваряемых общим для них основанием - так называемой "школой словен­ского книжного писания" или просто "русской школой". Ака­демический курс, таким образом, начинался с обучения рус­ской грамоте, а затем уже в "школах", каждая из которых бы­ла разбита на классы; последовательно изучали греческий, славянский, латинский, польский языки, грамматику, риторику, диалектику (логику), физику или естественную филосо­фию, пиитику, этику. Завершающим классом являлся бого­словский. Сами братья Лихуды, к сожалению, до этого класса школу не довели, так как вынуждены были покинуть Акаде­мию в 1694г.  Продолжали чтение лекций уже их первые уче­ники: Феодор Поликарпов и Николай Семенов-Головин.

Направление и уровень преподавания при Лихудах заслу­живают высокой оценки. Один из исследователей писал, что "тип обучения в Славяно-греко-латинской Академии воспиты­вал и распространял образованность в собственном смысле церковную".4 Хотя Лихуды и их преемники следовали в целом системе, принятой в Падуанском и других европейских уни­верситетах, между ними и Академией имелось по меньшей мере одно существенное различие. На Западе богословие уже стало служанкой философии, а, следовательно, в значительной степени и продуктом чисто человеческого творчества. Лихуды же в новосозданных Спасских школах в основу богословского преподавания стремились положить в первую очередь изуче­ние опыта древнего святоотеческого наследия. Эта добрая лихудовская "закваска", несмотря на все превратности дальней­шей судьбы МДА, определила ее лицо на всю последующую историю.

И формальный уровень образования в новой школе соот­ветствовал ее престижному положению. По свидетельству Ф. Поликарпова, "на четвертом году по открытии академии уче­ники первого класса так хорошо узнали греческий и латинский языки, что перевели несколько книг на русский язык".5 Сохра­нившиеся лекции Лихудов, читанные ими в Академии по раз­личным дисциплинам, свидетельствуют не только о широте охвата изучаемого материала, Но и о большом своеобразии в его преподнесении учащимся и, часто, принципиальной новизне критериев, применяемых ими в оценке как философских идей древних и новых мыслителей, так и эстетических принципов, лежащих в основании "семи свободных искусств".

Лихудовский период был своего рода весной для Академии. В последующее время характер обучения в школе значительно меняется. Сначала при учениках и преемниках Лихудов в по­следние годы XVII столетия Славяно-греко-латинская Акаде­мия превращается в греко-славянскую: латынь полностью из­гоняется из системы обучения. Но в 1701г. специальным указом Петр 1 повелевает "завесть в Академии учения латинские", изгнав, однако, уже язык греческий, и она становится "славяно-латинской". В 1738г. вновь вводится факультативное преподавание греческого языка, но лишь с 1775г. он получает равные права с латинским.

В ХVШв. школу лихорадит вместе с Россией. В прорублен­ное Петром 1 окно в Европу на Русь хлынули не только новин­ки техники и науки, но и необычайный по мощности и разру­шительной силе поток иных явлений западной жизни, совер­шенно чуждых и часто враждебных национальной культуре России. Церковь, вера православная, монастыри, все самобыт­ное, народное, органически порожденное русским гением под­вергается высокомерному презрению, поруганию и не редко уничтожению. Даже такой западник, как Герцен в некрологе К. Аксакову писал о том времени: "Киреевские, Хомяков, Акса­ков сделали свое дело... и если они и не могли остановить фельдъегерской тройки, посланной Петром и в которой сидит Бирон и колотит ямщика, чтоб тот скакал по нивам и давил людей, - то они остановили увлеченное общественное мнение и заставили призадуматься всех серьезных людей".6

Эта новая атмосфера жизни в России в ХVПIв. не могла не отразиться на Академии. За лаконичной фразой "завесть уче­ния латинские" стояло многое, ибо не в языке самом по себе было дело, а в существенном изменении ориентации всего ака­демического преподавания. Необычайно возрастает западное влияние - секулярное, конфессиональное и разного рода мис­тицизма. Наступает один из наиболее трудных в духовном от­ношении периодов в жизни школы.

По своей структуре, как и методологии и содержанию изу­чаемых дисциплин, она теперь копирует школу Киевскую. Этому особенно способствовало и то, что ректора и наставники назначались в Академию очень часто из выпускников Киев­ской школы, о которых иеромонах Епифаний Славинецкий еще в 1673г. говорил: "Наши киевляне училися и учатся точию по-латыни и чтут книги токмо латинские, и оттуду тако мудрст­вуют, а гречески не училися, и книг греческих не чтут, и того ради о сем истины не ведают и вельми в сем погрешили".7 Преподавание богословия приобретает схоластический харак­тер. Правда, существенно увеличивается число учащихся - до 600 человек. Но обучение растягивается на весьма долгие годы: наиболее способные учились 12-13 лет, а некоторые и 20 лет. Однако немногие доходили до богословского класса, обучение в котором продолжалось 4 года. Для примера укажем на 1727г., когда "в Московских школах было 505 учеников, но богословов из них - всего 12"8. Причина этого, на первый взгляд странного факта заключалась в том, что Академия в то время была не только богословской школой, но, фактически, и университетом, к тому же принимались в нее дети всех сословий; поэтому многие поступали в нее учиться для получения общего образо­вания, а не духовного сана. Положение меняется только в 60-х годах, когда Академия становится вполне сословным учебным заведением. Этому изменению были объективные причины. В 1725г. на базе Академии открываются Российская Академия наук и Академический университет в Петербурге, а в 1755 -Московский университет. В результате Славяно-латинская Академия превращается в духовную школу, в которую отныне принимаются лишь дети духовенства - будущие священнослу­жители.

Новый период в жизни Академии связан с именем выдаю­щегося иерарха XVIII столетия - митрополита Московского Платона (Левшина; 1775-1812), воспитанника, наставника, "полного Директора и Протектора" Академии, всей душой ее любившего. При нем начинается изменение всей ее жизни - как внешней, так и внутренней. Происходит значительная пе­рестройка в церковном воспитании учащихся, в методике пре­подавания, расширяется круг богословских и гуманитарных наук, делаются первые шаги преподавания на русском языке. Сам митрополит Платон составляет на русском языке автори­тетное учебное пособие "Христианское богословие". Начинается борьба со схоластикой, обращается особое внимание на знание Священного Писания. Одновременно в обязанность Академии вводится публичное толкование Священного Писания, развива­ется в соответствии с канонами той эпохи искусство проповеди, образцовым примером в которой был сам митрополит. Одно перечисление новых и реформированных дисциплин в Акаде­мии говорит о многом: русская и общая церковная история, гражданская история, церковное право и пасхалия, церковное пение и устав, герменевтика, история философии, медицина, физика на совершенно новых началах, греческий язык (при этом Указом 1784г. определялось: "Из числа языков греческий предпочтительнее другим» преподаваем быть долженствует"9), немецкий и французский языки. Митрополит Платон делает и еще один решительный шаг: он прекращает практику вызова наставников из Киева, пополняя преподавательский состав из выпускников собственной Академии. Этим прерывалась не только дурная традиция, но и устранялся существенный фак­тор проникновения в Академию духа и идей, нередко чуждых Православию.

Подводя итоги жизни Славяно-греко-латинской Академии за 130-летний период (до 1814г.), можно сказать, что хотя ста­новление ее прошло далеко не беструдно, тем не менее, она да­ла Церкви и народу многое. Благодаря ей началось развитие наук как богословских, так и естественных и гуманитарных, возникли первые высшие учебные заведения в России. Акаде­мия воспитала многих будущих иерархов и государственных деятелей, философов и ученых, поэтов и богословов не только своей Церкви и своего народа, но и других Поместных Церк­вей, и других наций.10

Большая Советская Энциклопедия, говоря о значении Ака­демии, констатирует следующее: "Славяно-греко-латинская академия - первое высшее общеобразовательное учебное заве­дение в Москве... содействовала распространению общего обра­зования в России. В ней учились дети не только знати, при­казного дьячества, служителей Церкви, купечества, но и ка­бальных людей; русские, украинцы, белорусы, греки, македон­цы, грузины и др. (первоначально около 100 человек, в начале 18в. - 600 чел.; в начале 19в. - свыше 1600 чел.). Из академии наряду с крупнейшими руководителями Церкви вышли многие видные деятели русской культуры 17-18 веков: Ф.П. Поликар­пов-Орлов, К. Истомин, В.К. Тредиаковский, П.В. Постников, Л.Ф. Магницкий, первые профессора Московского университета Н.Г. Поповский и А.А. Барсов, в 1731-35 (годах) в академии учился М.В. Ломоносов".11

В связи с последним упоминанием небезынтересно отме­тить, что в 1778г. ректор Академии архимандрит Дамаскин (Семенов-Руднев) подготовил собрание сочинений Ломоносова, выражая, как он писал, "от всей академии... дань уважения и почтения к памяти ее бывшего воспитанника".12 Но не только из-за ученой славы выражалось к нему это уважение. Были и другие причины, которые в контексте той эпохи приобретали особую значимость. Ломоносов оказался одним из тех, кто по­нял и посмел открыто выступить против слепого поклонения Западу и противостать его засилью в русской культуре. Глубо­ко патриотические слова Ломоносова о том, что

"Может собственных Платонов

 И быстрых разумом Невтонов

 Российская земля рождать", -

в то время звучали не менее насущно, чем и теперь. Ис­полненными большой нравственной силы являются и его выступления против модной в высшем русском обществе того времени идеи о так называемом противоречии между наукой и религией.

"О вы, которые все...

Обыкли случаю приписывать слепому,

Уверьтесь,

Что Промысл Вышнего господствует во всем".

Наука и религия "в распрю прийти не могут... разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрования на них вражду восклеплет",13 - писал великий ученый.

В 1812г. скончался митрополит Платон, оставшийся в памя­ти народной за свое горячее участие в борьбе с иноземными захватчиками как "печальник земли Русской". Провиденци­ально его кончина совпала с внешним разрушением школы. Во время французского нашествия Заиконоспасский монастырь был разграблен и разорен в Москве первым. Среди героиче­ских защитников города и родины история сохранила имена и нескольких выпускников платоновской Академии, служивших в храмах Москвы и не покинувших ее в это тяжелое время. Это - священники Алексей Марков, Василий Гаврилов, Афана­сий Ипатов, Игнатий и Алексей Ивановы. Все они явились вдохновителями патриотического движения в среде оставшейся пасомых и защитниками национального церковного достояния от иноземных грабителей.14

Разрушения и опустошения в Москве были очень велики, академические здания также весьма пострадали. Поэтому было осуществлено ранее планируемое решение о переводе Акаде­мии в Троице-Сергиеву Лавру, "в здание, чертогами именуе­мое". Переход этот удачно совпал по времени с проводимой в России реформой всего образования.

Эти два фактора обусловили существенную реорганизацию Академии.

1 октября 1814г., в день праздника Покрова Пресвятой Бо­городицы в торжественной обстановке начался учебный год новой школы, которая отныне стала именоваться Московской Духовной Академией.

Сравнительно недолго пробыл на Московской кафедре пре­емник митрополита Платона - архиепископ Августин. С 1821г. архипастырем Московским и "вторым Платоном" для Акаде­мии становится Святитель Филарет (Дроздов), тогда еще архи­епископ, но вскоре митрополит, один из самых выдающихся людей своего времени. Человек высокой духовной жизни и редкого ума, энциклопедически образованный и разносторонне талантливый, он с большой христианской ревностью и одно­временно мудростью осуществлял высшее попечение о вверен­ной ему Академии "у Троицы". 46 лет пробыл митрополит Фи­ларет на Московской кафедре. Для Академии это составило целую и самую замечательную эпоху в ее 300-летней истории. В этот период, несмотря на большие трудности и препятствия, возникающие в ее жизни как со стороны внутрицерковной, так и государственно-политической, Академия достигла впечат­ляющих успехов, в значительной степени обусловивших ее вы­сокий авторитет во всю последующую историю.

Именно в это время в школе нашло осуществление и за­вершение многое, начатое митрополитом Платоном. В Акаде­мии становится устойчивой традицией замещение администра­тивных, начиная с ректора, и профессорских кадров собствен­ными выпускниками. Происходит все большее осознание необ­ходимости освобождения богословских наук от мертвящих уз схоластики. Вновь и вновь обращается внимание на духовное воспитание учащихся. Уже при выработке устава 1814г. Фила­рет, тогда еще архимандрит и ректор Петербургской Акаде­мии, прилагает все усилия к тому, чтобы новая постановка учебного дела помогла "уберечь молодежь от возможного со­всем уже нецерковного влияния" "натуралистов, подвижников вольтеровской философии".15

Оснований в то время для обращения особого внимания на эту сторону жизни духовных школ было более чем достаточно. Укажем хотя бы на два из них.

Первое - преклонение высшего сословия перед Западом, идущее с прошлого века. Достаточно вспомнить горькую иро­нию Фонвизина в "Бригадире", где его герой Иванушка пате­тически восклицает: хотя "тело мое родилось в России, но ду­ша принадлежит французской короне". Не лучше обстояло де­ло и в религиозном отношении. Тот, кого сама Екатерина II на­зывала "мой учитель", Вольтер, завоевал умы и сердца многих великосветских "иванушек", главные занятия которых в "избранных" философских кружках заключались, по свиде­тельству того же Фонвизина, в "богохульстве и кощунстве".16

Другой крайностью, не менее разрушительной, нежели первая, явились в ХVШ-ХIХ вв. разного рода мистические движения, солидарные, правда, между собой в одном пункте -борьбе с Церковью, Православной, конечно. Формально высту­пая против атеизма и призывая человека к познанию так на­зываемого "эзотерического" христианства, мистицизм XVIII-XIX вв. в лице таких, например, фигур, как И.В. Лопухин, Шварц, граф Сен Мартен, Н.И. Новиков, А.Ф. Лабзин, в конеч­ном счете врагом № 1 имел "внешнюю Церковь", т.е. реальное Православие.

В Александровскую эпоху этот мистицизм бок о бок с крайним скептицизмом продолжал победное шествие по куль­турной элите русского общества. В России возникает отделение Британского Библейского общества, деятельность которого да­леко не всегда отвечала поставленным перед ним целям, свер­ху насаждается идея так называемого "универсального хри­стианства", результатом чего , в частности, явилось и офици­альное запрещение критики западных исповеданий.17 Как пи­шет один из историков русской философии, "во всей духовной атмосфере   этого   времени   чувствовалось   торжество "бесцерковного христианства".18

Отражалась, естественно, эта общая атмосфера и на ду­ховных школах. Поэтому в Академии делаются решительные шаги, с одной стороны, к преподаванию "сердечного богосло­вия" для "образования внутреннего человека", с другой - к та­кой реорганизации всей учебно-богословской жизни школы, которая способствовала бы, во-первых, развитию самостоя­тельной мысли студентов на началах соборного разума Церкви, а не субъективно-личностного произвола "свободы", во-вторых, - расширению и углублению знаний, поскольку полуневежест­во всегда являлось одной из главнейших причин всевозможных заблуждений и быстрых увлечений любыми модными идеями. Х1Хв., таким образом, оказывается веком напряженной "борьбы за богословие",19 идущей в одном русле с общей вели­кой борьбой в России за сохранение самобытности и всех цен­ностей уникальной русской национальной культуры и ее все­стороннего развития против "гнета рассудочных систем евро­пейского любомудрия".20

Только в Филаретовский период начинается становление собственно русского православного богословия, ибо после 130-летнего существования Академии у нее, фактически, не было ни своей богословской системы, ни традиции, ни святоотеческих православных учебников, а в основном лишь переработки про­тестантских и католических пособий. Такова же ситуация была и в других богословских школах того времени.

Главное, что осуществляется в данный период - это само­стоятельное (без рабского следования западньм авторитетам) и всестороннее изучение Священного Писания на основе святоотеческого его истолкования, то есть изучение Священного Предания Церкви. Значение этого шага для русского богосло­вия невозможно переоценить. И все прочие успехи Академии оцениваются только через призму этого важнейшего принци­пиального шага и, по существу, являются его следствиями. Этим объясняется особое внимание к языкам Святой Библии и святых отцов - греческому и затем еврейскому; отсюда и ог­ромный успех исторической школы, связанной в первую оче­редь с именем ее основателя протоиерея А.В. Горского; отсюда началась и исключительно важная работа над переводами тво­рений святых отцов на русский язык, инициатором которой явился один из выдающихся ректоров Академии - архиманд­рит Филарет (Гумилевский). Создается (1843г.) печатный орган Академии "Прибавления к творениям святых отцов" - назва­ние, прямо говорящее: все, что создается профессорами бого­словия, является верным и полезным, если основывается на святоотеческом опыте и умозрении, т.е. когда является лишь прибавлением к отцам, а не самотворчеством, оторванным от корней Церкви.

Живой интерес к святоотеческому наследию обусловил в этот период и появление самостоятельной русской философ­ской мысли. Своеобразие ее наиболее отчетливо выразили старшие славянофилы. Но, как замечает Э. Радлов в своем "Очерке истории русской философии", "нельзя не отметить внутреннего родства между славянофильством и тем философ­ским направлением, которое культивировалось в духовных академиях. Андреев в статье "Московская Духовная Академия и славянофилы" ("Богословский Вестник", октябрь-декабрь, 1915г.) указал на близость И. Киреевского, Аксаковых и Сама­рина к проф. Голубинскому, отчасти к Казанскому и Горско­му".21

В ХIХв. происходит, наконец, существенное изменение в методологии изучения богословских наук, начинается историко-критическая разработка источников, возникает строго науч­ная текстология и герменевтика. Возрастает в то же время ко­личество дисциплин и кафедр, введенных заново или полу­чивших самостоятельность. Таковыми явились: Священное Пи­сание Нового и Ветхого Заветов, догматическое богословие, Библейская история, каноническое право, церковная археоло­гия, патрология, основное, нравственное, пастырское, сравни­тельное и обличительное богословие, история философии, пси­хология, естественнонаучная апологетика, история древней, а затем и Восточной (Византийской) Церквей, новая гражданская история, история Русской Церкви, история русской и история иностранной литературы и некоторые другие. Эти кафедры были введены в разные годы, многие - уже в 1870г.

Все эти изменения явились ярким показателем того, какое развитие получает наша наука, когда она освобождается, как писал И. Киреевский, "от искажающих влияний постороннего просвещения".22 Духовные школы и в этот период продолжают еще питать русскую науку. Как писал протоиерей Георгий Флоровский, "именно "семинарист" в течение десятилетий ос­тавался строителем русского просвещения в самых разных об­ластях. История русской науки и учености вообще самым кровным образом связана и с духовной школой, и с духовным сословием".23

Как бы увенчивая Филаретовский период, при ректоре протоиерея Александре Горском в 1869г. принимается новый устав Академии, более отвечающий своему времени. По этому уставу, высшим органом Академии становится во главе с рек­тором Совет, на котором решаются все важнейшие вопросы академической жизни; дается право поступления в Академию гимназистам, не только семинаристам; допускаются вольно­слушатели; устанавливается право собственной цензуры и раз­решается публиковать лекции; для ректора и профессоров вводится в качестве обязательной докторская степень и многое другое.

Послефиларетовское время, т.е. последняя треть прошлого и начало текущего столетия, характеризуется по-прежнему достаточно интенсивной жизнью Академии. До 1888г. происхо­дит увеличение числа студентов, оно достигает 300 человек, но затем, ввиду ограничительных мер, стало убывать. В 80-х го­дах начинается архиерейское возглавление Академии. Первым ректором епископом был Христофор (Смирнов) в 1887-1890 гг. А с епископа Арсения (Стадницкого), т.е. с 1898г., практика епископского возглавления становится постоянной.

С 1892г. в Академии на смену журнала "Прибавления к творениям святых отцов" начал выходить "Богословский вест­ник", в качестве приложения к которому решено было про­должать издавать святоотеческие творения. Журнал скоро приобрел значительный авторитет и популярность.

В 1884г. в Академиях вводится новый Устав, который, по мнению большинства современников, явился шагом назад. Ряд других факторов социального и культурного характера обусло­вили в конечном счете снижение к концу Х1Хв. уровня образо­вательной и воспитательной жизни в духовных школах вообще и в МДА, в частности.

Начало ХХв. при впечатлении какого-то особого пробужде­ния религиозной мысли в действительности оказалось време­нем великого смешения ценностей, вырождения в интеллигент­ской среде православной религиозности и подмены ее разного рода мистицизмом, общерелигиозным сознанием и религиозно-философскими спекуляциями. Естественно, духовные школы в, волне ощущают на себе удары этой мощной темной волны.

В 1910г. после длительного обсуждения Святейший Синод еще раз изменяет Устав. Но изменение форм уже не могло существенно изменить ситуацию ни вне, ни внутри школ. Не многое могли сделать в Академии даже такие строго право­славные и талантливые педагоги, как епископ Феодор (Поздеевский), занявший пост ректора Академии в 1909г., и архимандрит Илларион (Троицкий), инспектор Академии, та­кие незаурядные профессора, как М.Д. Муретов, А.И. Введен­ский, И.В. Попов и др.

В 1914г. началась мировая война. Жизнь быстро меняется. В 1917г. Временное правительство смещает епископа Феодора. Вскоре был избран новый ректор, последний в дореволюцион­ный период - Анатолий Петрович Орлов, профессор по кафед­ре Истории и обличения западных исповеданий. Через месяц он принял сан священника. В 1919г. Академия была закрыта.

Через четверть века, в 1944г. Академия возродилась, вна­чале в Москве, в бывшем Новодевичьем монастыре, как Право­славный Богословский институт, но уже в 1948г. - с прежним названием и по-прежнему "у Троицы", под сенью молитвенного предстательства преподобного аввы Сергия. У истоков возрож­дения школы стоят Святейший Патриарх Сергий и Святейший Патриарх Алексий, выпускник прежней Академии, который вновь открыл Академию и под мудрым и опытным руково­дством которого она прошла ответственный период своего ста­новления в совершенно новых социально-политических усло­виях жизни. Среди ее первых профессоров и наставников были и те, кто сохранил и смог передать своим преемникам направ­ление, дух и многие традиции старой школы. Поэтому и в принципиально изменившихся условиях жизни Московская Духовная Академия остается верна тому, что составляет существо и основную цель ее бытия - воспитание и образование пастырей Русской Православной Церкви на началах верности Священному Преданию, в духе искренней любви к Богу, лю­дям, Отечеству. Именно к этому стремится возрожденная шко­ла, и на это направлены все ее усилия.

Современная Московская Духовная Академия является крупнейшим высшим духовным образовательным центром в стране и соответственно ведет самую большую работу по соз­данию кадров своей Церкви, по духовному и патриотическому воспитанию все новых и новых поколений священно - и цер­ковнослужителей. Находясь непосредственно под Первосвятительским омофором Предстоятеля Русской Православной Церкви, Академия располагает наиболее благоприятными, по сравнению с другими духовными школами, условиями для ре­шения поставленных перед ней задач не только в учебной, воспитательной и научно-богословской деятельности, но и в деятельности миротворческой, межцерковной, межрелигиозной. В ее стенах проходят ответственные встречи Предстоятелей Церквей и религиозных лидеров нашей страны и других госу­дарств, официальные богословские диалоги, осуществляются контакты ректора, профессоров, преподавателей Академии с гостями, делегатами и паломниками - не только православны­ми, но всех религий и мировоззрений, разных стран и народов нашей планеты.

В лице своих представителей Академия проводит подобного же рода деятельность и вне своих стен, как в пределах нашей страны, так и за рубежом, осуществляя миссию свидетельства о Христе Спасителе и заповеданном Им мире между людьми и народами.

Настоящий 1985 год является для Академии особенным по обилию и значимости юбилеев, имеющих к ней прямое и самое близкое отношение, это: 1100-летие со дня блаженной кончины святого равноапостольного Мефодия, просветителя славян, 40-летие победы нашего народа в содружестве с другими народа­ми над фашистской Германией, 75-летие Великого Господина и Отца нашей Церкви и нашей академии Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена и, наконец, ныне отмечаемое 300-летие Матери высшего научного и богословского образова­ния в России - Московской Духовной Академии. Проведение этих юбилеев в ее стенах является одним из показателей мас­штаба значимости этой школы в современной жизни нашей Церкви.

Большое духовно-стимулирующее значение для Академии имеет обитель преподобного Сергия, с которой ее соединяют традиционные и взаимообогащающие связи. Ныне, как и все­гда, Академия живет заботой о духовном устроении учащихся, об укреплении их веры, их христианской нравственности, их гражданственности. Все это должно принести соответствующие добрые плоды не только для Церкви Русской, но и для всего Православия и всех христиан и представителей других рели­гий, не только для верующих, но и для всего нашего народа, нераздельной частью которого члены Церкви всегда являются.

Сегодня с особым чувством вспоминается мудрая, испол­ненная великой правды мысль: "Народ, который забывает о прошлом, рискует лишиться будущего". Ибо прошлое - это корни, а будущее - плоды, но одного и того же древа жизни. Зная историю, можно избежать множества ошибок. Ее изучая, можно научиться многому доброму и разумному. Не потому ли и апостол Павел призывал поминать наставников, что учение их, их опыт являются ценнейшим средством в строительстве жизни настоящей и будущей.

История Московской Духовной Академии за 300-летний период ее бытия являет нам поучительные картины духовной борьбы и самоуспокоенности, научного подвига и мертвой схо­ластики, взлетов и падений, горячей, творящей веры и губи­тельной теплохладности.

Пусть же ее история послужит одним из уроков для поко­лений настоящего и грядущих в научении их вере, надежде и любви как непреходящим условиям в познании Истины.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Так она в "Привилегии" и называется. См." Древняя Российская Вифлиофика. М. 1791. Ч. VI. с. 420.

2 Иерофей Татарский. Симеон Полоцкий. М., 1886. с. 267-268.

3 С. Соловьев. История России. Т. XIII. с 330.

4 И.Е. Забелин. Первое водворение в Москве греко-латинской и общей европейской науки. - "Чтения в Обществе истории и древностей Россий­ских". Кн. 4.с.12-14.

5 С. Смирнов. История Московской Славяно-греко-латинской Акаде­мии. М., 1885. с. 52.

6 А.И. Герцен. Собрание сочинений. Т. 15. М., 1958. с. в

7 Остен. Памятник русской духовной письменности XVII века. Казань. 1865.с. 71.

8 И. Знаменский. Духовные школы в Росси и до реформы 1808 года. Казань.1881. с. 133.

9 И. Корсунский. К истории изучения греческого языка и его словесно­сти в МДА (Труды и труженики). - "Богословский вестник", 1893. Отд. оттиск: СПб., 1893. с. 3.

10 А.И. Рогов. Новые данные о составе учебников Славяно-греко-латинской академии. История СССР, 1959, т. 3. с. 141-142.

11 БЭС. Третье издание, т. 23. Славяно-греко-латинская академия, с. 550.

12 Я. Горожанский. Дамаскин Семенов-Руднев, епископ Нижегородский (1737-1795). Его жизнь и труды. Киев. 1894. с. 147.

13 МВ. Ломоносов. Сборник статей под редакцией В.В. Сиповского. СПб., 1911. с. 5.

14 См.: Никольский А. Лица духовного чина Московской епархии в их служении Церкви и Отечеству в 1812 году. М., 1912. с. 53-79, 157-159.

15 М. Богословский. Реформа высшей духовной школы при Александре 1 и основание Московской Духовной Академии. - "Богословский вестник", 1917, октябрь-декабрь, с. 376, 377.

16 Прот. В. Зеньковский. История русской философии. Т. 1. Париж, с. 86.

17 Прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия. Париж, 1981. с. 134.

18  Прот. В. Зеньковский. Цит. соч. с. 120

19 Прот. Г. Флоровский. Цит. соч. с, 128.

20 И.В. Киреевский. Критика и эстетика. М., 1979. с. 292.

21 Э. Радлов. Очерк истории русской философии. Изд. "Наука и шко­ла", 1921. с. 30.

22 И.В. Киреевский. Сочинения. Т. 1. М., 1911. с. 352.

23 Прот. Г. Флоровский. Цит. соч.. с. 231.

Дорогие братья и сестры! Мы существуем исключительно на ваши пожертвования. Поддержите нас! Перевод картой:

Другие способы платежа:      

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и абзацы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Простите, это проверка, что вы человек, а не робот.
4 + 5 =
Solve this simple math problem and enter the result. E.g. for 1+3, enter 4.
Рейтинг@Mail.ru Яндекс тИЦКаталог Православное Христианство.Ру Электронное периодическое издание «Радонеж.ру» Свидетельство о регистрации от 12.02.2009 Эл № ФС 77-35297 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Копирование материалов сайта возможно только с указанием адреса источника 2016 © «Радонеж.ру» Адрес: 115326, г. Москва, ул. Пятницкая, д. 25 Тел.: (495) 772 79 61, тел./факс: (495) 959 44 45 E-mail: [email protected]

Дорогие братья и сестры, радио и газета «Радонеж» существуют исключительно благодаря вашей поддержке! Помощь

-
+