Перед кем провинился Лев Толстой?

         Великих в России с начала постсоветского периода постоянно принижают. Как словесно, так и в памятниках. В толпе мы их уже не замечаем. Бронзовые, они одного с нами роста. А то и вовсе куколки какие-то – наподобие Пушкина и Натали в низенькой и безвкусной ротонде. Это не вечная память, а так –  напоминаньице. Кто решает, какими показывать следующим поколениям тех, кто отдал свой гений человечеству?

         Вряд ли кто станет отрицать, что по телевидению, на радио и в кино у нас об их заслугах больше ничего не говорится. Они, которые создали великую литературу, музыку, поэзию, строили дворцы, изобретали и открывали в науке и технике, политике и военном деле, короче – дали нам ту культуру, цивилизацию, в которой теперь идёт безудержное и неблагодарное потребление плодов усилий этих гениев.  Видите ли, это же бренды (как  укололо это слово в высказывании президента на открытии отреставрированного Большого театра об этом театре), на которых  умные люди зарабатывают, копаясь в грязном белье, в диагнозах и неприглядных ситуациях, если избранники Бога или судьбы попадали в них к своему несчастью. Кто поставил это ужасное условие? Личная жизнь всегда считалась неприкосновенной, диагнозы всегда были врачебной тайной. И вот рынок сделал эти вещи товаром, интимное публичным.

           Если мы смотрим фильм о поэтах, скажем, Верлене и Рембо, Есенине или Байроне, мы не услышим ни единой строчки из их прекрасной поэзии. Они предстанут почти патологическими личностями. Действительно, при чём их необыкновенное  творчество? Ступайте тогда в психиатрические больницы и черпайте там материал среди никому не известных больных в их незамутнённой гениальностью патологии. Да, гений - отклонение от нормы, но вверх, а не вниз, как преступность, которой нас затопили. Если же гений был действительно болен, никакого сострадания, сочувствия или понимания к нему в СМИ вы не найдёте. Наоборот. Будет лишь усиливаться этот мотив, обогащённый  вдобавок враньём. Особенно достаётся Достоевскому. Хотя его эпилепсия не относится к душевным заболеваниям, его любят выставлять душевнобольным. Эпилепсией отмечены пророк Магомет и Юлий Цезарь, но о них не распространяют слухов о том, что они душевнобольные со всеми вытекающими из этого последствиями. Хорошо, что фильм Владимира Хотиненко помогает очищению образа великого человека. Наконец, наступает публичное заступничество за мирового гения, выше которого пока в литературе никого не появилось, на  родине. Но пойдите в мемориальную квартиру писателя в Москве, когда туда автобусами привозят школьников, вы услышите от их сопровождающих, какой это был негодяй, издевавшийся над близкими людьми и особенно над женой. Но если бы это было так, то молоденькая шведка Анна Григорьевна не посвятила бы ему свою жизнь, восхищаясь и гордясь тем, что может служить ему верно и до самого конца, и Лев Толстой это оценил в полной мере. Об этой оценке знали их современники. А наши не знают. Так как обделены знанием и воспитанием искусством. Да и что делают с самим Львом Николаевичем, вы замечаете?

«ЖИЗНЬ КОРОТКА, ИСКУССТВО ДОЛГОВЕЧНО, СУЖДЕНИЕ ЗАТРУДНИТЕЛЬНО,ОПЫТ ОПАСЕН», такую формулу вывели древние. Но наши СМИ придерживаются другого мнения. Это видно из их передач о Льве Толстом. Причём, все равно какие СМИ – либеральные или ортодоксальные. Иной раз они бьют по обоим сразу – дуплетом, объединяя двух гигантов в одно слово «толстоевский», так им « обрыдло», что глупый мир не устаёт восхищаться их творениями. И вот интересно, как это при малюсенькой жизни этих утомленных Толстым и Достоевским, без их каких бы то ни было перед человечеством заслуг, они чувствуют себя призванными без устали разоблачать тех, чьи творения долговечны, просто – вечны. Это относится  к человеку  и психиатру по имени, кажется, Сергей Ениколопов, например. А что он может предъявить человечеству без Фёдора Михайловича и Льва Николаевича? Психиатры у нас на радио и телевидении изрекают про наших  великих горькие истины в последней инстанции. Их приглашают на «Культурную Революцию» и опять же в музей Достоевского. У них Пушкин не осилил четвёртого арифметического действия, Пётр Великий писал все слова слитно. А ведь не исключено, что сами диагносты знают, что так писали все – до Патрика, который стал разделять слова, придумал абзацы. Что же они не критикуют древние клинописи и наскальные письмена? Археологи от них в восторге, так много высокого знания содержат те каменные тексты.

          Но вернёмся к бедному Льву Толстому. Почему бедному? А какой же он  ещё - глубокий и больной старик, на которого безжалостно кидаются  так называемые исследователи последнего года его жизни. Видимо, они не прочувствовали, что  год был действительно последний. В чём они его обвиняют? То он то сделал не так, то это… А кто знает, как надо - эти крошечные суровые  критики, они это знают? Кто - нибудь думал о том, как ему было трудно, тяжело и страшно перед порогом смерти? Он был очень честен, он верил в идеи истины, которые никому, кроме Бога, нельзя материализовать буквально. Он мучился, потому что у него была совесть, воспитанная именно верой. Поэтому он ходил босиком, опрощался, вставал за плуг – это не было позой или чудачеством. Он пытался искупить вину, которой не был виноват – за свой аристократический род. Это не было экспериментом, для него – нет. (Но мы теперь  можем рассматривать это как эксперимент сам по себе).  А он чувствовал приближение  землетрясения, перед которым таким образом как раз и мог  защитить свою семью – раздать всё народу. Но для народа этого всё равно было бы мало –  капля в море. И Столыпин знал, что дворянские поместья и дворянская земля , составляющие очень небольшой процент, как их ни дели между 85 восьмьюдесятью пятью процентами крестьян, положения не изменят. Это всё равно что, как в сегодняшнем Китае, – отобрать всё у его бизнесменов и поделить между миллиардами китайских бедняков. Толстой  болел от отчаяния, что его никто не может понять и сам он не в силах увидеть выход из всё усложняющейся и угрожающей ситуации. Его и сегодня понимают ещё меньше. Как мог Гордон в завершение обсуждения фильма «Последнее воскресенье» назвать Толстого  в чём-то святым и гнусным одновременно? Вот эти все люди, бранящие Государя, как слабого, бездарного, кровавого и т.д., Толстого, Пушкина – на каком основании, по какому праву? Они любят психоанализ Фрейда, но никогда не применяют его к наследнику, на глазах у которого убивают его деда – ребёнок видел его оторванные ноги, испытал устроенное террористами крушение поезда, когда могучего сложения его отец Александр III держал вагон на своих плечах. А ему внушали чувство долга, он не имеет права на свои чувства и желания  –  всё для империи. Он был очень храбрым и выдержанным человеком. Хладнокровно перенёс покушение на него в Японии совсем юношей. Всего не пересказать, сколько ему пришлось вынести до того, как он был вместе со своей августейшей супругой и чудными детьми безобразно казнён большевиками.

            Так вот у этих  взыскующих, у них был опыт 26-летнего правления Николая II  с его прорывом в быстро развивающийся капитализм, с его Серебряным веком, расцветом науки и культуры? Они, может быть, создали великую литературу? Они считают себя ангелами, никогда не совершавшими гнусностей? Неизвестно, как в их личной, видимо, безупречной жизни, но в общественной, озвучивая в эфире свои неправые суждения, они гнусности предаются, увы. Последнее слово, говорят, запоминается, г-н Гордон? И Михаил Ефимович, когда в своей, заметьте, только в его собственной «Культурной революции» поздравляет с тем, что интеллигенции, слава Богу, больше у нас нет и что классиков сегодня никто не читает, он говорит это очень напоследок. Он человек очень умный и гибкий. Считается с недовольством народа, открыто перестал говорить такие вещи. Теперь у него невинные дискуссии , посвящённые семантике слова «Наглость». И подумать только, что во всей русской литературе не нашлось ни одного наглого героя. Однако заслуженная учительница русского языка и литературы, кропотливо совершившая огромную работу, переворошив всю русскую классику, такой персонаж отыскала. Анатоль Курагин из романа «Война и мир». А, может быть, он найден с помощью вождя культурной революции? Может быть, он просто завуалировал этим отвлекающим маневром, этой странной дискуссией цель – продолжать снижать русскую классику? И вся она была затеяна ради Анатоля Курагина. Но зачем надо было так мучиться, копать груду книг? Когда у всех на памяти блестящий наглец Остап Бендер? О нём никто даже не заикнулся. В чём провинились классики перед Жванецким, который в качестве дежурного по стране предлагает  упразднить их изучение в школе? Они, мол травмируют нервную систему детей. А почему не упраздняют на Западе изучение Шекспира, Мольера, Данте? Они что – ублажают психику юных отпрысков? И на «Эхе Москвы» у Ксении Лариной какой-то известный директор школы вторит  Михаилу Жванецкому: отменить в школе классиков. А сами-то на них возросли, стали писателями, журналистами.  Можно ли представить Леонида Радзиховского без Салтыкова – Щедрина? Да ни одной минуты.

            Народу сегодня, как и всегда и даже более чем всегда, безземельному, это страшно неприятно, господа. Тем более, что сегодня мужик не то что двух генералов, а самого себя не прокормит. Такие успехи у наших новых хозяев – золотой орды миллиардеров.

     Но ладно бы Толстого ненавидела одна либеральная пресса. А как иначе воспринимать этот демарш в год 200-летия  русской победы над Наполеоном  в 1812 году? А если именно этим юбилеем объясняются нападки на писателя, давшего величайшие картины  русской жизни 19-го века? Мы же не видим на экранах материалов, посвящённых этому событию. На канале «24 – Москва» фильм о пожаре Москвы прошел под названием «Познавательный фильм» - даже без окончания. Либо мизер показывается  глубокой ночью - чтобы не травмировать ранимых детей? Они уже с крыш прыгают - но разве от классиков? Скорее от того, что не знают их, не чувствуют, что у них есть Родина, Спаситель, внимательные к ним люди. Им страшно вступать в эту враждебную жизнь.

            Удивительно , что Михаил Ефимович на «РЕН ТВ» вдруг стал сетовать на то, что публика сильно изменилась не в лучшую сторону. По театрам, оказывается, это стало видно. Неужели главному хунвейбину страны не приходилось слышать уже давно раздававшиеся от преподавателей вузов вопли о плачевном уровне абитуриентов? И по Китаю было видно, какая публика появляется от культурной революции. А что дают публике театры? У Ширвиндта одна актриса поворачивается без одежды ниже спины. В мюзикле «Монте Кристо» целый кордебалет таких видов сзади. В театре Ермоловой в спектакле «Мы не одни, дорогая» вся игра, всё содержание сводится к игривым намёкам на все разновидности секса и лёгкому, так сказать, его воспроизведению. Ну, нет сегодня блестящих диалогов Бернарда Шоу, так как некому их создавать – видимо, культурная революция  началась  задолго до телевизионного варианта латентно, выдавливая из общества первоклассный язык, способный описывать душевную и умственную жизнь, насаждая суррогат из терминов и сленга. Это самые ещё скромные примеры.

Надо отдать должное тем, кто был упомянут выше – Швыдкому, Радзиховскому , Жванецкому  и многим  другим, - никто из них не допустит разоблачений своих любимых писателей, поэтов и вообще всего своего и своих. И не потому что у них нет разногласий или конфликтов. Жизни без этого не бывает. Но они любят СВОЙ народ и сплочены в глазах остальных народов. Это нормально, так должно быть.

           Но вместо того, чтобы говорить молодым о том прекрасном во Льве Толстом, а  в нём его сколько угодно, СМИ набрасываются на умирающего, не добежавшего до покаяния, к которому он так торопился. Что-то не было нигде слышно о неумолимом осуждении маркиза Марчмейна из «Возвращения в Брайдсхед» Ивлина Во. Новая его экранизация предпринята с целью модной трактовки, т.е. в свете гомосексуализма: вам же в голову не приходило, когда вы читали роман, что редкой красоты лорд Себастьян – гей, а не алкоголик. В фильме он некрасивый, грубовата для аристократической «предтечи» и его сестра. А вот с их отцом ситуация прозрачно намекает на конец русского классика. В чём провинились эти господа? Маркиз и граф храбро воевали. Заметьте, артиллерийский поручик был настоящий, а не персонаж из книги. Он написал «Севастопольские рассказы» и вырос в колосса, прославляющего Россию по сей день.

           Возьмём Норвегию, которую нам ставит в пример Шендерович, чтобы посмотреть, как она относится к своим колоссам. Он, правда, не обращает внимания на самое главное в этой стране , что она – королевство. Для неё премьер –министр – это всего лишь первый советник короля. Свою монархию норвежцы очень любят, и всё хорошее у них – от этой любви. В годы гитлеровской оккупации девизом норвежского сопротивления был девиз «За короля и страну», потому что король – это олицетворение народа, а страна  - территории, на которой этот народ живёт. Они отстояли и то и другое, потеряв треть своего маленького народа. Вот какие жертвы он принёс. Религия в Норвегии не отделена от государства, и это ещё одна причина того, что народ там не утратил ни традиций, ни нравственности. А критические моменты истории, конечно же, бывали. И вытаскивали этот  смелый закалённый народ его же собственные аристократы. Да-да, пусть в нашей литературе  символ Норвегии Фритьоф Нансен преподносится обычно как бы из рыбаков по происхождению, на самом деле он был троюродным братом крон принца, чего наши люди благополучно по-прежнему  не знают. Этот полярный странствующий рыцарь беспредельного мужества, белокурый голубоглазый великан настолько почитался норвежцами, что они отдавали ему  всю власть, упрашивали быть их королём, но  он отказался, потому что как выдающийся учёный - естествоиспытатель был по существу атеистом, совесть которого не позволяла ему венчаться на трон. Совесть, воспитанная верой и традициями. К этому времени  он, отдавший дань политическому выбору,  окончательно убедился в том, как важна монархия.  И нашёл своему народу другого короля – наследного принца датского. И народ это принял от любимого им Нансена. Принц не подвёл. И сегодня девиз короля : « Всё для Норвегии!»  Мы хоть раз слышали в наши дни «Всё для России!» ? Нет, считается, что бедняжку – Россию надо за руку ввести в Европейский Дом, в Мировое сообщество, где она, наконец, узнает комфорт и хорошую жизнь, ибо что она видела в своей тёмной отсталой. Не так ли?

             Конечно, несказанно жаль, когда  в высшей степени  харизматические героические личности как генерал Лафайет или Нансен отказываются от верховной власти. Сколько миллионов людей нобелевский лауреат Фритьоф Нансен спас от голодной смерти в России в первые годы  советской власти. У нас это было секретом. Шесть с половиной миллионов. Сколько десятков тысяч армян спас  от геноцида. А нансеновские паспорта для русских беженцев, не имевших ни почвы под собой, ни средств к существованию. Он был благородным рыцарем, а стал огромной, сказочной персоной. Сверхчеловек? Но не в ницшеанском и уж точно не в голливудском понимании супермена. Да, белокурый, но не бестия. Разве он не следовал Христу. Разве он не гуманист? Можно ли осуждать такой гуманизм?

        Передача на радио одного священнослужителя начиналась сразу словами «Гуманизм – это самое плохое, что может быть». Может быть, мы не понимаем каких-то других значений этого слова? Или надо стать религиозными фанатиками, как некоторые исламисты? Крайности ни в чём не хороши. Ведь и чисто религиозные войны не лучше любых других войн. Но существуют добропорядочные люди, живущие по заповедям: не убивают, не грабят, не обманывают, любят родителей и детей, добросовестно работают и защищают Родину. Хотя не являются церковными людьми. Они не имеют отношения к развращённости, мздоимству и стяжательству. Эта порядочность ( она же от слова порядок, который веками существовал!)  к ним перешла по генам, потому что государство не всегда способствовало ей. Но гуманизм они уважали, искусство заменяло им религию, когда последняя подвергалась гонениям. Разве церковь не может ценить позитива  вне себя? Но это же опять люди, а не абстракция под словом «Религия». А люди такие разные. И являются советского разлива  Савонаролы. Почему надо громить  потерянного старика, который не может за себя постоять по причине того, что давно умер, а не живых и здравствующих олигархов, притворяющихся верующими? Разве они не могут изменить ситуацию на телевидении, будучи продюсерами, имея деньги на хорошие и умные фильмы? Русские в бесчисленных сериалах пьют, убивают друг друга, делают подлости. Разве они такие? Сколько это  можно терпеть?

         Когда мы смотрим английские фильмы, особенно костюмные, мы радуемся душевной тонкости обычных людей. Англия переживала мрачный период первоначального накопления капитала, но у неё был Чарльз Диккенс. Богатые и бедные с нетерпением ждали журналов с  продолжениями его книг, трогательных, ненавязчиво воспитывающих лучшие качества в британцах. У французов был Бальзак: как изобразил нежную душу в  фильме «Отец Горио» Шарль Азнавур. И насколько мягче, благороднее юный Растиньяк по сравнению с разбогатевшими выскочками. Почему в Англии сохраняется всё  хорошее человеческое, во Франции не очень, а в России исчезает? Ответ дан  в 60- летнем юбилее правления  королевы Елизаветы II. Христианское воспитание при монархии устойчиво.

         К чему мы придём при отрицательном отношении к своей культуре? Разве не видно, что лишенная культурных слоев масса – это дикая, неуправляемая и жестокая орда? При этом в её распоряжении  мобильные телефоны и Интернет - ей легко объединяться, изготавливать бомбы, совершать теракты. Никогда ещё преступность не была вооружена так хорошо. У неё лучшие машины, финансы, широкие возможности, предоставленные демократией, свободой, а свободный бандит сильнее безоружных  и бедных граждан. Рынок  только способствует расцвету терроризма: он всегда будет продавать террористам оружие, убивать классическую музыку, образование и здоровье людей. Его не интересует, как создаются произведения искусства, их творцы, условия их жизни и творчества, воспитание смены.  Он вкладывается – для умножения или  сохранения капитала - лишь в готовый продукт искусства. У рынка  нет и не может быть морали. Такова природа его господства.

           Задача в том, чтобы собрать наш народ, чтобы не потерять его, а не разобщать, тиражируя распри столетней давности в СМИ. Если имеется скелет в шкафу, не стоит вытаскивать его на свет божий, греметь костями в эфире. Слава Богу, стыдиться за графа Льва Толстого не приходится. Задолго до своего последнего года жизни он  создал свои гениальные произведения. И это главное. А то, как он старым страдал, метался, «заблуждался» – было уже делом не гения, а простого смертного. Смертным  же не дано знать, как устроить жизнь всем  счастливо и навсегда. Вы, бодрые критики старого Льва Толстого, похоже, знаете, какими будете перед смертью и кому это будет интересно?

З. Стопани