К вашим профессиональным качествам никаких вопросов нет

В дни парадов в защиту никем не притесняемых геев, на Украине реализуется запрет на профессию для православных.

C главой Союза православных братств Украины Валентином Лукияником мы беседуем на «стройплощадке» – приютившись на табуретках в его практически заново отстраиваемой после пожара квартире. Напомню, накануне 9 мая, после нескольких предупреждений о том, что братствам «не желательно» идти на День победы с георгиевскими ленточками и знамёнами Победы, квартира Лукияников сгорела целиком – вместе со всем семейным скарбом.

«Люди в чёрном» (в левой части кадра) сопровождали православную колонну с момента её формирования в Лавре

Валентин Борисович благодарит всех, кто помог деньгами, православное братство «Радонеж», которое объявило сбор средств и другие ресурсы, распространившее объявление. Все имена поминает в молитве: «Спаси, Господи, всех, кто помог и помогает! Как видите, стены уже поштукатурили. Осталось обои наклеить, окна и двери поставить. Я бы своими силами ни за что не справился».

Увы, на этом напасти Лукияника не закончились. Сегодня его – известного кардиолога и реаниматолога, врача с тридцатилетним безупречным стажем увольняют с работы.

Всё за то же 9 мая. Так открыто и сказали: «К вашим профессиональным качествам никаких вопросов нет». А какие могут быть вопросы к человеку, который, будучи уроженцем забитого – даже по Буковинским меркам – села, после блестящего окончания Черновицкого мединститута был направлен даже не в областной центр, а сразу же забран «покупателями» в Киев. Какие могут быть сомнения в профессионализме человека, два десятилетия проработавшего в ведущей клинике страны (той самой «Феофании»).

– В 1994 году я закончил клиническую ординатуру для выезда в зарубежные страны, – рассказывает Валентин Борисович историю своего «попадания» в систему по обслуживанию украинской с позволения сказать «элиты», которую по-простонародному называют ДУСя («Державне управління справами»). – Нашу группу готовили для Алжира, но поскольку там тогда стали убивать французов, а заодно и всех «белых», долго не отправляли. В то же время завотделением кардиологии и реанимации клиники тогдашнего 4-го управления (сейчас – Госуправления делами) Юрий Мефодиевич Сакун (бывший личный врач Щербицкого, а затем Кравчука) как раз искал себе двух человек. И ему порекомендовали меня.

Так в 1996 г. я поступил на работу в клиническую больницу «Феофания». Даже удивился, что взяли, хотя я тогда уже активно занимался православной деятельностью.

– Может, не очень и удивительно. Шёл всего лишь второй год после избрания Кучмы, победившего с «пророссийскими» лозунгами. А досаждали вы в основном ставленникам Кравчука – Филарету и чиновникам, отписывающим его секте православные храмы.

– Ну и в медицине оставались ещё советские традиции, советские руководящие кадры, ценившие в первую очередь профессиональные качества.

«Помаранчевая революция» разрушила этот – «позднещербицкий» управленческий потенциал. Соответственно, стали приходить люди-разрушители. Так лет семь назад появился в нашей клинике её нынешний главврач Игорь Петрович Сэмэнив.

Начал с того, что всё стал выстраивать, исходя из собственного не слишком богатого опыта: «Вот это так у нас было в Ивано-Франковске, а это не так было у нас…». У меня нет никакого высокомерия по отношению к коллегам, которые лечат и спасают людей в самых отдалённых уголках нашей страны. Но как можно задавать для ведущих медицинских учреждений, определяющих развитие медицины, планки на уровне областной больницы?! Государство должно ориентироваться на лучшие достижения – в диагностике, лечебном процессе и, самое главное – в организации труда. Последнее сейчас на Украине – ниже земского уровня в годы Гражданской войны в России.

– Сразу всплывают картины из булгаковских «Записок юного врача».

– Но тогда был высокий нравственный уровень земской медицины. А сейчас врачей загоняют в ситуацию, при которой не желающие влачить полунищенское существование, вынуждены становиться рвачами. Понятно, что это благодатные времена для беспринципных людей, видящих во всём прежде всего источник заработка.

Года три назад это и у нас начало это проявляться. Пошли упрёки от главврача вроде того, что «вы все тут денег не умеете зарабатывать»…

– Сам-то умеет?

– При Януковиче строил дачу в Крыму, теперь в Карпатах где-то возле Буковеля… И это сотрудник госучреждения, который получает не очень большую зарплату. Но по образу жизни «умеет зарабатывать», поэтому и презирает тех, кто трудится на одну зарплату. Выстроил систему поборов, чего раньше не было абсолютно.

Тех, пытался сопротивляться, роптать – запугивал: «Учтите, на ваше место у меня в Ивано-Франковске тысяча претендентов найдётся». И мстительный. Очень мстительный. За несогласие с новыми нравами добился увольнения бывшего завотделением реанимации Александра Михайловича Мартынюка. Старый коллектив разогнал практически полностью. Тогда и нас перевели из реанимации в приёмное отделение – сделали отдельную бригаду скорой помощи.

– Эта система поборов до вас не доходит?

– Мы же скорая помощь. Экстренные ситуации. И то, нам постоянно ставится в упрёк, что мы не зарабатываем денег. Уже и в голову никому не приходит, что больница – в принципе не для зарабатывания денег. Да собственно нас и задвинули-то в Приёмное отделение, чтобы не стояли на пути денежных потоков.

– Было ли давление по политическим мотивам?

– До Евромайдана – минимальное. Иногда проводили беседы, не более. Начмед был очень хороший – Игорь Викторович Левин. Вызывал и рассказывал, что пришла такая-то бумага. Например, при Януковиче, когда православные братства активно выступал против интеграции в ЕС, пришло распоряжение, чтобы меня не допускали до первых лиц. От «драбинковского» синода, когда они автокефалию активно продвигали…

– Да-да, помню тот журнал Синода: «Сообщить на работу и в милицию»! Ещё бы родителей вызвать постановили!

– Смешно, конечно. Но без последствий всё же не оставалось. Лет восемь назад было предложение сделать завотделением реанимации. Но…

– …это было уже время позднего Ющенко.

– Потому карьерного роста не случилось (смеётся).

– Но о росте и квалификации врача говорит его востребованность, скажем так, и в нерабочее время.

– Думаю, достаточно будет сказать, что я много раз был дома у семьи Порошенко. Очень серьезно занимался мамой Петра Алексеевича, хорошо знаю Алексея Ивановича. Петра Алексеевича – хуже (он и тогда был достаточно высокомерен). Лечил многих – от первых лиц государства до оппозиционных тогда ярых националистов.

– А на работе, слышал, и Филарэт вам под руку попадался.

– Он, вообще-то, сторонник самолечения – с помощью каких-то народных отваров и болтушек, и чем-то там отравился (видно перестоялась). Отхаживал его. А на следующий день он потребовал от Александра Михайловича Мартынюка, чтобы тот меня уволил как противника «национальной церкви». Но был решительно «отшит».

– То есть, медицина в государстве ещё была отделена от церкви?

– Смотря от какой – довелось в клинике Госуправления лечить и конкурента Филарэта – «главу Украинской автокефальной православной церкви Мефодия» и Филарэтову жену Евгению Петровну. Она, кстати, числилась у нас по карточке как сотрудник… Украинского экзархата РПЦ. Не стесняясь, рассказывала о детях Михаила Антоновича.

– Забавно, конечно, но что-то мы никак к увольнению вашему подойти не можем.

– Когда мы стали готовиться к шествию на 9 мая, меня стала активно вызванивать СБУ. Предлагали встретиться. «Я, – говорю, – в отпуске, на родине. Приеду – встретимся». Тогда «пригрозили», что вызовут через работу. «Вызывайте, – отвечаю, – но в таком случае мне не о чём с вами говорить. Вы же хотели “побеседовать”, а не в качестве обвиняемого или подозреваемого вызвать». Должен сказать, что и «органы» в последнее время заметно измельчали – по стилю и культуре общения, по поведенческим реакциям. Это уже не те люди, что были даже 5–10 лет назад… Он потом мне СМСки слал ещё активно: «предлагаю вам встретиться, потому что это в ваших интересах». Я писал, что нахожусь в отпуске, у меня и денег нет на незапланированные разъезды.

А уже 10 мая – после всех наших приключений на День Победы – звонит напарник мой: «Вас вызывает завотделением и начмед». «По какому поводу? – спрашиваю. «По поводу проблем в интернете». Я не сообразил сразу, что это за «проблемы в интернете» (имелись в виду публикации о том, как мы прорывались к Вечному огню) – отвечаю: «Чего я буду приходить, если я в отпуске ещё до 15-го? Тем более, сами они мне не звонят».

Новая, купленная уже после пожара куртка Лукияника, порвана в результате прорыва сквозь заслон полицаев и «Азова»

А уже числа 15-16-го со мной побеседовал начмед (замглавврача по медицинской части по нашему корпусу и по терапевтической специализации) Владимир Юрьевич Сакун: «Передаю вам распоряжение главврача о том, что вы должны немедленно уволиться или же мы разгоняем всю вашу бригаду скорой помощи». «А по какой причине, вообще?», – ошарашено спрашиваю. «По работе мы к вам претензий не имеем. Это за участие в событиях 9 мая. Человек с такими политическими и религиозными взглядами не может работать в нашей системе». «А что – в нашей системе запрет на православие?» «Моё дело передать вам слова главврача». «Но это же беззаконие! И шантаж – почему заложниками становится бригада? Я, всё-таки, хотел бы услышать это от Игоря Петровича лично – прошу вас позвонить ему, чтобы он нас принял».

Секретарша Сэмэнива, однако, отказала Сакуну: «Игорь Петрович сам определяет, с кем и когда ему встречаться». Ну, раз так, я продолжал ходить на работу.

Колонна полицейских автобусов под Лаврскими стенами

А через неделю вышел из отпуска заведующий Приёмным отделением, он же глава профкома Николай Михайлович Поздняков, и сразу – на 25 мая назначил совещание трудового коллектива. Там он говорит: «Все вы видели в интернете события 9 мая. И я вам, Валентин Борисович, официально заявляю – вы должны уволиться или мы разгоняем всю вашу бригаду». «У нас что, уже практикуется взятие в заложники и принцип коллективной ответственности? – спрашиваю. – И это притом, что некоторые из моих коллег имеют противоположные моим политические взгляды. Так и до децимации дойдёте!». «Это позиция главврача. И не только, но и «самых верхов». «А как же конституция, Трудовой кодекс?». Только махнул рукой – мол, детский сад, что ли?

– А какова реакция коллектива?

– Большинство поняло, что их используют, и заявили, что не будут в этом участвовать – то есть не станут каким-либо образом принуждать меня к принятию требуемого для начальства решения. Пришлось даже завотделом кадров (её Сэмэнив с собой из Ивано-Франковска привёз) прибежать на собрание и устроить истерику: «Да вы тут с ним все заодно!».

Но меня, конечно, не устраивало, чтобы из-за меня пострадала бригада – а это высочайшие профессионалы, настоящие самоотверженные врачи. Поэтому написал заявление. Кладу на стол завотделом кадром со словами «Значит, не будете трогать ребят?». «Придёте 3 июня на собрание – там всё решим», – отвечает. «Что значит “решим”? Мы же договорились и всё решили!». «Ну мы же вам ничего не обещали». «Как?!!» И Поздняков тут же: «Да-да. Мы ничего никому не обещали». Как молнией шарахнуло – «кинули!»: и я, как та унтер-офицерская вдова, сам себя высек, и бригаду так теперь «нагнут», чтобы вклинилась в «систему» (потому что никто теперь там и «пикнуть» не посмеет)...

Мигом заявление прямо со стола забираю. И заявляю: значит, будем в законодательном поле дальше разбираться. Пришёл 3 июня на собрание с юристом и видеокамерой. Они этого не ожидали, «замялись», а потом с ехидцей так спрашивают. «Что, для российского ТВ снимаете?». «Я не против, чтобы украинские каналы показали, – отвечаю. – Но не покажут же».

Знаете, я совершенно не претендую на роль некого диссидента. Я вообще не стремлюсь публичности. Но что остаётся делать, чтобы бригаду не трогали?

Только вдумайтесь –  если в этой системе права не соблюдаются, то как же в других! До чего дошло государство, если напрямую такие вещи говорятся – на собрании. То есть ничего уже не боятся. О какой конституции, о каких правах человека, о каких «еуропейських цінностях» в таком случае можно говорить!