Максим Соколов: «Очень дурной знак»

Постсоветское либертариантство, оно же ультралиберализм, для которого характерно, наряду с прочим, решительное отвержение идеи социального государства,  имеет зубчатую историю.

После весьма недолгого перестроечного периода, когда тогдашние властители дум объясняли, что только надо ввести в СССР рыночные отношения, как тут же и хозяйство расцветет, и собесу никакого ущерба не будет, настала эпоха великих свершений (январь 1992 г.), когда выяснилось, что перестройщики несколько погорячились и все далеко не так сладко, как пели сирены. Тогда, собственно, и расцвело либертарианство, учившее, что никакого собеса и не нужно, потому что каждый за себя, один Бог за всех – и так будет гораздо лучше.

Многим это будет удивительно, но менее всего в пропаганде либертарианских учений отметились злопроклятые гайдарочубайсы. Возможны разные объяснения этого парадокса, но для начала сойдет чисто практическое. Имея дело с разваливающейся экономикой и с ропщущим народом и вынужденные как-то за все это отвечать в своей повседневной правительственной работе, гайдарочубайсы справедливо полагали, что вне зависимости от того, хороши или плохи идеи упразднения всего социального государства (образования, здравоохранения, пенсий), говорить об этом в тех условиях, когда и так население едва терпело обрушившиеся на него тяготы и лишения, было бы по меньшей мере несвоевременным. "И так тошно". Причем и управителям, и управляемым.

Гораздо больше занимались либертарианскими учениями "младотурки", т. е. люди, изначально бывшие более или менее единомысленными с гайдарочубайсами, но, оказавшись в отличие от них не допущенными к практическому управлению, стали ни за что не отвечающими, но зато (или вследствие этого) особенно быстроумными и легкокрылыми хозяевами дискурса. Или, по крайней мере, претендовавшими на такую роль. Они увлеченно предавались пропаганде классиков и осноположников – фон Мизеса, фон Хайека, Айн Рэнд etc. – и считали гайдарочубайсов чуть замаскированными социалистами. Но, конечно, их учение было несколько снобистски-высокоумным, они и сами вели себя, как некоторая секта, и поэтому явился другой вариант либертарианства, призывавший к ликвидации всех форм государственного социального страхования с комсомольским задором. Имеются в виду "молодые волки", взявшие после 1991 г. большую силу и стремительно наживавшие огромные состояния.

К числу наиболее дерзких, убежденных в том, что они ухватили Бога за бороду, относились два комсомольца – М. Б. Ходорковский и Л. Б. Невзлин, не только приобретших сказочные богатства, но и решивших поделиться с согражданами новым учением, которое они изложили в книге "Человек с рублем" (М. 1992).

Из этой книги, являющейся ценным документом эпохи, можно узнать, что:

"Зачем работать, если бедняком можно стать, не работая? Взращены целые поколения, которые ничего не хотят, которые привыкли только получать. Боимся, что у миллионов эта привычка стала неизлечимой".

"Бесплатная медицинская помощь привела нас к провалу здравоохранения, снижению продолжительности жизни. Наша бесплатная медицина сгнила на корню, это было запрограммировано установкой на, так называемую, бесплатность. У нас появилась многомиллионная категория любителей побездельничать за казенный счет: получить больничный, лечь в больницу было легче легкого".

"Не придет благоденствие, если не поймем, что за все надо платить. Платить учителю. Врачу. Слесарю-сантехнику.  Хочется попасть в хорошие медицинские руки - вот прекрасная платная поликлиника, вносите требуемую сумму. И детям репетиторов нанимайте".

"Иметь детей или не иметь - это личное дело сотрудника. Ушло то время, когда забота о них перекладывалась на плечи государства и предприятия. Хотите иметь детей? Замечательно, зарабатывайте столько, чтобы они ни в чем не были ущемлены".

Вероятно, интоксикация золотом ослабляет умственные способности, и человек перестает понимать, что можно говорить, а что нельзя. Особенно перед толпою обездоленных

Впрочем, Немезида знает свое дело. Один из авторов задорной книги, тот, который поумнее, успел убежать, другой, который поглупее, провел десять лет в местах не столь отдаленных. Младотурки тоже канули в Лету, и труды фон Мизеса, убедительно доказывавшего губительность всякого собеса, уже никто не прорабатывает.

Казалось, общество переболело неумеренным либерализмом, и люди стали поумнее, чем в 1992 г., когда они были готовы исповедовать порой весьма странные учения. Но – только казалось. Спустя четверть века чиновничество – как провинциальное, так и центральное – вдруг заговорило языком комсомольской брошюры "Человек с рублем". Иногда буквально воспроизводя слова Ходорковского-Невзлина.

Понятно, что чиновники – люди по большей части простые и некнижные, да и к истории у них большой склонности не наблюдается, то, что в своем социал-дарвинизме они не слишком оригинальны, им в голову не приходит. Но поражает то, что им в голову (а равно в задницу, в прочие части тела) не приходит простейший инстинкт самосохранения. Инстинкт, присущий не только человеку, но и братьям нашим меньшим.

При том, что раньше самый замшелый советский аппаратчик был, как правило, этого инстинкта не чужд. Не столько от любви к управляемым – любовь могла быть, а могла и не быть, -- сколько от понимания того, что не все надо говорить вслух. И управляемые могут возроптать, и коллеги могут настучать. Сейчас же лицемерие на глазах утрачивается.

Можно было бы объяснить это какой-то общей развинченностью госаппарата, наступившей в последние месяцы. Чиновники, не боясь начальственной палки, несут все, что им взбредет в голову. Но если бы это было так, они бы действительно несли все – "я пролетарская пушка, стреляю туда и сюда". Тогда как понимание, что некоторых вещей говорить ни в коем случае не надо, вполне сохранилось.

Много ли мы слышим смелых речей про странности экономической политики (причем про такие странности, которые не слишком приятны самому чиновничеству), про то, что начальство порой откровенно чудесит? Не слишком. Здесь деликатность нимало не утрачена, а если кто совсем уж непонятлив, как, например, секретарь Ярославского отделения "Единой России" М. В. Боровицкий, выступивший летом с критикой пенсионной реформы, так только этого Дантеса мы и видели. Уволили в 24 минуты.

Такая расстановка понятий о том, что вполне можно и чего ни в коем случае нельзя, производит неприятное впечатление. Это уже совсем высокая степень кастовой морали, которая не только в долгосрочном, но даже и в среднесрочном плане ничем хорошим не кончается. Внезапное массовое появление екатеринбургских Айн Рэнд и липецких фон Мизесов – это очень дурной знак.

Хоть бы в рамках политучебы "Лидеров России" их обязали сдавать партминимум по назидательной судьбе М. Б. Ходорковского.

Максим Соколов

Источник