Бог становится человеком, чтобы душа каждого желающего того могла вступить с Ним в таинственный брак – соединиться в одно Христово Тело. Но если “Жених” еще не отнят, а только готовится прийти, для чего “печалиться сынам чертога брачного” и поститься (Мф. 9:15)? Для того, видно, что Церковь знает цену этого брака: Божественный Младенец рождается в Вифлеемской пещере, чтобы “заклатися и датися в снедь верным”. Потому и Рождество Христово как и Пасха Его – это “праздник со слезами на глазах”. Мы “куплены дорогою ценою” (1Кор. 6:20), “ибо пасха наша Христос, заклан за нас” (1Кор. 5:7). А посему и в этом случае верны слова псалмопевца: “Работайте Господеви со страхом, и радуйтеся Ему со трепетом” (Пс.2:11)» «Вифлеем – это путь к Голгофе», – писал в прошлом веке митрополит Вениамин (Федченков). Христос родился, чтобы пострадать. И самое рождение Его уже было страданием, «истощанием» (Флп. 2:1–11), то есть «унижением» Божества. «Это уже было смирение, самоотвержение, крест» Богослужебные тексты праздника Рождества Христова и его иконическое выражение на фресках и иконах выражают две основные идеи: радость мира о рождении Спасителя и истощание (кеносис), самоуничижение Бога-Творца, умалившегося до твари, до беспомощного младенца. Ибо что приготовлено для новорожденного Владыки всяческих: «Не скиптры и престоли, но последняя нищета: что бо хуждше вертепа; что же смиреншее пелен».