29.12.2025 16:51:45
Статья политического философа, ректора Российского православного университета святого Иоанна Богослова, советника председателя Государственной Думы ФС РФ А.В. Щипкова опубликована на сайте «Международная жизнь».
История — это общественный договор внутри народа, который сохраняет и описывает свою историю. Сегодня, когда любая война является гибридной, чрезвычайно важен информационный аспект войны. Политические мыслители не зря говорили: «Кто владеет прошлым, тот владеет будущим». В связи с этим огромная ответственность ложится на историков, на журналистов, на педагогическое сообщество. Поэтому для будущей победы нам необходимо защитить и свое понимание Великой Отечественной войны, свою концептологию этой войны. Не дать отменить ее сакральные смыслы, не дать переписать нашу историю.
С каждым годом Великая Отечественная война приобретает для нас все более важное значение. При этом нужно понимать, что специальная военная операция — это не повторение, а продолжение событий 1941-1945 годов. Война с нацизмом — это отложенный, замороженный конфликт. Он «спал» более 80 лет и теперь проснулся. Закономерны попытки наших врагов вытеснить память о войне из актуального социального контекста. Отсюда информационные атаки на День Победы, на Бессмертный полк, на СВО. Отсюда — омерзительный термин «победобесие». Эти атаки совершаются группами, связанными с «элитами 1990-х» и корректируются внешними кураторами.
Настоящий историк знает, что история не живет в идеологическом «вакууме». Бесполезно пытаться мыслить «в стороне от идеологии». Итогом такой позиции станет отход от национальных принципов и ценностей и зависимость от ценностей антинациональных. Кто не хочет писать свою собственную историю, тот станет частью чужой истории. «Объективной» истории не бывает. Взгляд любого историка — уже интерпретация. Поэтому мы должны думать о влиянии собственной интерпретации, о том, как сделать ее более весомой.
В то же время важно отделять интерпретацию от безусловных фактов. Например, безусловным фактом является то, что Россия стала жертвой агрессии, а гитлеровский альянс — агрессором. Но поскольку мы оказались жертвой нападения и одержали Победу, мы можем и должны предъявить счет Германии и ее союзникам, а по итогам СВО — тем, кто вооружал и спонсировал киевский режим. Цифры ущерба нужно подсчитать и опубликовать.
История, в отличие от естественных наук, не может быть в полной мере верифицируемой и прогностической. А попытки вывести общие закономерности исторического процесса оказались бесплодными. Этого не смогла сделать ни марксистская, ни либеральная мысль. В связи с этим, важно нам самим расставить приоритеты внутри своей истории, деконструировать исторические мифы, которые вредят национальным задачам. Повторю: история — это общественный договор внутри народа, который сохраняет и описывает свою историю.
В планах Британии и США гитлеровская Германия служила тараном, ударным орудием для оттеснения России от Европы за Волгу и за Урал. Это соответствовало давней концепции «Междуморья» (Intermarium), озвученной еще Йозефом Пилсудским. В случае успеха Гитлера пространство до Урала было бы очищено для англосаксов — с последующим дележом всех русских территорий. Этот вектор был задан еще интервенцией 1918-1920 годов.
Описывая историю Великой Отечественной войны и последующей СВО, необходимо учитывать вышесказанное и корректировать научные подходы, которые сложились в отечественной историографии. Наши ситуативные «союзники» были и остаются нашими геополитическими противниками и экзистенциальными врагами. Поэтому мы не можем верить в утверждения о том, что нацизм якобы был случайностью и стал «исторической травмой» для Европы.
Нацизм не мог закончиться в 1945-м, когда капитулировала Германия. Поскольку нацизм — не только немецкое, но общее и европейское, и американское явление. Это вектор развития той секулярной цивилизации, которую мы очень размыто и очень осторожно называем «западом» или «западным миром». Мир просвещения, мир секулярной цивилизации утверждал себя через антитезу «традиция против модерна», но за ней стояла другая антитеза: «варварство против цивилизации». Сама история воспринималась этим миром как слепая сила, которая уничтожала «варваров» и отбрасывала «лишних людей» в ходе естественного отбора, как конвейер отбрасывает бракованные детали. А это не что иное как нацизм.
Сегодняшний кризис протестантского модерна — это метаконфликт нашего времени, это фундаментальная проблема, с решением которой связано будущее нацистско-расистских идеологий: выживут они или исчезнут. Еще Теодор Адорно и Макс Хоркхаймер в 1947 году, в своей книге «Диалектика Просвещения» рассматривали нацизм как последствие просвещенческого мифа. Стремясь владеть Вселенной, чувствуя себя ее единоличным хозяином, «сверхчеловек» Нового времени создал ситуацию перманентной мировой войны за ресурсы, исходом которой в итоге стали колониализм, гитлеризм и современный панатлантизм.
Война не окончена. И главным идеологическим оружием в ней для нас остаются национальные формы русской сакральности. Это и Православие, и другие традиционные религии России, и разные элементы гражданской религиозности, например, образ Победы. Победа в Великой Отечественной войне в русском контексте символически связана с Победой Пасхальной, с Христовой Жертвой. А самопожертвование в борьбе со злом есть форма теозиса, форма обожения человека.
Великая Отечественная война — это не просто политико-идеологический конфликт европейцев и русских. Этот конфликт имеет глубокую экзистенциальную и религиозную природу. Россия и русскость — это вечное напоминание Европе о ее отступничестве от веры отцов, от христианства.
Мы имеем право на анализ религиозно-философских корней нацизма и расизма без скидок на «толерантность». А этот анализ указывает на прямую связь данных идеологий с радикальными формами протестантских учений, в частности, с кальвинизмом, пуританизмом, диспенсоционализмом и др. Идеологии превосходства тесно связаны с просвещенческой мыслью, которая также порождалась протестантской цивилизацией.
Существование России ломает удобную для Запада модель мира, основанную на дихотомии «Запада» и «Востока», которым вместе якобы не сойтись. Реально существующая тринитарная модель «Запад — Россия — Восток» вызывает сбой в механизме воспроизводства европейской расистской идентичности.
Подводя итог, скажем прямо, что мы, русские, имеем исключительное право на историческую интерпретацию Великой Отечественной войны. И по праву политического суверенитета, и как жертва нападения, и как сторона, одержавшая победу. Только мы, и никто иной.
Добавить комментарий