22.01.2025 19:39:48
Сергей Львович Худиев

В последние дни мне попалось сразу несколько материалов, склоняющих верующих покидать Русскую Православную Церковь как «поддерживающую войну».
Бежать предлагается то к католикам, то в Константинополь, то создавать свои собственные независимые собрания — лишь бы подальше от Московского Патриархата. Один материал повествует о «сотнях» православных москвичей, сделавшихся прихожанами костела на почве резкого расхождения с позицией Патриарха Кирилла в отношении текущего конфликта. Материал приводит слова одной из новых прихожанок костела — «В этих церквях (МП) больше нет Бога, оттуда Его изгнали»
Насколько масштабная реальность стоит за такими сообщениями — проверить невозможно. Но несколько слов к порывающимся уйти сказать стоит.
Я не вижу смысла углубляться в оценку военно-политических событий (без сомнения, глубоко трагичных) или в споры обосновано ли такое огорчение на Патриарха.
В любом случае, уходить из Русской Православной Церкви было бы явной ошибкой.
Евхаристия — это участие в Тайной Вечери Христа. Это соединение с Ним, по Его заповеди. Это — подчеркнем — не Тайная Вечеря того или иного священника, епископа или Патриарха. Это Тайная Вечеря Христа.
Приходя на Литургию, мы оказываемся в присутствии Божием, сослужим невидимым силам, вместо со святыми и ангелами поклоняемся Богу; эта невидимая реальность не исчезает и не умаляется от (реальных или предполагаемых) грехов иерархов.
Уходить от Евхаристии потому, что вы глубоко огорчились на Патриарха, или на каких-то медийно заметных епископов и священников, значило бы не понимать смысла и значения этого Таинства.
Более того, удалившись от Причастия в Русской Православной Церкви из-за того, что вы категорически разошлись с ее Предстоятелем в оценке текущей ситуации, вы рискуете повторить тот же путь в и любой другой общине — никто не гарантирует вам, что тамошний предстоятель вам во всем понравится, и вы не побежите, с разбитым сердцем, куда то еще.
«Я не хочу принадлежать к Церкви, которая благословляет войну» — говорят уходящие. Это может быть эмоционально понятно — но если вы принципиально не хотите быть в одном сообществе с иерархами, благословляющими военные действия своего правительства, то куда вы пойдете?
Помнится, одна известная дама в 2022 году уехала из России в Израиль, потому что «не захотела жить в стране, которая воюет со своими соседями». Ей немедленно указали на иронию ситуации — Израиль был на войне намного больше, чем она — на свежем воздухе. Это падший мир и он раздираем войнами, и как бы нам ни хотелось найти себе оазис мира, его нет.
Так, увы, и с Церквями — если вы хотите найти себе церковное сообщество, которое бы не благословляло войн, вам будет нелегко. Есть маленькие протестантские группы, как, например, квакеры и меннониты, которые занимали последовательно пацифистскую позицию. Но если мы говорим о крупных общинах, которые преобладают в своих странах — православных, католических, лютеранских и англиканских — то их иерархи всегда поддерживали военные действия своих правительств.
В начале Крымской войны архиепископ Парижский, кардинал Сибур заявил «Война, в которую вступила Франция с Россией, не есть война политическая, но война священная. Это не война государства с государством, народа с народом, но единственно война религиозная. Все другие основания, выставляемые кабинетами, в сущности, не более как предлоги, а истинная причина, угодная Богу, есть необходимость отогнать ересь Фотия; укротить, сокрушить ее. Такова признанная цель этого нового крестового похода...»
Впрочем, дело было даже не в конфессиях — во время первой мировой войны духовенство всех исповеданий разделилось не по конфессиональным, а по национальным линиям, немецкому католику братом был немецкий лютеранин, а не французский католик. В Православном мире дело обстояло не лучше, православные народы воюют между собой далеко не в первый раз.
Если же говорить о совсем недавний примерах «благословения войны», то мы можем вспомнить патриарха Варфоломея, благословившего действия турецкой армии против курдов: «Желаем успехов лично вам и турецкой армии, выражаем надежду на то, что операция «Оливковая ветвь» принесет мир в регион и станет надеждой на безопасное будущее»
Конечно, повсеместность этого явления еще не делает его оправданным или нормальным. Оно остается глубоко ненормальным и трагическим, проявлением глубокой падшести нашего мира.
Многие говорят о том, что рвение, с которым национальные церкви поддерживали каждая свое правительство в годы Первой Мировой войны, подорвало их авторитет и привело к существенному снижению влияния христианства, освободив место для экстремистских идеологий.
Большевики не упускали случая напомнить, что иерархи всех церквей горячо воодушевляли свою паству поубивать друг друга, в то время как они сами выступают за международный мир и солидарность трудящихся.
Разумеется, это было чудовищным обманом — но обманом, для которого создалась благоприятная почва.
Однако, давайте мерить одной меркой. Если, из-за того что Патриарх поддержал военные действия своего правительства, Русская Православная Церковь отпала от благодати, перестала быть Церковью Божией, в ней больше не совершается Евхаристия и всем искренним христианам надо ее покинуть — то бежать вам некуда, разве что в уже упомянутые маленькие пацифистские общины.
Беда в том, что, если такие общины разрастутся, они перестанут быть пацифистскими.
Когда Церковь становится национальной — как православные Церкви в Греции, Сербии или России, католическая в Польше и Хорватии, или англиканская в Великобритании — с ней неизбежно происходит определенная трансформация.
Несколько раз я видел ролики американских православных (обратившихся из протестантов) которые говорили своим протестантским согражданам что-то вроде «Какая мерзкая ересь этот ваш христианский национализм! Не тому нас учит Евангелие! Не такой пример показывают нам отцы пустынники и жены непорочны! Они обратили мир ко Христу примером христианской жизни, а не политикой и войной!»
Это позиция религии меньшинства; но когда она становится преобладающей национальной религией, она сталкивается с запросом нации на религию, обслуживающую национальные нужды, которая призвана благословлять, освящать и наделять высшим смыслом жизнь нации — в том числе, ее борьбу с другими нациями.
Эта гражданская религия, служащая конкретной нации и государству, находится в неизбежно напряженных отношениях с верой в единого Бога, который сотворил все народы, искупил их во Христе и собирает людей всех национальностей в одну Церковь, где все они разделяют одно — небесное — гражданство.
На такое развитие событий можно негодовать, как на измену Евангелию — но, повторюсь, тогда давайте мерить одной меркой. В нем нет ничего уникального для Русской Православной Церкви.
Можно убежать в Константинополь — но греческий церковный национализм имеет свою, весьма трагическую историю, и священное дело энозиса было каким угодно, но только не бескровным.
Можно убежать к католикам, централизованная система которых должна бы как-то сдерживать национализм — но, увы, там тоже вы найдете иерархов, рутинно благословляющих воинов на брань за национальное дело.
Убежав от огорчений в Русской Православной Церкви, вы найдете похожие огорчения и в любой другой крупной общине. Человеческий род везде остается падшим.
Бегать между конфессиями — бессмысленно утомительное занятие. Тем более, не стоит делать такие переходы формой политического протеста.
Можно рассматривать такую «гражданскую религию» как ракушки и водоросли, налипшие на корабль, вполне чуждые его конструкции и предназначению — но прыгать за борт, огорчившись на них, было бы неразумно.
Что же делать?
Как-то я видел социальную рекламу хосписов с запоминающимся слоганом: «Если человека нельзя вылечить, это не значит, что ему невозможно помочь». Мы живем в падшем мире, и не в наших силах его вылечить. Мы не можем остановить войны или сделать так, чтобы все люди (или хотя бы наше ближайшее окружение) были добры и разумны. Но нам это и не поручено. Вечный мир установится после возвращения нашего Господа и Его Суда.
Бог не возлагал на святого Апостола Павла нерешаемую задачу менять политику Римской Империи. Он поручил ему проповедовать Евангелие благодати Божией.
Эта проповедь стала закваской, которая медленно, за века изменила и саму империю, и весь мир. Но, главное, она привела множество людей к искупительным отношениям с Богом и вечному спасению.
Нам приходиться иметь дело с многими, несомненно, плохими вещами, которые мы не можем изменить.
Но мы можем оставаться в Церкви и служить Богу. Молиться и совершать Таинства. Проповедовать слово Божие. Помогать нуждающимся.
Любить тех людей, которые рядом — и это очень важно. Острые разногласия относительно текущих событий разделяют, в том числе, и семьи — но нам стоит помнить, что эти люди — наши близкие, и поссорившись с ними, мы только увеличим объем вражды и смуты в мире. Большинство из нас не порывает со своими родными и не бежит искать других.
Так и с Церковью. Допустим, вы категорически не согласны с людьми, которые стоят вместе с вами в очереди к Чаше. Допустим, эти люди действительно тяжко грешат и заблуждаются. Но Христос приходит спасать грешников, глубоко погруженных в темные мирские страсти. Он не брезгует ими и не бросает их. Он очень медленно и терпеливо трудится в их душах. Они нуждаются в Его долготерпении — и Он им его оказывает.
И — важное открытие, которое стоит сделать — я тоже нуждаюсь в Его долготерпении. Чувство сверкающей правоты, острой ясности того, какой я молодец и какие они подлецы, может подводить меня еще хуже, чем оно подводит их.
Сбегать от Чаши потому, что мне не понравились другие причастники, было бы большой ошибкой.
Тем более, что тяжесть этого испытания не стоит преувеличивать.
Я хожу в ближайший к дому храм (то есть я не выбирал его как-то специально), и я не слышу там никаких политинформаций, а только проповеди от Писания, от священников, явно искренних в своей вере и в своей заботе о душах. Говорить о том, что «здесь больше нет Бога, оттуда Его изгнали» было бы совершенной нелепостью.
Как было бы нелепостью бежать из Церкви на поиски какой-то идеальной общины, состоящей из идеальных людей. Увы, но это обычно кончается тем, что человек, в глубоком разочаровании, без конца ходит из одной общины в другую. В этот путь не стоит и пускаться.
Добавить комментарий