Balensiaga и модные черти

Англоязычный мир последние пару недель сотрясает скандал с модным домом Balensiaga, в рекламе которого блогеры увидели прозрачные педофильские намеки — а, начав копать, раскопали уж и вовсе странные и пугающие вещи, вроде демонолатрии и упоминания древних божеств, которым приносили в жертву детей.

Проблемы у компании начались, когда в рекламном фотосете появились фотографии детей — совсем маленьких, лет четырех — в окружении их любимых игрушек. Среди любимых игрушек оказался, в частности, рюкзачек в виде плюшевого мишки, облаченный в кожаную сбрую, типа той, которая используется некоторыми душевно нездоровыми взрослыми в садомазохистских игрищах.

Изумившись крайней неуместности сочетания сексуальных фетишей и маленьких детей, блогеры внимательнее присмотрелись к другой рекламной продукции бренда — и обнаружили множество беспокоящих деталей. Например, среди деловых бумаг, невзначай брошенных на стол на одном из, на первый взгляд, невинных рекламных снимков, виден текст судебного решения верховного суда США, дозволяющего имитацию детской порнографии, если при ее изготовлении не эксплуатировались реальные дети — а использовалась компьютерная графика или взрослые порноактеры.

На другом рекламном снимке на стене висит почетная грамота, выписанная на полное имя хорошо известного педофила, осужденного за насилие над собственной внучкой.

Проследив открытые публикации известных сотрудников компании в социальных сетях, люди обнаружили весьма откровенные отсылки к педофилии, садизму и сатанизму.

Компания попыталась отговориться недосмотром и переложить ответственность на подрядчиков, но ряд блогеров, связанных с миром моды, единодушно утверждают, что такого рода фотосет делается неделями, при участии множества сотрудников, и всегда плотно контролируется руководством, при этом каждая деталь всегда является тщательно продуманной.

Первый вопрос, который тут возникает — это «зачем?»

Кого можно привлечь, намекая на тяжелое, криминальное извращение, вызывающее омерзение и ненависть у абсолютного большинства людей? Еще недавно намеки на подобные склонности использовались для того, чтобы уничтожать карьеры и репутации. Вокруг человека, на которого падало сколько-нибудь правдоподобное обвинение в подобном, образовывался вакуум — никто не хотел иметь с ним дела, старые знакомые отрицали, что когда-либо общались с ним.

Это означало нечто худшее, чем прокаженность и зачумленность. Это означало социальную смерть. Публично намекать на какую-то свою связь с педофилией значило совершать социальное самоубийство. После этого оставалось только бомжевать, потому что ни на какую оплачиваемую работу такого человека не взяли бы.

Собственно, во многих социальных средах это так и сейчас.

Но Balenciaga играла в игру, которая, по мнению людей, принимающих решения в этой корпорации, стоила свеч. Почему?

Конечно, многие вещи от нас просто сокрыты. Некоторые комментаторы в англоязычной сети уверяют, что руководство Balenсiaga (и некоторых других компаний) заключили контракт с сатаной, который обещал сделать их богатыми и знаменитыми — а они, со своей стороны, обязались продвигать его повестку.

В обоснование этого показывают, действительно, явно и демонстративно сатанинские образы, которые размещала у себя в инстаграме главный стилист Balenсiaga, Лотта Волкова, известная как, по словам w-magazine, «самый крутой стилист в модной индустрии»

Мы не знаем, так ли это в прямом и буквальном смысле; черт — не джентльмен, и прямое, можно сказать, честное соглашение с прописанными обязательствами сторон было бы скорее не в его стиле. Продажа души может и не выглядеть как торжественное подписание пергамента собственной кровью в безлунную ночь при свете свечей из жира повешенного — оно может представлять собой ряд последовательных решений, и подписей обыкновенными чернилами при ярком свете дня или софитов.

Но, с другой стороны, говорить о том, что прямое использование сатанинской символики (пентаграмм, головы бафомета и т.д.) да еще вместе с изображениями детей в крайне зловещем контексте (как у той же Волковой) есть просто шутка, игра и пощечина общественному вкусу, тоже трудно.

Если молодой человек рассекает со свастикой на рукаве, и постит в своем аккаунте нацистскую символику, причем делает это долго и упорно, мы вряд ли скажем, что на самом деле он никакой не нацист, а все это шутка, игра и пощечина.

Если, однако, стараться обходиться как можно более сдержанными объяснениями, то можно принять то, что говорят некоторые комментаторы — в Balensiaga, возможно, решили руководствоваться принципом «все пиар, кроме некролога», и «плохой известности не бывает».
Скандальная известность тоже может привести к росту продаж. Рискованно, но попробовать стоит. Это, конечно, говорит нечто о той плавной, но радикальной культурной революции, которую пережил Запад за последние десятилетия.

Причем это революция сверху — элиты затронуты ей в гораздо большей степени, чем средний класс. Можно предположить несколько причин, почему все эти намеки и образы — педофильские и бесовские — которые вызывают отвращение у обычного человека, оказались востребованы.

Дело в том, что определенного рода элиты нуждаются в чем-то, что обозначало бы их «внутренний круг», «своих», которые «понимают», для которых ясны те осторожные намеки, которые профаны просто не замечают.

А если и замечают, то отмахиваются — да ну, бред какой-то. Не может такого быть.

И эта принадлежность к «своим» может обозначаться через что-то, вызывающее неприятие и отвращение у большинства, у внешних. Что-то, что обычно не приходит в голову простым людям — а когда приходит, вызывает тошноту. Какой-то элитный, изысканный порок.

Долгое время роль такого порока играл гомосексуализм. Он отвечал всем требованиям — вызывал отвращение у большинства людей, рассматривался как неприемлемый общественным мнением, в XIX веке и значительную часть XX преследовался по закону. И в то же время был непризнанной нормой в элитных учебных заведениях — Британии, но, видимо, не только.
Тонкие намеки на принадлежность к группе, которая воспринималась одновременно как элитарная и отверженная, обозначали человека как «своего», «вхожего», который «понимает, о чем идет речь». Порок играл не столько сексуальную, сколько социальную функцию.

Но в наши дни гомосексуализм практически утратил эту роль. Закон его не преследует, общественное мнение относится индифферентно, он практически утратил элитарность, сделавшись предметом скорее грубых шуток, чем таинственных перемигиваний. Теперь эдак всякий быдлан может, а не только люди элитные и изысканные.

Но потребность в перемигиваниях осталась — и на роль элитного порока, который доставляет тонкое удовольствие принадлежности к закрытому клубу «только для своих», нужно что-то другое. Тут нужно что-то, что остается отвратительным и преступным в глазах большинства — и в наше время выбор не особенно богат.

Отсюда и заигрывание с педофилией, и желание намекнуть своим — мол, мы люди элитные, вращающиеся в высших кругах общества, мы друг друга понимаем. Мы видели это у нас в стране — когда знаменитый Серебренников ставил спектакль «человек-подушка», в котором (в самом игривом тоне) речь шла об убийствах детей.

Другой фактор, который влияет на происходящее — это тенденция к сносу всех и всяческих табу, которая должна характеризовать человека прогрессивного и свободомыслящего. Это неизбежно вызывает проблему — что делать, если многие старые табу уже полностью сломаны? На чем удовлетворить свой ниспровергательский и революционный порыв? На чем показать свою прогрессивность? Табу осталось очень мало. Раз, два и обчелся. Маленькие дети и, еще, может быть, каннибализм. Борцам со средневековыми запретами больше и не к чему и приложить свои усилия.

Процесс признания и одобрения гомосексуализма, а потом и трансгендерности, не мог просто остановиться. Ровно та же риторика употребляется и в защиту педофилии.

Реакция многих ведущих изданий англоязычного мира на случай с Balenciaga оказалась несколько обескураживающей — от замалчивания до, когда замалчивание стало невозможным, попытки преуменьшить масштаб проблемы, всячески поминая «моральную панику» и «конспирологию». Что же, как мрачно заметил американский журналист Род Дреер, «Некоторые вещи остаются истинными, даже если в них верят конспирологи»

Но тут, похоже, нашла коса на камень. Многие популярные видеоблогерши, освещающие мир моды, сами имеют детей, и обеспокоенные матери в них победили либералов — так что рекламная кампания Balenсiaga вызвала массовую и резко негативную реакцию.

Чем это все кончится для бренда — мы не знаем. Возможно, ничем. Возможно, пошумят и успокоятся. А представители элиты продолжат — осторожно, небольшими шагами — продвигать свою повестку.

Увы, но те же психологические и социальные механизмы действуют и у нас; а рвение подражать всему самом дурному, что только можно найти на Западе, никуда не делось.

Одно бросается в глаза. Тенденция к нормализации, а потом и восхвалению болезненных и неестественных форм сексуального поведения имеет вполне предсказуемое продолжение. Нередко говорят о том, что гомосексуализм и педофелия — это совсем разные явления, и абсолютное большинство гомосексуалистов — не педофилы. С этим можно согласиться — но ЛГБТ-пропаганда пробивает в общественном сознании дыру: теперь можно все. Чего нельзя — так это высказывать неодобрение чьим-либо сексуальным изыскам. И в эту дыру неизбежно устремляются любители все более тяжелых и криминальных извращений.

Поэтому, понимая, куда ведет этот путь на него лучше не становиться. Скандал с Balenсiaga — еще одно напоминание о том, что запрет на ЛГБТ пропаганду в России был принят вовремя. Этот процесс лучше тормозить как можно раньше.