Требования Думенко обнажают пустоту притязаний Фанара

Лидер ПЦУ Епифаний потребовал от Константинопольского патриарха лишить престола Патриарха Кирилла. Не в первый раз — еще в мае он писал: «Одним из проводников идеологии „русского мира” стал патриарх Московский и всея Руси Кирилл, из-за чего в церкви происходит разделение по национальному признаку, Константинопольский патриарх Варфоломей должен лишить его престола патриарха»

Очевидно, Епифаний, или, если бы точным, Сергей Думенко (он никогда не имел ни канонического пострижения, ни рукоположения) обращается к той экклезиологии, которую усиленно продвигает Фанар: патриарх Константинопольский есть «первый без равных», и обладает в православной Церкви не просто исключительными полномочиями, а неограниченной, прямо-таки султанской властью. Так что может смещать и назначать предстоятелей поместных церквей в той же манере, в которой турецкий султан смещал и назначал в свое время патриархов константинопольских — по простому личному произволу, и никому не давая отчета.

То, что лидер ПЦУ так смотрит на вещи, понятно — само существование этой структуры обусловлено именно таким представлением о полномочиях Фанара.

Если патриарх Варфоломей мог, по просьбе светских политиков, «сместить» митрополита Киевского Онуфрия и «назначить» на его место другого человека, то почему бы ему не сместить заодно и патриарха Московского?

Однако перспективы этого предложения довольно сомнительны, и, хотя о Епифании говорят, что он пытается «выслужиться» перед Константинополем, его услуга вполне может оказаться медвежьей.

Власть может опираться на различные источники.

Ее опорой может быть уважение и доверие людей, личный авторитет, приобретенный безупречным поведением и преданностью тем же принципам и идеалам, которые эти люди разделяют. Такова, в идеале, власть пастыря в Церкви — в нем видят человека, достойно исполняющего его служение, верного истине слова Божия, мудрого и попечительного о Церкви.

Обладает ли патриарх Константинопольский таким авторитетом среди членов Русской Православной Церкви, чтобы они, по его слову, тут же признали Патриарха Кирилла низложенным и приняли того, кого назначит патриарх Варфоломей? Сама постановка вопроса выглядит несколько ироничной. Патриарха Кирилла избрал Поместный Собор — каким образом решение этого собора может быть отменено одним человеком?

Примут ли члены Русской Церкви всерьез обвинение Патриарха Кирилла в «ереси русского мира»? Но политическая позиция (как бы к ней ни относиться) и богословская ересь лежат в разных областях. Патриархи Константинополя могли, в ходе долгой и сложной истории этой кафедры, занимать разные политические позиции — в том числе, такие, которые глубоко огорчали часть их паствы.

Например, патриарх Григорий V официально анафематствовал греческих повстанцев 1821 года — что, впрочем, не помешало туркам его убить, а грекам, впоследствии, признать его мучеником и героем борьбы за независимость. При этом политические решения, которые принимали те или другие патриархи, никогда не становились поводом для обвинения их в ереси.

«Русский мир» не является богословской доктриной, православие которой мы могли бы оценивать. Он является языковой и культурной реальностью, а не предметом веры. Существует германоязычный мир — объединяющий различные земли Германии, Австрию и германоязычные кантоны швейцарии. Испаноязычный мир, охватывающий Мадрид, Сантьяго, Буэнос-Айрес и Мехико. Англоязычный мир, к которому тоже принадлежит целый ряд стран, причем если корни этого мира лежат на Темзе, его нынешний культурный, экономический и политический центр находится за океаном.

Внутри каждого из этих миров вполне могли существовать разные государства, происходить кровопролитные войны. Германские государства, до объединения, немало воевали друг с другом, Британия конфликтовала с США, испаноязычные государства нового света бурно выясняли отношения как с метрополией, так и между собой. Все эти трагические события не уничтожали их языковой и культурной общности.

Когда Черчилль говорил о «мире, говорящем по-английски» он не провозглашал богословского учения, истинного или ложного. Он констатировал факт.

Ересь — это не про политику, а про отступление от вероучения Церкви, и тут сам константинопольский патриархат оказывается гораздо более уязвимым.

Учение о примате Константинополя — представляющее собой более резкую и грубую форму папизма, чем папизм римский — вызывает очень сильные сомнения в его православности, и многие уже прямо произносят слово «ересь». Недавний скандал со вторым человеком на Фанаре — митрополитом Элпидофором, который демонстративно и напоказ крестил детей, рожденных суррогатной матерью для пары известных гомосексуалистов, тоже вызывает сильные сомнения в правоверии нынешнего Константинополя и в том направлении, куда он движется.

Власть, хотя это и неуместно для Церкви, может опираться на принуждение — но появление в Москве дивизий, верных патриарху Константинопольскому, которые бы обеспечили смещение Патриарха Кирилла, крайне маловероятно.

Власть может опираться на политическое маневрирование, использование в своих целях интересов различных групп, что фанар и сделал на Украине, выполнив заказ тогдашнего президента Порошенко (при открытой и активнейшей поддержке американской дипломатии), и создав ПЦУ на базе двух существовавших до этого расколов.

Но создает ли ситуация в России возможности для чего-либо подобного? Светская власть едва ли выступит заказчиком, крупных расколов нет, а все попытки раскола предпринимались «справа», людьми, обвиняющими священноначалие в «экуменизме» и «модернизме», так что они вряд ли захотят пойти под омофор патриарха Варфоломея, который хорошо известен тем и другим.

Поэтому объявить о «низложении» Патриарха Кирилла Фанар, конечно, может — но это будет отдачей приказа, который никто и не пошевелится выполнять. А любой руководитель знает, что отдавать такие приказы — значит демонстрировать свое бессилие и подрывать те возможности, которые еще есть.

Попытка «лишить престола» Патриарха Кирилла может только обозначить пустоту притязаний Фанара на власть в мировом Православии. Захочет ли Константинополь эту пустоту обнажить — мы не знаем. Но, скорее всего, инициатива ПЦУ будет деликатно проигнорирована.