Дмитрий Бавырин: «Почему советская интеллигенция поддерживает противников России»

Спектакль «Незабудки» от московского театра «У Никитских ворот» в грузинском Кутаиси встретили акцией протеста, потребовав убираться с оккупированных земель. В смысле, не из Кутаиси (хотя и из Кутаиси тоже), а из Абхазии и Южной Осетии. Грузинский национальный миф категоричен: эти республики «оккупированы Россией».

Худрук театра Марк Розовский заявил, что испытывает от происходящего «чувство стыда». А народный артист СССР Олег Басилашвили, к которому обратилось за комментариями издание «Ридус», протестующих, напротив, не осудил, подчеркнув, что актеры вправе выражать свою позицию.

«Ну а как вы думаете, актеры вообще не должны выражать свое мнение? Им платят деньги, и пляши под любую дудку – так, что ли? – задается вопросом народный артист. – Я думаю, что по конституции Грузии, которая там существует, наверное, имеют, как и любой гражданин грузинского государства».

Эта реплика вызвала особенно жаркий отклик у читателей газеты ВЗГЛЯД, хотя Олег Валерианович выступил как Капитан Очевидность. Разумеется, грузинские актеры вправе выражать свое мнение, на то и свобода слова. И Олег Басилашвили тоже имеет полное право выражать свое мнение, хотя его вряд ли можно отнести к грузинским актерам: он родился в Москве, его мать русская, а отец обрусевший грузин.

Причем стоит отметить, народный артист в своих политических воззрениях весьма последователен и является своеобразным либеральным диссидентом от цеха с советских времен.

То же, впрочем, относится и к Марку Розовскому, и к Людмиле Улицкой, по пьесе которой поставлен спектакль «Незабудки», и к худруку театра «Школа современной пьесы» Иосифу Райхельгаузу, который намедни выразил свою полную поддержку украинскому пиар-проекту по отторжению Кубани от России.

В целом давно пора привыкнуть, что граждане, которых можно отнести к условной социальной группе «либеральная советская интеллигенция», зачастую имеют отличную от большинства россиян позицию по многим внешнеполитическим вопросам. Начиная с вопроса о том, чей Крым, заканчивая тем, кому нужно симпатизировать в противостоянии Грузии с Абхазией, Южной Осетией и Россией.

При том что Россия этой интеллигенции вроде как Родина, уж как минимум – вторая.

Реагировать на подобное нужно спокойно, без истерики, угроз, потрясания кулаками, требований жесткой цензуры, составления расстрельных списков и швыряния зеленкой в припадке патриотических чувств. Потому как россиянин, который начинает заниматься чем-то подобным в припадке патриотических чувств, тут же превращается в украинца. То есть политического субъекта, обремененного комплексами вечного неудачника и провинциальным хуторским сознанием. Поддаваться этому означает становиться опасной угрозой для общества и государства, наглядной иллюстрацией чему является вся новейшая история Украины.

Однако русское благодушие не отменяет вопроса о том, почему в России вообще существует интеллигенция, упрямо поддерживающая всех ее оппонентов на пространстве «русского мира», будь то Прибалтика в начале девяностых, чеченская Ичкерия несколькими годами позже, саакашвилевская Грузия или Украина. Это особенно заметно на фоне того, что творческая элита в названных странах, напротив, занимает последовательно патриотическую позицию, проявляя себя именно как национальная интеллигенция.

У русских националистов свой ответ на этот вопрос – они указывают на «инородство» многих представителей либеральной интеллигенции в РФ. Доля правды в этом, конечно, есть: в Москве и Петербурге осели гуманитарные специалисты и «служители муз» со всех просторов многонационального СССР.

Другое дело, что, например, в США интеллигенция была не менее интернациональной, но ее представители осознанно и уверенно перенимали американскую идентичность, а в своем творчестве руководствовались американскими интересами – как сами их понимали.

Подчеркнутая интернациональность «креативного класса» Америки – явление относительно недавнего времени, тогда как Россия столкнулась с этим еще в конце 1980-х годов.

В общем, объяснение у националистов получается слишком простое, чтобы объяснить этот довольно сложный общественно-политический феномен. Представляется, что в значительной мере он предопределен имперским генезисом советской интеллигенции, то есть тем самым, что ее представители всячески отрицают и презирают.

Интеллигенция национальных окраин, будучи провинциальной стратой внутри большой страны, объяснимо предпочла стать «первым парнем на деревне» и получить именно национальный статус. В таких условиях и политические, и даже этнические националисты, будь то Грузия, Украина или Литва, становились их естественными союзниками.

Не так в России. Значительная часть ее интеллигенции, вне зависимости от происхождения, по-прежнему претендует на общий статус на всем пространстве бывшего СССР или русского мира. Проще говоря, какой-нибудь артист, режиссер или литератор из Москвы исходит из того, что ему нужно оставаться «своим» и в Грузии, и на Украине, и в Литве, что его в качестве человека высокой культуры должны признавать и «рукопожимать» повсеместно, где знают.

Учитывая специфику деятельности, это можно назвать борьбой за экономическое пространство, хотя никакой прибылью она зачастую даже не пахнет (какая прибыль от Кутаиси?), так что фрондирование в пользу друзей в Киеве, Одессе и Батуми иногда происходит на уровне рефлекса.

Русские в конце концов перетопчутся – у них другой интеллигенции нет, а вот Софьюшка в Одессе и Гриша в Батуми могут обидеться и в гости больше не позовут, если ты вдруг назовешь вещи своими именами. Скажешь, например, что войну 2008 года начала Грузия, а крымчане искренне рады тому, что их спасли от Украины, от ее бессилия и комплексов.  

В бывших советских окраинах такой ситуацией, кстати говоря, охотно пользуются. И особенно успешно – в той самой Грузии. В рамках длинного и красивого тоста за гостей вам обязательно расскажут о том, как рады гостям из России, хотя она так подло и зло поступила с маленьким грузинским народом. Это можно назвать «мягкой силой», но лучше – хинкальной дипломатией.

Особенно эффективно она работает на экзальтированных дам постбальзаковского возраста с гуманитарным образованием.      

Пока живы те поколения советских «работников культуры», для которых личные и семейные связи с коллегами в нищих национальных республиках имеют имиджевое и идеологическое значение, поддержка провинциальных этнократий в их цеху не отменяема. Но тот же Розовский, переживающий ныне «стыд», выглядит значительно более странно, чем Басилашвили. Потому что – а чего он хотел от Грузии, куда приехал с гастролями? Чего он про Грузию не знал?

Не знал того, что ее внешняя политика выстроена на антироссийских лозунгах? Что русофобия является бросовой монетой во внутренних конфликтах местной элиты? Что грузинские школьные учебники наполнены историческими мифами о русских врагах и оккупантах? Что там арестовывают российских граждан по надуманным обвинениям и отправляют в США? Что между нами нет дипломатических отношений? Что требование о «деоккупации 20%» не только ложно, но и попросту аморально, учитывая военные преступления грузинских политиканов против абхазов и осетин?

Если все это не очевидно, если до сих пор «не дошло», то грузинские акции против московских театров можно только приветствовать. Пусть «дойдет» хотя бы с их помощью, благо всем остальным россиянам от националистических бурлений по ту сторону границы теперь ни горячо ни холодно.

Взгляд