16.07.2019 12:04:19
Слушать: https://radonezh.ru/radio/2019/07/02/21-00
Комаров: - Добрый день, дорогие радиослушатели. У микрофона публицист, катехизатор Сергей Комаров. Тему, которую мы сегодня будем обсуждать, я бы обозначил так: духовная жизнь и чувства христианина. Мы будем говорить, как мы переживаем нашу церковность; что мы чувствуем, когда принимаем таинства; что мы чувствуем или должны чувствовать во время молитвы; с какими чувствами мы должны читать Священное Писание - и так далее.
Я бы подобрался к этой теме немного издалека.
Кто такой христианин? Очевидно, это человек, который исповедует Христа как Бога. Для начала. Или более широко - это человек, который ведет духовную жизнь во Христе.
Что такое духовная жизнь?
Само словосочетание дает мысль, что это жизнь духа человеческого. Человеческий дух по-настоящему живет только тогда, когда общается с Духом Божиим. Духовная жизнь - это общение духа человеческого с Духом Божиим.
Всякий христианин имеет в себе Духа Святого по факту принадлежности к Церкви. Всякий крещеный и миропомазанный человек получает дар Духа Божия. И если мы крещены, если мы в Церкви, и тем более, если мы приступаем к таинствам - мы не имеем права сказать, что мы не имеем Духа Божия или не знаем Его.
Христос говорит в Евангелии: «кто верует в Меня, у того из чрева потекут реки живой» (Ин.7,38). О чем здесь сказано? Евангелист Иоанн, комментируя эти слова, замечает: «сие сказал Он о Духе, которого имели принять верующие в Него» (Ин.7,39). Когда Христос уже приближался к концу Своей земной жизни, Он напоминал ученикам: «Утешитель же Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин.14,26). И когда во время Пятидесятницы Дух Святой сошел на Церковь, апостол Петр в своей первой проповеди сказал: «покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов, и получите дар Святаго Духа» (Деян.2, 38). Всякий уверовавший человек, который вступает в Церковь, получает дар Святаго Духа - об этом сказал апостол.
Как говорится во втором послании к Коринфянам: «утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, который запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши» (2Кор.1,21). С одной стороны, мы уже имеем некоторый залог в душах наших, по факту принадлежности к Церкви, но, с другой стороны, если вспомнить Серафима Саровского, его беседу о цели христианской жизни - цель христианской жизни есть стяжание Духа Святаго.
Получается, мы, христиане, уже имеем некоторый залог Духа Святого, Его благодати. Залог - малая часть чего-то большего. Мы, имея этот залог, должны умножать его.
И вот моя «подводка» практически закончилась. Мы подошли к главному. Если мы имеем уже некоторый залог Духа, и если мы должны умножать его, то этот дар Духа не может не проявляться в жизни христианина. Мы должны ощущать этот залог. Как?
Здесь мы уже сталкиваемся со всей сложностью этой темы. В разговоре о духовных ощущениях Православие проявляет чрезвычайную сдержанность, или даже суровость. И это понятно, ведь в области переживаний человек всегда сталкивается с опасностью обмана. Мир эмоций и чувств - это очень колеблющееся, ненадежное поле. У человека всегда есть риск перепутать душевное с духовным, небожественное с божественным.
Апостол Павел писал, что сам сатана принимает вид Ангела Света. Есть множество историй в святоотеческой письменности, как даже великие подвижники могли перепутать действия душевные, эмоции - с духовными переживаниями. Поэтому отцы Церкви запрещали искать духовные переживания, стремиться к этому. Они призывали к строжайшему контролю своих чувств и эмоций, всей своей духовной жизни.
Например, блаженнейший митрополит киевский Онуфрий, когда его спросили в интервью, как почувствовать, что ты идешь путем спасения, ответил: «не пытайтесь этого делать, не надо. Чувства - это вообще такие вещи, которым нельзя доверяться. Но правильнее себя не то, что с чувством оценивать - сколько знать и помнить, что я осужденный перед Богом и надеюсь в своем спасении не на свои дела, не на свои подвиги, а только на милость Божию». Такой был ответ.
Корреспондент не понял ответа, и еще раз задал вопрос в другой форме: «какое место чувствам в духовной жизни?» Вопрос номер два о том же, фактически. Митрополит снова сказал: «когда человек начинает верить чувствам, его легко сбить с толку, он идет на поводу у чувств, у нас природа испорчена, чувства искаженные, они не воспринимают реальность, особенно духовную, такой, как она есть. Он как слепой - видит очертания, а толком ничего не видит. Поэтому доверять своим чувствам не надо. Особенно в молитве. Может услаждение быть, но лучше не верить этому чувству и сказать: мне не надо сладости».
Интересные слова, правда? Позиция Блаженнейшего твердая, она твердо стоит на аскетическом предании Церкви. Она выверенная, беспроигрышная. Действительно, Иоанн Лествичник тоже пишет: «всякое духовное услаждение отвергай». То есть, если Бог хочет дать тебе усладу духовную, Он даст, ты от этого никуда не денешься, но искать ее не нужно. Тем более, думать, что ты этого достоин. Это состояние в духовной жизни называется прелестью - когда человек путает одно с другим. Прелесть - ложь в превосходной степени, когда человек лжет, льстит сам себе.
Такова твердая святоотеческая позиция. Но в истории христианства также были некоторые отцы, которые говорили о необходимости явного переживания христианином действия Духа Святаго. Из древних святых об этом много писали преподобный Макарий Великий, преподобный Симеон Новый Богослов. Из ближайших к нам таким писателем был святитель Феофан Затворник. Интересно, что книги его предназначены не только для монахов, но для мирян скорее.
Епископ Феофан писал о духовной жизни, именно об ощущениях, о переживаниях довольно ярко, я бы сказал - смело и дерзновенно. Еще раз подчеркну, его писания адресованы мирянам, он для всех писал. Это не «Приношение современному монашеству», как пятый том святителя Игнатия Брянчанинова. Нет, это епископ Феофан - автор для всех христиан.
Если почитать, что он пишет, то картину мы увидим довольно необычную - он очень честно, ярко и точно описывает, какие ощущения и чувства должны быть у христианина в той или иной ситуации. Например, он считал нормальным, что все христиане «испытывают отпущение грехов, в чем свидетелем облегченная совесть; испытывают обновление, в чем свидетелем сознание новой жизни; восприемлемой в купели; испытывают наитие благодати Святаго Духа, в чем свидетелем ощущаемая ими нравственная сила на преодоление всякой страсти, всякого греха; испытывают всыновление, в чем свидетелем внутреннее чувство сыновства Богу, духом возгреваемое, вследствие которого вопиют «авва, Отче!»»
Тут немного тяжелый схоластический язык ХIХ века, плюс особенности стиля Феофана Затворника, но смысл вы уловили, я думаю. Святитель Феофан настаивает, что христианин должен свою духовную жизнь как бы испытывать, чувствовать. Например, отпущение грехов. Оно происходит на таинстве исповеди. Святитель Феофан говорит, что человек должен почувствовать - грехи прощены, в чем свидетель - облегченная совесть. В другом месте святитель пишет: «внешнее чувство испытывают вещи и дают знать об их качествах, так же и духовное чувство в своем кругу испытывает духовные вещи и определяет их качество; как там - так и здесь, отличительное свойство чувства есть осязание и вкушение. Размножение испытаний внешними чувствами дает опытность внешнюю, размножение осязания и вкушения духовных вещей дают опытность духовную».
Вот как святитель интересно разграничивает внешнее и духовное чувство. По сути, это главный момент в разговоре о чувствах в духовной жизни: не перепутать душевное с духовным и не впасть в самообман, который на языке аскетики называется прелестью. Но в то же время, епископ Феофан рассуждает о чувствах как о том, что можно вкусить. Вкус воды мы не перепутаем ни с чем, вкус хлеба тоже. Это внешнее чувство. А духовное чувство, по мысли святителя, должно работать так же. То есть, как апостол Павел пишет: чувства, навыки должны быть приучены к различению добра и зла. По сути, в идеале христианин должен отличать бесовское от божественного, внешнее от внутреннего, мирское от духовного.
Вот как это должно быть. Если говорить о позиции святителя Феофана насчет переживания христианином церковных таинств, то для него не существует таинств как «заказных треб». Для Феофана не существует какого-то внешнего священнодействия, чтобы над человеком совершили какой-то чин, и он совершенно ничего не почувствовал, и ушел. Нет, святитель пишет, что верующий должен пережить таинство, измениться после него.
Это, наверное, то же, о чем писал апостол Иоанн Богослов: «Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом» (1Ин.5,10). Христианин - тот, кто имеет это свидетельство благодати в себе самом, а иначе что нас отличает от людей нецерковных?
Как же сопоставить советы святителя Феофана Затворника о чувствах с чрезвычайной осторожностью в этой теме других святых отцов? А очень просто. Надо принять во внимание и то и другое. Тут одно другого не исключает.
С одной стороны, нам никогда нельзя забывать, что святые отцы запрещают искать особенных переживаний и ощущений. Искать какой-то сладости в молитве - это позиция гордого человека. Но с другой стороны, мы должны постоянно проверять себя - а жив ли я духовно? Я к Чаше подхожу, потому что просто надо бы причаститься - и причащаюсь, допустим, два раза в месяц; или я понимаю умом, и сердцем чувствую, что без Таинства я умру, я голоден, у меня голод по Богу? Или на исповедь я иду, потому что пора бы исповедоваться, «что-то давненько я не был на исповеди», или я чувствую, что эта ржавчина греха меня уничтожает изнутри, разъедает? Я живу в Церкви, или просто выполняю какие-то внешние нормы, имитируя христианство?
Это вопросы очень тяжёлые. Но мы их обязаны себе задавать. Ведь свою телесную жизнь мы ощущаем, правда? Например, ущипните себя за руку - больно? Больно. Мы ощущаем, что мы живы. Вот жизнь духовная тоже должна быть переживаема. Да, в оценке своих ощущений надо быть очень осторожным. Мы все новоначальные, и рискуем спутать чувства душевные с духовными.
Если продолжать читать святителя Феофана, то можно увидеть, что он очень интересно пишет о Таинстве Причащения – именно в контексте нашей темы. Для церковного человека, который давно в Церкви, наверное, есть такая проблема: он иногда не чувствует ничего после Причастия. Мы знаем, что эти чувства дает Бог, а Он может и не дать – здесь не надо, опять же, ничего особого ждать, обольщаться. Но в то же время, чтобы мы хранили благодать Причащения - надо понимать и чувствовать, как она действует.
Об этом мало кто пишет. Много написано о том, как готовиться к Причастию. Говеть, поститься, читать определенные молитвы... А как хранить благодать Причастия, гораздо меньше написано - обращали внимание? Потому что, чтобы об этом писать, нужно быть действительно опытным человеком, и знать, о чем говоришь. То есть сначала почувствовать и понять, а потом писать.
У святителя Феофана есть замечательное рассуждение о действии Христовых Таин. Он пишет о том, какие чувства после Причащения правильные, какие можно признать действительно духовными и соответствующими этому Таинству, или благодати этого таинства. Он говорит об этом в книге «Проповеди на Великий Пост». Там святитель долго раскачивается – на протяжении страниц 30, наверное, он уговаривает человека говеть и причащаться. Это может показаться немного скучным. Но потом идут конкретные духовные рекомендации, очень интересные. Их можно найти в проповеди на первую субботу Великого поста, когда, по мысли святителя, все христиане, которые говели неделю, должны причаститься.
Святитель пишет: «Господь Свет есть. Свет приносит Он с Собою и в душу, принявшую Его». Можно спросить, что для нас означает приобщение к этому свету? Епископ Феофан дальше объясняет, что это свет ведения и разумения всего домостроительства нашего спасения. Он говорит о том свете Богопознания, о котором мы поем в рождественском тропаре: «Рождество Твое Христе Боже наш, воссияй мирови Свет разума». До Причастия мы только что-то знали о Боге, но это знание было внешним, рассудочным, а по принятии Таинства, по мысли святителя, такое знание должно сраствориться с существом духа нашего, и стать внутренним, сердечным ведением.
Очевидно, стояние ума в истинах нашего спасения и сердечное их переживание - это и есть признак хранения благодати Евхаристии, одна из сторон благодати Таинства. Святитель обозначает пунктиром первый пункт: внутренний свет ведения о Боге.
Второй: «Господь есть сила оживляющая» - пишет святитель Феофан. Перескажу дальше его мысль своими словами: человек, который принимает эту силу оживляющую, должен почувствовать великую ревность о спасении души. Как пишет святитель: у причастника должна появиться «сильная энергия с направлением всех помышлений, желаний и намерений на одно доброе, причём с некоторой неудержимостью». Говоря простым языком, мы должны чувствовать в себе ревность к добродетели. Есть у тебя ревность к молитве, добрым делам, милостыне - значит, ты хранишь благодать Причастия, и неосужденно принял Святые Тайны. Господь есть сила оживляющая. Сила, которая ведет человека на добрые дела.
Дальше святитель Феофан говорит: «Господь есть мир». И дальше пишет, что в душе причастника должна воцариться глубокая тишина: «стройность и мерность всех действий нашего духа». Проще говоря – мир. Когда ты ни с кем не хочешь ругаться, когда ты хочешь всем все простить, когда тебе спокойно, ровно и тихо на душе. Это благодать Причастия, по мысли Феофана.
Дальше мысль: «Господь есть Огонь поядающий». Причастившись и выйдя из храма, мы должны ощущать горение духа, теплоту духовную. Как писал апостол Павел: «духа не угашайте». Дух - это некий огонь. Тут, наверное, святитель Феофан предельно дерзновенно пишет, потому что о таких вещах большая часть подвижников молчит.
Итак, получилось четыре пункта. Первое чувство благодати Причастия - это свет ведения о Боге. Когда рациональное знание о Боге мы начинаем переживать, и понимать с новой глубиной.
Второе - Господь есть Сила оживляющая. Здесь говорится про ревность о спасении души.
Третье - Господь есть Мир. Человек должен чувствовать тишину, стройность, мерность всех действий нашего духа.
Четвертое - Господь есть Огонь поядающий. Должно быть горение духа, теплота духовная.
Каждая мысль святителя Феофана сопровождается риторическим вопросом – «так ли это у нас, братия?» Потом он делает в конце радикальный вывод: «что же, если кто не видит в себе таких свидетельств - в том нет Господа? Не буду ложно успокаивать вас; да, в том нет Господа». И еще далее: «как нет в том Господа, то нет в том и спасения тому».
Представляете, как радикально и страшно? Получается, что если мы этих вещей не чувствуем, никогда не переживаем, то святитель Феофан говорит: нет в вас Господа, и нет вам спасения.
Вообще тема Причастия - отдельная, очень большая, сложная. Чтобы о ней говорить, надо быть духовно опытным, а у нас такого опыта нет. Там столько всего! Позволю себе на минуту отклониться от темы, и сказать еще несколько слов по этому поводу. Думали ли вы, братия и сестры, что Причастие само по себе неизменно? Мы вкушаем Тело и Кровь Христовы - а Христос ведь неизменен, и неистощим в Своей благодати. Получается, что вещество причащения само по себе не иссякает в своем действии. Также, вещество Таинства не выходит из нашего организма - да не будет! Нет, оно становится плотью и кровью нашей. И действие причащения неизменно. То есть если б мы умели хранить полученную благодать, то не нуждались бы в частом причащении. По сути, достаточно было бы один раз причаститься.
Мария Египетская, вспомните, причастилась сколько раз? Два. В начале своего подвига и перед самой смертью. Для нее этого было достаточно. Между первым и вторым причастием она отчаянно боролась за свое спасение - так, как никто из нас не сможет. Она сохранила в себе этот дар Божий и открыла сердце для еще большей благодати. А что же мы? Мы просим Христа в молитве перед Причастием – «освящение Твое неотъемлемо от мене сотвори». Если по-русски: «сделай, чтоб твое освящение неизменно было во мне» (молитва вторая Иоанна Златоуста). Мы-то просим, но благодать отходит от нас, потому что мы ее теряем по нечистоте ума, порабощенности страстям, отсутствием подлинного покаяния. Мы как бы изгоняем благодать своими грехами. Но сила Таинства оставалась бы неизменной, если б мы могли принять ее, и не грешить.
Вопрос: - Добрый вечер, хочу рассказать свою историю. Когда-то восстанавливался Спасо-Вифанский монастырь под Лаврой, который когда-то построил митрополит Платон. Там был разрушен полностью храм Преображения. И когда батюшка игумен Даниил, который восстанавливал, когда новый храм был построен, открыл нам дверь, я была ошеломлена. Я увидела эту гору, и на меня это произвело огромное впечатление. Батюшка пригласил подняться. Я поднималась и чувствовала, что поднимаюсь к Богу. И когда пришлось мне быть на освящении и первой Литургии, я плакала. Потом на первом Причастии почувствовала необыкновенное состояние. А причастившись, осознала, что могла бы умереть прямо там. И всегда когда я приезжаю туда сейчас я чувствую такое же состояние.
Комаров: - Благодарю Вас. Хорошо, когда мы можем замечать в жизни радостные свидетельства того, что Бог есть, и что Он общается с нашей душой. Ведь жизнь христианская - это личностное богообщение. Это словосочетание сейчас немного затерто, его очень любят употреблять протестанты. И оно может быть до конца неправильное. Потому что Бог - это Сверхличность. Когда мы произносим слово «личность», мы понимаем его по-человечески. Мы не понимаем, что такое божественная Личность. Бог - это сверхсущность и сверхличность.
Блаженный Августин писал, обращаясь к Богу: «Ты создал нас для себя, и не успокоится сердце наше, пока не найдет Тебя». Сердце ищет Бога. Если оно нашло Бога, то должно это почувствовать. Оно должно радоваться и ликовать, когда Бог рядом, и грустить, когда Бог отходит. Помните «Песнь песней» Соломона, в которой невеста ищет возлюбленного? Отцы Церкви говорят, что это человеческая душа, которая встречает Христа, Небесного Жениха, а потом теряет Его по своим грехам. А потом опять ищет и плачет, опять находит и опять теряет.
Такова христианская жизнь. Если этого нет, этого поиска, боли, радости находки и встречи - то возникает вопрос, точно ли мы живем христианской жизнью.
У нас, братья и сестры, есть огромная проблема. Она заключается в том, что мы внешней церковностью иногда подменяем живую духовную жизнь, подменяем это самое личностное богообщение. Мы иногда успокаиваем себя нашей церковностью. Я делаю все правильно? Делаю. Хожу, куда надо? Хожу. Правило читаю? Читаю. А есть ли в моем церковном бытии дух жизни? Вот этот неудобный вопрос страшно задавать себе. Но нужно задавать, потому что мы рискуем забыть очень важную вещь: даже самого церковного человека спасает не его церковность, а Бог.
Церковность - средство, своего рода мост в Царствие Божие. Но можно на этом мосту задержаться на всю жизнь, и не достигнуть цели. Ни для кого не секрет, что на молитвенном правиле можно не молиться. Часто причащаясь на Литургии, можно не иметь в себе Христа. То есть, форма не всегда гарантирует содержание. Если нет личного участия и отклика души на то, что Бог с тобой делает, то духовная жизнь может замереть. Знаете, как бывает с ребеночком в утробе матери? Омертвение беременности. Так и духовная жизнь может замереть. Была - и нет. Осталась только форма.
В Православии нет ничего механического. Там все от Бога, живого, личностного, и Он желает взаимодействовать с нашей душой, живой свободной человеческой личностью, которая должна любить Его. Есть проблема нашего окамененного нечувствия, в котором мы порой находимся, и очень часто – привычно находимся. Привыкаем к благодати.
У нас сейчас возрождение евхаристического сознания, это уже давно продолжается, может, с конца 90-х. Причащаться чаще - это хорошо, прекрасно, потому что если мы служим Литургию, то мы ее служим, чтобы причаститься. Иначе зачем еще община собирается на Литургию? Не свечки же ставить и записки писать, а причащаться. Литургия - богослужение, на котором происходит пресуществление вина и хлеба в Тело и Кровь Христовы для того, чтобы община причастилась. Поэтому в идеале, пришел на Литургию - надо причащаться. Но это в идеале. Такая цель, может быть для кого-то еще далекая. В связи с развитием нашей церковности, строительством храмов мы все начали часто причащаться.
Это хорошо. Но тут есть и обратная сторона. Помню, Алексей Ильич Осипов остроумно заметил, что вот, все говорят о возрождении евхаристической жизни, а когда же начнется возрождение христианской жизни? Когда жить-то начнем по-христиански? Причащаться начали часто и привыкли к этому, но появилась проблема привычки к благодати. Об этом тоже стоит подумать.
Не удержусь и зачитаю еще вам из святителя Феофана: «Можно двигаться в жизненных формах без жизни, можно знать на память и понимать весь новый Закон и не иметь духа, просвещающего верою живою. Можно строго исполнять все чины церковные и не иметь духа оживляющего, или не иметь жизни духовной. Можно пребыть и в полном подчинении пастырству, не встречая руководства истинно от Духа исходящего. Истинно духовная жизнь движется во всех этих порядках, но не необходимо ими предполагается».
Святитель Феофан говорит, что духовная жизнь движется во всех этих порядках – т.е. в церковных чинах. Все наши церковные дисциплины, обряды, таинства - это некие «каналы благодати». Истинно духовная жизнь движется во всех этих порядках, то есть она может быть - но наличие формы еще не означает содержания. Вот такая вещь страшная. Если вопрос этот себе задавать, то мы придем в доброе беспокойство о своей вере, как говорил преподобный Паисий Святогорец.
А вот еще более резкие слова святителя Феофана из его книги «Путь к спасению»: «Как главное в духе сознание, зиждимое внутрь пребыванием, то когда оно падает, падает и жизнедеятельность. От этого восстает вместо страха Божьего и чувства зависимости от Него - бесстрашие, вместо избрания и дорожения духовным - равнодушие к нему, вместо отрешения от всего - себя упокоение, вместо покаянных чувств - нечувствие, окаменение сердца, вместо веры в Господа – самооправдание». Над этим тоже я предлагаю подумать.
Вопрос: - Хочу указать на одну книгу, которая может оказать помощь в той проблеме, о которой идет речь в передаче. Есть такой монах Салафиил на Афоне, он написал много богословских книг, среди них - книга «Ангелы приходят всегда». И он же написал книжицу небольшую «Откровения смертника». Это о том, как он отпал, потерял Бога и как он долго восстанавливался, чтобы Его обрести. Он почувствовал это тогда, когда у него не стало слез на исповеди, потерял он такое духовное состояние. Он испугался и стал восстанавливаться. Эта книжечка будет для многих откровением и помощью.
Комаров: - Спасибо большое. Действительно, через кризисы, через потерю Бога человек иногда находит Его по-настоящему. Такие переломы, жизненные кризисные ситуации, очевидно, нам иногда нужны, чтобы стать лучше, очиститься от наносного, чтобы стать к Богу ближе. Потому-то и говорит Писание: «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян.14,22). Без них, очевидно, нам нельзя.
А самая, наверное, страшная скорбь для человека верующего - потерять Бога. Помните, как Христос мужественно терпел все пытки, которые над ним совершали, но в один момент Он закричал. А кричал Он именно эти слова: «Боже Мой, почему Ты Меня оставил?» Это предельное испытание и искушение для человека, когда он чувствует состояние Богооставленности. Христа, конечно, Бог Отец не оставил, но Христос ради нашего спасения перенес это состояние богооставленности. Почувствовал, чтобы мы не считали, что Он не знал этого. Он и в глубинах этого страшного состояния сохранил верность Богу и перенес этот пик человеческой скорби, чтобы мы его не переносили.
Обращу ваше внимание на слова святителя Феофана «внутрь пребывание». Мы теряем это состояние постоянно. Мы суетимся. Как часто наша христианская жизнедеятельность состоит во внешних только, хотя бы и благочестивых делах! А вот это «внутрь пребывание» мы теряем, а оно и есть подлинное христианство. Без него остается одна форма без содержания. А имитация формы без подлинного содержания - это лицемерие, на которое так гневался Спаситель.
Помните, Христос не осуждал блудницу, вора, мытаря, разбойника, но вот на лицемеров - книжников и фарисеев - Он гневался. «Воззрел на них с гневом» (см.Мк.3,5) - говорит Евангелие. Ко всем был Христос кроток и мирен, хотя и строг, но этим людям - книжникам и фарисеям - Он говорил «лицемеры». Он относился к ним очень резко и серьезно, обличал. Христос все терпел и прощал, кроме лицемерия - зесь Он очень резко реагировал.
Почему? Потому что лицемер сам от себя закрывает спасение. Он думает, что у него уже все хорошо. И мы, церковные люди, всегда балансируем на этой грани. Нам кажется, что если мы пришли в Церковь, то уже все хорошо. Уже надо только дотянуть до конца, и все. Но ведь когда мы приходим в Церковь - только все и начинается. Духовная жизнь только начинается. И форма должна породить содержание.
А если его нет? Если нет переживания Духа Святого, если мы не думаем об этом и этим не занимаемся? Тут вспоминаются слова Спасителя: «будут двое на одной постели: один возьмется, а другой оставится» (Лк.17,34). Двое - это кто? Муж и жена очевидно, предельно близкие люди. Но один супруг берется, а другой оставляется. Муж и жена в древнем мире должны быть одинаково религиозны и ориентированы, оба верующие, казалось бы. Но один берется, а другой оставляется. Почему? У святителя Феофана есть ответ: один духоносен, а другой нет. Между двумя по виду одинаковыми людьми будет такая важная внутренняя разница, которую оценит только Господь. И эта разница станет определяющей.
В момент Страшного Суда мы все очень удивимся. Увидим все не так, как мы предполагали. Опять же потому, что мы не знаем тайны сердца человеческого. У кого-то есть это «внутрь пребывание» и благодать Духа Святого, а кто-то христианин только по форме. И все это очень таинственно и непонятно. Как говорил один подвижник: «Если вдруг Господь возьмёт меня в Царствие Небесное, то я, наверное, удивлюсь трем вещам: первое - что я в Царствии Небесном; второе - что увижу там тех, кого не рассчитывал видеть; третье - что я не увижу там тех, кого рассчитывал видеть».
Там будет картина, когда яркие люди - священники, иерархи могут оказаться гнилыми изнутри, а какие-то незаметные и незначительные воссияют, как солнце. Правильные и авторитетные признаются негодными для Царствия Небесного, им скажут: «иди вон!», а кто «не дотягивал» вроде по всем параметрам - неожиданно окажутся духоносными и войдут в радость Господина Своего. Не зря Христос сказал: многие будут первые последними, а последние - первыми.
Ох, как мы все удивимся! Наверное, тогда мы по-настоящему пожалеем, что не занимались своим внутренним человеком, а потратили жизнь бездарно, на что-то внешнее: репутацию, заработок, известность, политику, застолья, путешествия, усвоение ненужной информации. Как в фильме Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино» главный герой кричит: «мне 35 лет! Пушкин уже все написал, Лермонтов уже в гробу лежал! мне 35, а я ничтожество!» Наверное, вот что-то подобное многие из нас и скажут, что искали всего в жизни, кроме главного - Бога.
Обратите внимание, что святитель Феофан все эти вещи пишет в XIX веке. Главная проблема, которую он поднимает - проблема упадка живого религиозного сознания. Он все время об этом говорит.
Чем занималось тогда общество? Интеллигенция была погружена в политику, страна бурлила, люди жили новостями, все кипело. Простой народ еще хранил христианские устои, но больше внешне, и как-то по инерции. Не за горами была революция. Потом эти духовные и политические нити спутались в такой клубок, что даже Церковь не могла их размотать. Потребовалась острая бритва революции, которая изрезала и церковную жизнь, и народную, пустила много крови.
Святитель Феофан чувствовал, что Россия не тем занимается. Он писал о равнодушии большинства русских людей к духовной жизни. Это главное, что его тревожило, он плакал о современности и современниках. Святитель Игнатий Брянчанинов тоже плакал, он по интонации своей как пророк Иеремия. И вопросы, которые поднимает святитель - церковность внешняя и подлинное воцерковление, обрядоверие и осмысленное участие в богослужении, религиозный формализм и живые чувства. Вот об этом он думал и говорил все время. Но его не расслышали.
Обратите внимание, насколько проблемы похожи. Сегодня мы тоже живем внешним. Мы не знаем этого «внутрь пребывания». Чем мы живем, о чем говорим? Вашингтон, Константинополь, патриарх Варфоломей, Украина, Трамп, Сирия, автокефалия, Москва, Порошенко, Зеленский, националисты, Донбасс, пенсии, президент, и так далее. А перед нами все с той же живостью встают вопросы все той же внутренней жизни, духовной жизни. То же самое, что в конце XIX века. Как мы молимся, как очищаем свое сердце, с каким чувством участвуем в Таинствах, как переживаем нашу церковную и духовную жизнь, думаем ли мы, входим ли в себя, ищем ли мы там Царствия Божия, есть ли у нас то самое «внутрь пребывание».
Казалось бы, эти вопросы должны быть первыми на повестке дня, первее, чем заголовки новостных сайтов. Кстати, проблемы политики имеют начало в духовных вещах. Когда люди проигрывают войну внутреннюю, начинается война внешняя. А мы, забывая о главном, растворяемся во второстепенном.
Вопрос: - Поясните, пожалуйста, Ваши слова о том, что Христос на кресте испытывал самые страшные муки Богооставленности для того, чтобы мы никогда этого не испытали. Мы же, к сожалению, находимся в постоянном состоянии Богооставленности.
Комаров: - Мы затронули сложную догматическую тему: возглас Христа: «Боже мой, Боже мой, почему Ты Меня оставил?» Тема Богооставленности. Мы чувствуем состояние это только тогда, когда мы отступаем от Бога, когда мы сами теряем благодать своими грехами и страстями, когда мы делаем что-то не то. Бог хочет быть с нами, Он пришел и воплотился, чтобы быть с нами и в нас. Но когда мы отворачиваемся от Бога, благодать отходит. Как тот же святитель Феофан писал, что если благодать отошла - поищи, из-за чего она отошла и верни ее, может быть, противоположными действиями. Это если кратко. На самом деле, Бог нас не оставляет никогда – но мы можем оставить Его.
Благодарю Вас за ваши звонки. С вами был публицист, катехизатор Сергей Комаров. Всего хорошего!
Добавить комментарий