Перейти к основному содержанию

14:13 19.03.2024

Поэзия — самая точная вещь на свете

13.11.2015 06:32:03

Люди рационального склада ума порой пренебрежительно относятся к поэтам и тому, что можно назвать поэтическим видением мира, поэтическим опытом. Мол, поэзия — это нечто фантасмагоричное, несуществующее, не имеющее отношения к реальности.

И совершенно напрасно, поэзия — самая точная вещь на свете. В некотором смысле я точна ровно настолько, насколько поэтична, причём точность эта не является результатом многих знаний, кропотливых расчётов и сопоставлений. Поэтическая точность — здесь и сейчас, она всегда — откровение, вспышка полноты знания и целостности.

«Что такое поэт? — вопрошает Блок. — Человек, который пишет стихами? Нет, конечно. Он называется поэтом не потому, что он пишет стихами; но он пишет стихами, то есть приводит в гармонию слова и звуки, потому что он — сын гармонии, поэт. Что такое гармония? Гармония есть согласие мировых, сил, порядок мировой жизни. Порядок — космос, в противоположность беспорядку — хаосу» (О назначении поэта).

Поэт пишет гармонию с натуры, он её не придумывает, не создаёт, комбинируя так или иначе слова, а просто записывает видимое, ощущаемое. Слова он подбирает по принципу соответствия воспринятому.  И вовсе не рифмы — главная особенность поэзии, а глубина и полнота видения.

«Во время Данте было принято разделение на „поэтов“ и „рифмачей“. Поэтами — poeti — назывались те, кто писал на латыни, классическими метрами и, следовательно, без рифмы. А те, кто писал на народном языке и с рифмами, назывались rimatori, „рифмачи“. Иерархия понятна: те, кто писал без рифмы, ставились выше. Предполагается, что рифма появилась не в латинской поэзии, а в прозе — как одна из риторических фигур. Почему в прозе? Для поэзии этот прием казался грубоватым. Поэзия требовала более сложных ходов, более тонких перекличек. В сложно устроенных строфах рифма звучала бы как какая-то погремушка» (Ольга Седакова. Что такое музыка стиха?).

Поэзия это феномен сознания, находящегося в своей высшей точке — в момент откровения, а потому поэт знает о мире нечто важное, сокровенное. Поэт как поэт гораздо умнее себя как человека. Может быть, мы являемся настоящими человеками ровно настолько, насколько поэтичны. То есть, наша точность по отношению к воплощению замысла о нас Творца находится в прямой связи с поэзией.

Что такое со-знание легко понять на примере, которым пользовался философ Мамардашвили (в скобках заметим, что любая наука, тем более философия, в высшей своей точке соприкасается с поэзией). Объясняя разницу между человеком и машиной, Мамардашвили задавал простой вопрос: сумма каких двух чётных чисел равна нечётному? Очевидно, что это невозможно: два чётных числа в сумме всегда дадут чётное. Так вот человек это понимает сразу, без вычислений, а машина — нет, машина будет производить бесчисленное количество вычислений. И всё потому, что машина не обладает сознанием в отличие от человека.

Сознание не алгоритмично и заключает в себе актуальную бесконечность, в противоположность «дурной бесконечности» машины. Актуальная бесконечность — это некая мгновенная полнота. В этом контексте мысль и протяжение противопоставлены друг другу.

Но можно «мыслить» иначе, механично, т. е. — стереотипами. От того органично или, наоборот, механично мыслит человек, когда оценивает то или иное явление, когда вступает в общение с другими людьми, зависит глубина и точность его восприятия. Механичность экономит наши силы, но и застилает глаза, делая нас слепыми ко всему новому, оригинальному и неожиданному. Действуя механично, мы остаёмся бессознательными, не включёнными, но и быть включённым всегда — невозможно: быстро сядут «батарейки».

Тем и отличается настоящий поэт, призванный на своё служение, что включён более других, мимо него ничто не проходит. Поэт беззащитен перед напором реальности, особенно когда она становится травмирующей, как во время войны или других бедствий.

Кто-то из современников вспоминал, как Цветаева на занятиях по гражданской обороне с ужасом смотрела на противогаз, вызывая недоумение своей избыточной на взгляд обывателей реакцией. А всё потому, что поэт внутри живёт настолько напряжённой жизнью, что у него не остаётся сил на внешнее выживание в ужасах лихолетий. Поэт всецело отдаётся тому, к чему призван, и его служение всегда энергоёмко, ибо он общается с реальностью без опосредования стереотипов. Поэту всё в разы труднее, страшнее и больнее, чем обычному человеку, потому что он соприкасается с реальностью гораздо большей площадью своей души.

Показателен и случай из жизни художника Левитана, который чем-то сродни выше приведённому о Цветаевой. На экзамене по анатомии профессор Тихомиров — красивый человек —держит в руках череп человека.

— Ну-с, возьмите вы череп, — предлагает профессор Левитану.

— Не могу, — отвечает Левитан.

Тихомиров удивлённо смотрит на него:

— Почему не можете?

— Это ужасно! Это смерть! Я не могу видеть мёртвых, покойников…

Выручил профессор Петров. Засмеялся и заметил, показывая на нас:

— Они — пейзажисты. Почему их внесли в списки? Им нужно писать с натуры природу. Теперь май, весна, ступайте (Из воспоминаний К. Коровина).

Поэт и художник в данном случае представители единой творческой братии не от мира сего. Они оба поэты в своём деле, поэты и в мире. Понять как они смотрят на вещи могут только близкие им по счастью со-поэты, которые и стихов-то может не пишут. Чудаковатость таковых — обратная сторона их одарённости, требующая хотя бы снисходительности.

Циник не может быть поэтом, утверждала Цветаева. Быть может потому наше циничное время охладело к поэзии? Люди утратили потребность в поэзии, стали невосприимчивы к ней. Отчасти это вина издателей, которые в погоне за барышами пренебрегают всем, что недоступно широким массам покупателей. Воспитанием вкуса и чувств сегодня никто не занимается. «И зачем только поэты пишут свои стихи, если их никто не покупает?» — вопрошал один издатель. И правда, зачем?

«Поэт есть ответ», — как бы отвечает ему Марина Цветаева. «Поэт всегда разговаривает только с Богом», — Белла Ахмадулина. «Слова поэта суть уже дела его», — Константин Батюшков. «Грусть мира поручена стихам», — Георгий Адамович. Поэзия — это чувство собственного существования», — Марсель Пруст. «Задача поэта — гармонизация мира», — Иосиф Бродский. «Поэт есть тот, кто хочет то, что все хотят хотеть», — Ольга Седакова.

Напрасный труд убеждать того, кто живёт в иной системе координат, в своей правоте, и всё же я скажу: поэзия — не только самая точная, но и самая ценная вещь на свете. Невосприимчивость к поэзии свидетельствует о том, что мышление людей всё более становится устроенным по принципу «дурной бесконечности» машины. Мы теряем свою человечность, перестаём быть челом, устремлённым в вечность.

И поэзия наша становится не столько откровением, сколько вариацией того или иного набора стереотипов — «дурной бесконечностью» машины.

А ведь поэзия — это чудо созидания, чудо реального сотворения жизни. Не зря умудрённые опытом поэты предостерегают молодых от того, чтобы живописать свою смерть. Разумнее писать жизнь, потому что написанное поэтом скорее всего сбудется.

 

Что же мне делать, певцу и первенцу,

В мире, где наичернейший — сер!

Где вдохновенье хранят, как в термосе!

С этой безмерностью

В мире мер?!

(Марина Цветаева. Поэты, 1923)

 

Чудо преображения обыденности в бытие словом — вот что такое поэзия. И в этом смысле она — ответ на вопрошание жаждущего преображения мира.

Поэт живёт на границе миров, в этом его сила и его уязвимость, его величие и возможность падения. Поэт — это предстоящий перед Реальностью, а Реальность — это Бог («Я есть Сущий»!).

Как это близко к христианству! И не удивительно, древние греки, как и мы, называли Бога ὁ Ποιητής (poiētēs), в переводе на русский — Творцом. «В самом начале Символа веры говорится: «Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым» («Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого»). По-гречески же первый член Символа веры звучит так: Πιστεύω εἰς ἕνα Θεόν, Πατέρα, Παντοκράτορα, ποιητὴν οὐρανοῦ καὶ γῆς, ὁρατῶν τε πάντων καὶ ἀοράτων.

Интересно, что это практически то же самое слово, что и русское слово «поэт». Древнегреческое ὁ Ποιητής образовано от глагола ποιέω (poieō), что значит «делать», «совершать», «творить». То есть, поэт — это тоже творец, в своем поэтическом творчестве создающий новые миры. Только Бог является — главным, единственным подлинным Поэтом» (Юрий Пущаев).

Всякий реально живущий во Христе христианин — неизбежно поэт, его мировосприятие сродни поэтическому, только более устойчиво. Во Христе искра сознания, вспыхнувшая от соприкосновения с Реальностью, может длиться дольше, ибо живущий Христом более вынослив, более пригоден для усвоения высоких энергий и менее уязвим.

«Когда ты выбрасываешь из себя своё „я“, в тебя бросается Христос», говорит (прп. Паисий Святогорец). Нечто подобное должно произойти и с поэтом для того, чтобы он создал нечто настоящее: он должен потерять себя, чтобы найти поэзию, потому что «поэзия — не высвобождение эмоций, но побег от эмоций, не выражение личности, но устранение личности» (Томас Стернз Элиот). В том смысле, что всё лично моё, корыстное хотя бы отчасти — то, что только моё и только для меня — должно быть оставлено «за дверью», вне пределов поэтического тайнодействия.

Стоит вспомнить описание призвания Богом на служение Моисея: «Моисей пас овец у Иофора, тестя своего, священника Мадиамского. Однажды провел он стадо далеко в пустыню и пришел к горе Божией, Хориву. И явился ему Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает. Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает. Господь увидел, что он идет смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: Моисей! Моисей! Он сказал: вот я, [Господи]! И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая. И сказал [ему]: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова. Моисей закрыл лице свое, потому что боялся воззреть на Бога» (Исх. 3:1–6).

Безусловно, не стоит сливать воедино и смешивать различные способы служения Творцу, однако нечто общее между ними есть уже хотя бы потому, что призывает всегда Сам Господь, и призванный так или иначе входит в общение с Ним. И смирение перед величием Того, с Кем говоришь, необходимо каждому призванному.

Любой художник, прошедший искус в своём ремесле, непременно обладает той или иной формой смирения. Не обязательно самого высокого, которое имеют в виду христиане, но всё же смирения. Творческие дары без этого не даются.

Правда, некоторые мастера умудряются вышколить себя до такой степени, что становятся воистину мастерами своего дела. Таким, к примеру, по мнению многих был поэт Валерий Брюсов. Устойчивая характеристика его творческого и индивидуального облика — «сальерианство».

Тема «моцартов» и «сальери» в некотором роде — ключевая, содержащая в себе отмычки ко многим проблемам творчества. Для нас сейчас важно открытое Пушкиным «Гений и злодействодве вещи несовместные». Отчасти о том же свидетельствует Бродский, когда говорит: «поэт стремится не к признанию, но к пониманию». Другими словами, поэт стремится к общению в том роде, к которому имеет жажду. Он стремится к подлинности.

Философ как бы бежит наперегонки с собственной тенью, где тень — обыденные представления. А поэт, наоборот, замирает от восторга. Он уже здесь, он — созерцатель, живущий для того, чтобы созерцать и записывать увиденное. Он жив тем, что созерцает, и его призвание — не просто передать свой опыт, но внушить его, заразить им.

Поэт владеет не знаниями, а опытом встречи с Реальностью, опытом собеседования с Ней. В его произведениях, как на сердце святого, должен отражаться высший закон бытия — Любовь.

Дорогие братья и сестры! Мы существуем исключительно на ваши пожертвования. Поддержите нас! Перевод картой:

Другие способы платежа:      

Комментарии

13.11.2015 - 22:08 :

Очень интересная статья. Познавательная. Во всем согласна с автором. По-новому посмотрела на некоторые моменты даже в отношении к религии. Мы ведь и в вере часто живем по принципу дурной бесконечности машины, а должны быть поэтами. Большое спасибо Радонежу за такой прекрасный материал.

17.11.2015 - 02:05 :

Большое спасибо за эти слова.
Одна из огромных, но к сожалению нередких, ошибок религиозного "благочестивого" сознания - плохое отношение к искусству, в том числе в среде духовенства. Но происхождение искусства - божественное, что так ясно изложено в этой статье.

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и абзацы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Простите, это проверка, что вы человек, а не робот.
1 + 6 =
Solve this simple math problem and enter the result. E.g. for 1+3, enter 4.
Рейтинг@Mail.ru Яндекс тИЦКаталог Православное Христианство.Ру Электронное периодическое издание «Радонеж.ру» Свидетельство о регистрации от 12.02.2009 Эл № ФС 77-35297 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Копирование материалов сайта возможно только с указанием адреса источника 2016 © «Радонеж.ру» Адрес: 115326, г. Москва, ул. Пятницкая, д. 25 Тел.: (495) 772 79 61, тел./факс: (495) 959 44 45 E-mail: [email protected]

Дорогие братья и сестры, радио и газета «Радонеж» существуют исключительно благодаря вашей поддержке! Помощь

-
+