«Рай истинный и ложный». Созависимость. Как могут помочь близкие в преодолении химической зависимости.

Созависимость. Как  могут  помочь   близкие  в  преодолении химической зависимости.
Ведущие: Александр Простакишин  и   президент  Национального антинаркотического союза Юлия Павлюченкова. Гости в студии: Координатор родительского комитета  при Национальном антинаркотическом союзе Анна Михалап и активная мама девочки, прошедшей реабилитацию, являющейся руководителем одного из реабилитационных Центров  Наталья Попова.

Слушать: http://radonezh.ru/radio/2015/03/12/23-00.html

А. П.: Совсем недавно состоялось большое мероприятие - III международный антинаркотический лагерь Национального антинаркотического союза. Этот Союз объединил представителей семи стран, в него входят более 10 различных общественных организаций, занимающихся реабилитацией наркозависимых. В сферу деятельности лагеря включены более 1,5 тыс человек, это не только выздоравливающие, но и созависимые, то есть родители.

Лагерь работал шесть дней. Состоялось первое заседание родительского комитета. Мы сегодня подробно расскажем о наших целях и задачах. Как строится работа с родителями выздоравливающих, какую политику проводит Национальный антинаркотический союз. Мы поговорим о положительном опыте, о перспективе, рассмотрим, на что надо обратить внимание.

А. М.: Надо отметить важный момент: в принципе родительские организации антинаркотической направленности не новы. Это у нас и «Матери против наркотиков», и множество общественных фондов на территории РФ, где отчаянные родители объединяются, чтобы решать проблемы собственных детей. И что-то делают. Но я как человек находящийся в этой теме почти 20 лет, вижу массу выгораний. Очень малое количество людей доходит до уровня профессиональной помощи другим мамам. То есть пока ребенок находится в проблеме- мамы активно включены. Как только, дай Бог, ребенок реабилитируется, или, не дай Бог – погибает, чаще всего мамы свою активную деятельность заканчивают. Я говорю «мамы» не случайно потому, что «папы» еще меньше. Чем уникален этот проект? Тем, что мы хотим собрать родителей, близких людей - как всех тех, кто пока находится в этой проблеме, так и тех, кто вышел из нее. Мы стараемся, чтобы родители продолжали быть рядом и быть в теме.

А. П.: Аня, расскажите нам.

А. М.: У нас проект такой- проводятся группы с родителями. Есть такие форумы. Есть организация: «моя семья- моя крепость», которая работает более года. Ведется непрерывная работа с родителями. Потому что как только ребенок пересекает порог реабилитационного Центра, параллельно должна проводиться работа и с членами семьи. Потому что 90 % срывов реабилитанта, после того, как выходит из программы, происходит из-за того, что он возвращается в ту среду, из которой он вышел. И порой родители или близкие не знают, как себя вести. Очень важна роль оздоровления всей семьей. Поэтому мы и организовали проект «Родительский комитет». Он сейчас в начальной стадии. Мы объединяем родителей из всех регионов, входящих в Национальный антинаркотический союз, все общественные организации. И самые активные родители уже начинают звонить и спрашивать, что нам нужно сделать, как помочь и развить родительское движение в наших регионах.

В этом году у нас проходил терапевтический лагерь в Крыму, где председатель наблюдательного совета Сергей Владимирович Железняк обратил внимание, что нам необходим родительский комитет в очень скорые сроки. В этом лагере, получается, он был следующий после летнего. Мы уже провели первое заседание родительского комитета, что порадовало и наших родителей, и членов наблюдательного совета, что движение пошло в этом направлении.

На этом этапе, что я могу сказать? Стадия оформления документов только идет, в ближайший месяц- два мы утвердим на заседании правления всю документацию, чтобы положения, уставы и все, что прилагается к этому, было юридически утверждено и принято нашим правлением.

Ю. П.: Наталья Васильевна, у меня к вам вопрос. Вы мама. Зачем Вам это?

Н. П.: Для меня это очень важно, чтобы мой ребенок оставался трезвым, чтобы он не остался на полпути.

Ю. П.: А, может быть, Вы нам вкратце, не в подробностях, расскажете историю вашей дочки, вашего участия, включения, чтобы радиослушатели знали, как это бывает. Ведь очень часто - и ни для кого не секрет- родители, узнав, что ребенок употребляет наркотики, максимально долго не признают и не хотят признавать этого. И очень часто теряется достаточно большое время - от полугода до нескольких лет, когда можно было бы включиться, помочь, найти реабилитационный центр. Уже самому для себя сделать какие-то выводы, измениться - а это время тратится в пустую.

Н. П.: Очень важно, мне кажется, чтобы было больше информации, куда нужно отдавать детей зависимых «нарко» и «алко». Мы долго искали. Я чувствовала, что мой ребенок пропадает. Естественно, было стыдно признаться всем и вся - и себе тоже - что такая хорошая девочка, в школе училась хорошо, в университет поступила- и оказывается, что она нарко и алкозависимая. Информацию найти практически нигде было невозможно. Я искала психолога, мы проходили курс. И вот случайно в интернете я нашла, что можно и нужно искать реабилитационные центры. Нужно больше информации. Потому что я со своей проблемой осталась один на один с собственным ребенком. И она была уже готова лечиться, а куда идти - мы не знали.

Ю. П.: А как Вы узнали, что ребенок зависим?

Н. П.: Поведение, конечно же. Неприходы домой. И вообще целая глубокая яма, когда я поняла, что нужно что-то делать.

Ю. П.: Ну, вот мама с ребенком живет, допустим. Ну, бывает, что не приходят домой девочки, сейчас время такое. Потом все - таки надо понять, почему Вы подумали, что это наркотики. Вы что-то увидели, что-то узнали? Какие у вас отношения были с ней- доверительные, недоверительные? Как было?

Н. П.: Доверительные отношения были всегда, пока она не стала принимать наркотики. Она стала уходить, избегать, постоянно предъявлять претензии: ты меня не любишь. Самая главная претензия: ты меня не понимаешь. И когда из хорошей, доброй девочки ребенок превратился в настоящего монстра, который тебя ненавидит, не принимает. Вот тогда -то я поняла, что это настоящая беда с которой нужно бороться.

А. П.: А сколько ей лет было в тот момент?

Н. П.: В употреблении она была 10 лет. А когда осознала - ей было 16. Но я оправдывала тем, что у нее подростковый возраст, и так вся молодежь сегодня живет. Это строптивое поколение. Потом я увидела, что и курят, и пьют, и все остальное. Но уже было поздно. Начинать лечить надо очень рано.

А. П.:- А скажите, пожалуйста, вот когда она стала проходить лечение, и Вы тоже стали посещать занятия с созависимыми - каковы Ваши воспоминания, впечатления о первом занятии с Вами как с созависимой? Вы вот почувствовали что это нужно, что это важно? Что до вас доводят важную и нужную информацию?

Н. П.: Да. Я считаю, это очень важно. Каждый родитель должен пройти школу созависимости. Если они эту школу не пройдут - я с полной уверенностью заявляю, что ребенок не выздоровеет. Нужно прожить всю ту жизнь, которую сегодня проживает твой ребенок. Все пройти, все этапы, было такое время, когда ненавидела и она меня, и я ее. И мы должны были соединиться в едином целом. Я ее должна была по- новому полюбить, она меня. А для этого нужно было пройти тяжелый путь. Это только созависимые, нужно ходить всем родителям. И нужно создавать родительские комитеты, чтобы было, куда идти. Не в каждом городе есть школы для созависимых. Нужно создавать родительские комитеты, куда родители могут прийти и обратиться за помощью. Спросить, что мне дальше делать, как с этим жить, потому что родителям очень тяжело, когда ребенок уже выздоравливает. Мы не знаем, что с ним делать, как общаться. Общение то осталось прежнее. Допустим, я про себя говорю. Общение у меня осталось прежнее, а ребенок мой становится другим, и я не знаю, как себя вести. А вдруг я что-то скажу не так - и она взорвется, и снова эйфорическая память возникнет, и девочка пойдет употреблять. В общем, нужна помощь.

А. П.: Скажем так, это не заигрывание с созависимым человеком? Это вас обучают выстраиванию отношений как правильного поведения?

А. М.: Я работала психологом в реабцентре какое-то время. Могу сказать, что как только начинаешь говорить родителям: посетите, пожалуйста, группы созависимых, познакомьтесь с теми матерями, которые дадут вам совет. Потому что мамы, которые это прошли, знают, с какими проблемами они встречаются. Но большинство родителей , 90% из практики встречают эту информацию агрессивно. Я всю жизнь прожил, я знаю, как жить, занимайтесь, пожалуйста, моим ребенком. А мы потом разберемся. Вот в этом то и проблема, родители не признают свою болезнь. И до них нужно очень мягко доносить, но, наверное, даже не нам как сотрудникам, а таким вот мамам, которые объясняют, что ребенок меняется. И нас учат и объясняют, как он меняется, и учат нас с ним общаться, чтобы мы не совершили ту ошибку, когда он к нам возвращается, и мы не встретили его из-за недостатка информации о том, что с ним происходит. Это реально, когда приходит ребенок после программы, первый взгляд недоверчивый от родителей, а он первое время обязательно будет. Я такой тяжелый путь прошел, я прошел реабилитацию, я столько в себе поборол, а мне опять не доверяют- и зачем тогда все это нужно было, пойду- ка я обратно. Так вот все и происходит.

Н. П.: Да, очень важны доверительные отношения между выздоравливающим наркоманом и мамой. Очень важны.

А. П.: Я вот в лагере познакомился с выздоравливающим мальчиком. Он по возрасту не такой уже юноша. Это был человек с хорошей, очень интересной, востребованной профессией. И вот он как раз по причине непонимания со стороны родителей сорвался, и когда он мне стал рассказывать, как он переживал, как он осознавал, что ему надо пройти вот все эти реабилитационные этапы…. Он плакал, когда вспоминал. Он сейчас второй раз все это проходил. То есть у него был всего один срыв. Но он говорил: Мне так это было обидно. Я там был уже наставником, и через некоторое время после того, как сорвался - я вернулся, и те, у кого я был наставником, они уже у меня стали наставниками. И говорил: ему так психологически это было тяжело, как будто несколько раз бежать марафон впустую. Колоссальные переживания. И, к сожалению, беда была только из-за того, что родители не были готовы его принять. А от того, как примут родители, зависит, наверное, 50% успеха.

Н. П.: Мне кажется, даже больше, чем 50%.

Ю. П.: Ну тут, наверное, еще кроме родителей. Я рассказывала в одной из передач, что мы в лагере общались с одним человеком, и он говорил:- я знаю заповедь: чти отца и мать свою. Я православный. Но я не могу. Я не уважаю свою маму, и ничего не могу с собой поделать. Я пытаюсь заставить себя, я уговариваю себя, пытаюсь найти ответы на вопросы, почему так, но я не могу.

Н. П.: Я знаю, что нужно делать. В первую очередь это должны сделать родители. Просто просить прощения у этого ребенка.

Ю. П.: Но понимаете, тут психологически трудно, да? Получается так. Но вот если сейчас уйти в абстракцию. Отойти от любого ребенка от любой мамы. Получается так: я ему все дала, я все сделала, чтобы ему было хорошо, я на двух работах работала, мужа, семью не видела - а он, такой гад не благодарный, взял и колоться начал. Это я у него еще должна прощения просить?!

Н. П.: Мама должна просить прощения. Потому что яблоко грушу не рождает. И все что происходит с нашими детьми это все наша вина. Целая наша вина. Потому что мы каждый раз думаем: я ему деньги дала, образование дала, то и это дала - а нашим детям нужны просто мы, родители. Наше общение, любовь, внимание.

Чего тебе не хватает? А я знаю. Мне моя девчонка отвечала: мне тебя не хватает. Ой, говорила я, спокойно, вот она я.

Мы виноваты во всем, что происходит с нашими детьми. Так что будьте добры, дорогие родители, в первую очередь попросить у своих детей прощения за то, что вы их такими сделали. Не знаю, правильно или нет, но это моя точка зрения.

А. М.: Да, я соглашусь с этим. Обычно родители дают детям то, чего они хотят. С самого детства некоторые родители навязывают свою волю, свое видение жизни. Мы хотим, чтобы ты был спортсменом, футболистом. А в первую очередь, если посмотрим Библию - у каждого человека есть выбор, Бог нам это дал, и так же у ребенка нужно спросить: что ты хочешь? Можно направлять, но никогда не диктовать. И поэтому когда в возрасте становления в 11-12 лет начинается переходный возраст у детей - обычно возникает протест. Вот вы меня заставляли, - а я на зло вам сделаю по- другому. И они уходят в зависимость на улицу, подражают своим старшим товарищам, считая, что модно курить, потреблять наркотики, ругаться матом. Потому что они просто противостоят обществу и семье, где их подавляли и не давали им выбора с детства.

Ю. П.: С другой стороны, Аня, мы живем в целом в корневых исторических традициях. И в них никогда не было вседозволенности в семье, не было максимальной свободы, о которой сейчас рассуждают современные психологи. Было четкое подчинение в структуре, в системе, семье, младшие - старшим. Нас еще сто лет назад замуж выдавали потому, что родители сказали: «пойдешь за него» - поэтому за него. Потому что родители лучше знают, лучше могут оценить. И сейчас идет слом этих традиций, и мы пытаемся играть в какую-то, на мой взгляд, демократию и начинаем над детьми эксперименты – ой, ты этого не хочешь, а ну давай вот это или это. Полезно ли реально это будет нашим детям, мы сможем сказать только лет через сто. А, может быть, наоборот, надо было в более жесткое русло ввести семью. Но тут, конечно, можно говорить и об ответственности родителей, и о роли отца в сегодняшней семье. И о том, что зачастую эта роль сведена вообще к минимуму, даже если отец присутствует. Все педагогическое, воспитательные моменты лежат все на матерях, на воспитательницах в детском саду- женщинах, на учительницах в школах - женщинах. Мы неоднократно поднимали эту проблему на волнах радиостанции «Радонеж», что вокруг – одни женщины. А отцовское слово сейчас редко где услышишь.

Но я согласна полностью с Натальей Васильевной, что от осинки не родятся апельсинки. Просто - как подойти к родителю внутренне, как переступить через свою обиду, как пойти и попросить прощения?

Н. П.: Сломать свою гордыню в первую очередь.

Ю. П.: Вот вопрос: как?

Когда вокруг даже в русской православной церкви все говорят: чти отца своего и мать свою. Что это я как мать должна ломать свою гордыню, пусть он ломает свою! Вот это тонкий момент как его переступить? Как вы с этим справлялись?

Н. П.: Я - только через церковь. Мой духовник научил меня. Только через покаяние. Я поняла всю свою греховность, и что именно от этого и страдает мой ребенок - по моим собственным грехам. И поэтому я считаю, что в первую очередь нужно разобраться в себе. Когда ты подойдешь и обнимешь своего ребенка и попросишь у него прощения ради него самого и ради себя - же он тут же будет просить и у тебя прощения.

Ю. П.: Да, это действительно важно научиться как-то, переступать через себя. Но давайте все- таки вернемся к тому, что мы все-таки родительский комитет. Какие мы ставим цели, как мы видим, потому что сколько людей - столько мнений, и я думаю, что у Ани свое видение, у меня свое, у родителей свое. Мне понравилось мнение родителей, что надо создать телефон доверия для родителей, потому что им некуда обращаться, просто никто не подскажет. Соседям говорить - стыдно.

Н. П.: Хотя бы телефонную линию, куда можно позвонить и спросить, что делать. Чтобы могли подсказать. А там уже сидит человек компетентный, который может ответить и вообще рассказать, куда обращаться. Который может оказать первую помощь .

Ю. П.: А сами родители могут выполнять такие функции? Сейчас много технологий, можно переключать звонок на сотовый телефон, сделать понятие «дежурный родитель», определить, что раз в неделю или в десять дней тот или иной родитель в определенные часы отвечает на вопросы телефона доверия

А. М.: Позвонит, спросит, например. Вот мой ребенок находится сейчас в программе. Вот я с ним разговариваю, он меня обвиняет в том- то том- то. Как мне, поднимать этот вопрос или на этом этапе рано? Например, финансовый вопрос. Потому что в этом камень преткновения. У ребенка во время реабилитации, когда он там находится, у него чувство вины, что мать или отец за него платят - а он такой бесполезный, хотя ему уже 37 лет. Вот он пытается быстро выйти, чтобы начинать помогать родителям. Но это еще очень рано. И родитель должен спросить совета, стоит эту тему поднимать или не стоит. Так же телефон доверия, если мы берем родительский комитет: для чего он создается, чтобы мы лоббировали в органы власти какие-то поправки законопроекта. Мы не знаем, что у нас в стране работает, что нет. Это нам могут сказать только родители. Когда они приходят к тому же участковому -они встречаются с какой-то проблемой. И они нам звонят и говорят: вот, мы встретились с тем-то и тем-то. Мы создаем письмо, подписываем нашим родительским комитетом и относим в Госдуму, в Совет федерации, потому что наше правительство матерям и родителям никогда не откажет. Вот для этого мы и создаем родительские комитеты-чтобы объединить информацию и усилия, чтобы каждая мать знала, куда обратиться, чтобы услышали ее проблему, и она была решена. Могу так же сказать, что председателем попечительского совета уже утверждена и дала согласие Р.А. Боталова. Это легендарная личность. Она депутат Госдумы. Она является 13- кратной паралимпийской чемпионкой, 18- кратной чемпионкой мира, 43- кратной чемпионкой Европы по легкой атлетике. Это легендарная женщина, и через что она в жизни прошла! Она когда приезжает к ребятам в реабцентры - рассказывает им, она их мотивирует, что, в принципе, каждый сможет. Она смогла, мы как руководители смогли, показывая своим примером. Только своим примером, увлекая родителей, руководителей, всех кто рядом с ребятами, чтобы они могли увидеть этот пример и пройти этот путь. Только на примере родителей, программа, еще какие-то книжки - это все временная информация. Только когда они идут за семьями, которые их поддерживают, за руководителями, за теми людьми, которые, хотя никогда не были как спортсмены в нашей проблеме, но своими волей и трудолюбием показывают, что в принципе мы вам поможем. Вы пойдете с нами дальше, мы вас не оставим на этом пути. Когда вы выйдете потом в социум - вы не будете одиноки. Наверное, только ради этого мы создаем родительские комитеты - чтобы нас увидели и услышали и начали сопереживать нам.

Ю. П.: Я бы хотела высказать свое впечатление, когда проходило первое заседание родительского комитета. Во-первых, мы не уложились во время, которое нам было выделено для заседания. Родители были не равнодушны к той теме, которая выносилась на обсуждение, очень много было предложений, интересно было послушать положительный опыт, который уже наработан. Там выступали представители родителей Нижнего Новгорода. И честно говоря, хотелось бы их еще и еще послушать, но мы были ограничены во времени. И создаем мы комитет не московский, а всероссийский комитет.

Я хочу вот все- таки у Натальи спросить: Как вы видите работу родительского комитета? Вы как родитель как человек, который изнутри как раз, может быть, и будет осуществлять ту деятельность. Как бы для вас было удобно?

Н. П.: Не знаю, может быть, где-то это нужно, чтобы было организовано, куда родитель не только может позвонить. Может, еще куда-то прийти, чтобы пообщаться. То есть была коммуникация родителей друг с другом. Чтобы это была контактная связь. Потому что мне кажется, что одному хватит и телефона, а другому нужна жилетка. Например, я уже на столько в силе такой, что я могу уже побыть жилеткой. Поддержать, сказать, что надо идти дальше вместе со своим ребенком.

Юль, если я не ошибаюсь, по-моему прозвучало предложение в ближайшее время провести форум родителей. Вот это будет показатель.

Чтобы люди понимали: здесь каждый друг друга понимает и поддержит. Потому что я думаю, что сидит мама дома и думает, что же делать дальше? Прошел год, ребенок выходит в социум, а что с ним делать? А тут и покажут, и расскажут, и объяснят.

Ю. П.: Ну да, вот коммуникация, потом мы говорили, что юридическая правовая помощь. Сталкивались ли в жизни с ситуациями, когда вашему ребенку как-то что-то угрожало? Была необходимость в правовой именно помощи, защите прав.

Н. П.: Когда была в употреблении - да. Я не знала, куда мне деваться и что делать. И вообще на самом деле самое важное - этим детям почему-то дают кредиты, наркоманам. И как уберечь от этого? А потом эти кредиты вешаются на родителей.

Мне еще кажется, очень важно использовать грамотно и эффективно ресурс членов этого родительского комитета, потому что есть люди, которые обладают какими-то знаниями, есть, возможно, там и психологи, может быть- люди с большим жизненным опытом. Мне вот было очень приятно, что на приглашение участвовать в руководстве этого родительского комитета откликнулся Геннадий Николаевич Зайцев, герой СССР, генерал-майор в отставке, член международной ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа». Потрясающий собеседник, Человечище с большой буквы.

Ю. П.: Мне еще очень понравилась активность пап. То есть обычно мужчины как-то так….

У вас полная семья?

Как ваш папа это все пережил?

Н. П.: Да. Очень смело пережил все это. За меня в основном переживал, чтобы все это выдержала. Потому что путь -то у нашей дочери был нелегкий. Мы из Украины из Донецкой области. Но ничего, мы все вместе, и мы это преодолели. Дружно, в надежде. Слава Богу.

Ю. П.: Анна Александровна, а вот удалось Валентине Александровне Петренко, члену комитета Совета федерации по социальной политике пообщаться с родителями?

А. М.: Удалось. Она немножко задержалась на заседании родительского комитета. Но как раз после Круглого стола в актовом зале, точное количество не могу сказать, но было более 50 человек.

Обсуждали, как важна семейная терапия. Что родители обязательно должны ходить на группы и как это важно.

Задавали вопросы. Например, мы, как родители, знаем, где торгуют наркотиками, но наши правоохранительные органы покрывают. И Валентина Александровна взяла несколько адресов и сказала, что сообщит куда нужно. То есть очень была продуктивная беседа. После беседы мы поднялись на заседание межфракционной депутатской рабочей группы, и уже после нее было снова общение с родителями.

Ю. П.: Скажите, а вот родительский день в лагере. Не просто было такое мероприятие. Вы первый раз побывали в лагере?

Нат.: -Нет.

Ю. П.: А вот когда были первый раз, какие у вас остались впечатления, воспоминания?

Н. П.: Когда я первый раз попала, я была в Крыму в лагере на родительский день. И выступали родители, у которых дети были уже в трезвости. Задавали вопросы. Допустим, у кого-то был год, у кого-то полгода, а у меня ребенок был только второй месяц. И я все время думала: Боже, какое счастье, люди уже имеют своих детей по году, неужели это вообще возможно? И как вообще это происходит? Сколько лет употребляли, а сегодня они трезвые! Я сидела и думала: когда-то и у меня будет такое счастье. И я была уверенна, что это так будет. И ощущение мои были еще, что все так организовано, так все замечательно даже участвуют те, которые проходят реабилитацию. И я думала: неужели эти наркоманы могут что-то организовывать? Для меня это было дико. Когда я узнала, что девочка, которая бегает, всех усаживает, рассаживает, спрашивает, записывает - я думала это какая-то сотрудница. А оказалось, что тоже реабилитантка. Было одно мнение, что они только употреблять умеют да материться.

Ю. П.: Меня год назад поразило, что в этом же доме отдыха проходил зимний лагерь, и там получилось, что одно мероприятие сменяло другое в одном и том же зале. И надо было заменить обстановку. Вы знаете, за каких-то пять минут образовался как муравейник, организованное движение несущих, переносящих.

Становятся такими ответственными. Это, наверное, мотивация на выздоровление.

Многие родители сами достаточно часто представляют собой каких-то интересных специалистов. И вот такая помощь в профориентации детей, может быть, там можно чему-то научить, может быть, какие-то производственные компании. Как вы видите, возможна ли помощь родителей именно в формате трудоустройства и получении специальности и профессии ребенка?

Н. П.: Ну, мне кажется, что родители, которые имеют какие фирмы, производства, не должны брать своего ребенка. Он не будет там трудиться. Потому что он снова там станет ребенком, а мама станет мамой. Наверное, нужно брать со стороны. Выздоравливающим нужна работа. Нужно давать им шанс. Снова и здесь нужен родительский комитет. А ведь в реабцентрах очень много детей, которые и с институтами, и с университетами, и тех, кто когда-то работал и был хорошим замечательным работником.

Ю. П.: Я сейчас заметила, что большое количество наркозависимых - это выходцы из правоохранительных органов. Видимо, надо более тесно работать с органами.

А. П.: Я где-то еще полгода назад носил погоны и был в должности замначальника управления ФСН России по городу Москве и сталкивался со случаями, когда за употребление наркотиков человека увольняли. Это нормально. Он недостоин быть сотрудником правоохранительных органов. Но! А что дальше? Куда его уволили? Уволили - и забыли. Во-первых стыдно, а во-вторых - он нам больше не нужен, он не наш.

Но он член нашего общества, он гражданин нашей страны. И вот здесь, мне кажется, на уровне кадрового аппарата ничего не предусмотрено в плане организации работы именно с этими людьми, которых вы в конечном итоге увидите.

Опасно, что они владеют навыками оперативной работы, знают методы этой работы, и в данном случае они представляют определенную угрозу для общества.

Ю. П.: Даже, может быть, не столько для общества напрямую, сколько перебежав, грубо говоря, на ту сторону. Они знают методы борьбы.

А. П.: Да. Поэтому надо на государственном уровне принимать какие-то меры, чтобы они все- таки оставались с нами, но им надо помогать. Были случаи, когда по глупости была одна проба вещества в ночном баре, а потом когда сдают анализы - это выявляется. Один случай фактически сломал всю жизнь человеку. И есть опасность, что он попадет в тот лагерь. А надо принимать все меры, чтобы он оставался нашим гражданином.

Смс : А что с вашей девочкой сейчас?

Н. П.: Моя девочка сейчас в Абхазии, там открылся реабилитационный центр. Она год как вышла замуж. Тоже за такого же мальчика, теперь руководителя центра, он тоже прошел нелегкий путь.

Ю. П.: Скажите, а вы до начала употребления ею видели ее будущее?

Н. П.: Девочка очень творческая, и, конечно, она хотела пойти в театральное, хотела писать музыку, сочинять стихи. Я была против театрального, против всего этого. И это было неправильно все. Отправила ее в университет, куда я хотела. Это были мои амбиции. А она хотела быть, вот честно вам говорю – психологом. Даже прошла тест. Но я сказала – нет, еще психолога нам в доме не хватало. А на сегодняшний день она получает второе высшее образование психолога.

Слушайте сердце своих детей- и все будет правильно!

Ю. П.: А что же в ближайшее время планирует Национальный антинаркотический союз?

А. М.: После нашего заседания в этом лагере я для себя просто отметила и выделила красным, что нам необходима первичная профилактика. И так как по нашему законодательству, люди, бывшие в употреблении, не могут идти в школу. У меня просто идея создать комитет и родителям, которые знают, заходить в школы и говорить об этом, об этой проблеме. Конечно, мы родителей будем готовить, как что говорить. И только через родителей мы сможем войти в школы.

Ю. П.: Видимо, здесь надо начать даже не с детей, а с родительских собраний. Чтобы равный равному мог донести информацию и раскрыть глаза родителям.

А. М.: Родители расскажут, как менялось поведение ребенка, смогут донести. И родители, которые начнут замечать, что с детьми что-то происходит- вот и будет первый шаг. Они смогут предотвратить это все. У меня идея фикс этим заняться.

Ю. П.: Я очень надеюсь, что нам удастся объединить людей. Посеяв в их душе зернышко веры, надежды. Чтобы рука помощи была протянута вовремя. Чтобы был наработан большой пласт родительской любви, отношений, который поможет предугадать, остановить, помочь.

Спасибо за внимание.