Мы нередко расстраиваемся и даже ропщем, когда думаем, что Господь на молитву нашу не отвечает: «Вот я прошу у Бога, молюсь, а ответа нет…». Почему так?

Слушать: http://radonezh.ru/radio/2017/09/27/21-00.html

Мы нередко расстраиваемся и даже ропщем, когда думаем, что Господь на молитву нашу не отвечает: «Вот я прошу у Бога, молюсь, а ответа нет…». Почему так?

- Ответ на этот вопрос состоит в том, что мы лукавим, мы ведь внутренне знаем, что мы не молимся, потому что молитва – это вопрос без готового ответа. Мы Господа спрашиваем: «Господи, а как мне поступить в той или иной ситуации? Господи, я прав тут или нет?». У нас нет готового ответа. Молитва – это всегда готовность услышать Бога, что бы Он ни сказал. А у нас ведь, как правило, ответ готов. - «Господи, мне ехать или не ехать на дачу?», но в общем-то, я уже там. – «Господи, мне делать или не делать операцию?», но мы с доктором договорились уже о дате госпитализации. Я готов засвидетельствовать подобные ситуации почти каждый день. Нам от Господа нужно лишь подтверждение, мы Его ставим в обстоятельства готового ответа и благословения. Отсюда, кстати, очень многие бегают между разными священниками, ища нужные себе благословения. О том или ином батюшке знают, что он строгий, подойдут, спросят, а он скажет: «Ну как же Вы можете?! Это не по заповедям». Пойдем к другому, он более ласковый, а если и ласковый скажет то же самое, обидимся и на того батюшку, и на другого, и на всю Церковь - не так нам ответили. Так вот, Христос чувствует лукавство. Когда мы просим решить ту или иную нашу проблему, когда мы просим: «Господи, помоги нам, чтобы нам в Сбербанке дали потребительский кредит», мы ведь не молимся, мы ставим перед Богом задачи. Он не находится у нас в подчинении, Он не работает у нас, Он не наш сотрудник, а мы – Его дети. И наш разговор должен сбавить требовательные обороты, потому что Христос обязательно увидит лукавство и не сочтет это наше прошение, порой очень даже настойчивое, за молитву. И наш разговор, едва начавшись, не состоится.

Мы пять лет были в браке, венчаны, жена несколько раз меня выгоняла, сказала, что я ее не устраиваю во всех отношениях, год назад мы развелись, но не развенчивались, потому что она говорит, что это на всю жизнь. Что Вы мне посоветуете делать, если я не хочу к ней возвращаться?

- «Развенчаться» нельзя, никакого «развенчивания» в природе не существует. У нас так к этому относятся, повенчаемся-развенчаемся – это как руки вымыть. Так не бывает. Это так можно со штампом в паспорте сделать: мы развелись – мы сочетались браком, это государственная регистрация, которая законна, хороша, но она носит формальный характер, вы вступили в брак и через неделю можете развестись. Никакого «развенчивания» Церковь не знает! И тот факт, что вы развелись, совершенно не означает, что с точки зрения церковного таинства на этом этапе что-то изменилось. Вы не разведены перед Богом, потому что такой развод невозможен. Церковь, тем не менее, знает такое горькое признание – брака больше не существует, и та, и другая сторона сделали нечто, что привело брак, семью к ее прекращению, ее больше нет, нет и следов прежних добрых слов, и обязательств, которые мы на себе брали в венчании, не осталось. Иными словами это называется «снятие с брака благословения», что в быту кто-то называет «развенчиванием». Но если Вы обратитесь к церковной власти, а этот вопрос решается только на уровне епископов, то Вам разрешат вступить во второй церковный брак, дадут разрешение на второе венчание только в случае, не вообще так, на будущее, а только в том случае, если у Вас уже есть избранник и вы твердо уверены, что Вы окончательно хотите связать с ним свою жизнь, и просите в виде исключения разрешить Вам церковное венчание. Тогда ваш прежний брак признается несуществующим, и Вам разрешается вступить в новый брак. Второй брак венчается даже с особенностями, убираются даже некоторые молитвы, которые в венчании первом и единственном существуют, например, молитвы о снятии венцов нет, потому что венцы – это для людей, сохранивших чистоту к моменту венчания, ясно, что во втором браке этого нет. И, кроме того, если в брак вступает один человек, который в браке никогда не был, а другой уже был венчан, брак всё равно венчается по чину второбрачных. Если Вы не хотите к своей жене возвращаться, то силой Вас, естественно никто возвращаться не заставит, вот вы на обломках, и она на обломках, а надо, конечно, не быть врагами, не надо о ней всюду говорить гадости, как бы она себя не вела по отношению к Вам. А потом осмыслить нужно свою жизнь, не торопиться, подумать, в чем я был не прав, и попробовать, если лежит сердце к созданию семьи, эту новую семью создать, проделав работу над ошибками, учтя всё то, что помешало сохранить прежнюю семью.

Батюшка, как Вы видите проблемы современного духовного кризиса?

- Давайте вместе поразмышляем, мы говорим о некоем духовном кризисе, о нем говорят все, всегда, и примерно одни и те же признаки духовного кризиса мы находим и в XVI, и в XIX, и в XX, и в XXI веке. Что это такое? Очерствение, осушение, охлаждение человека. Человек становится все более и более жестоким, и все более и более изолированным от других людей. Это одна сторона. Отход от веры – это другая сторона. В данном случае это такой личный пласт, человек становится холодным, жестоким и отчужденным, всё меньше и меньше он живет обстоятельствами веры. Государство (если перейти на государственный уровень) отнимает от человека и ту немногую свободу, которая у него осталась, и диктует ему. Что делать, здесь и промывание мозгов, здесь и манипуляция сознанием, здесь и участие в бессмысленных войнах и т.п. Неуспех проповеди. Все говорят о Евангелии, все знают о Евангелии, но многие ли люди живут по нему? И таких вот примеров упадка – упадок культуры, снижение грамотности, образованности, выбор очень странных идеалов, на грани совсем уже добра и зла – это всё признаки нравственного упадка. Нежелание учиться, бесстыдство, когда человек некомпетентен и не стесняется своей некомпетентности, но компенсирует её наглостью, невежеством, нахрапистостью, да просто грубостью какой-то примитивной. Эти примеры можно продолжать без конца, но, видите ли, в чем дело, всё то же самое мы в том или ином сочетании найдем в любую эпоху. Вот смотрите, сейчас мы ужасаемся каждый день – подростки избили сверстников, к каком-то городе несколько человек замучили людоеды, на дальнем Востоке две негодяйки издевались над животными, но штуки и почище случались и в XVI веке, увы… И жестокость человеческая в такие страшные идет нахлесты, наш страшный тому пример и 30-е годы, и то, что происходило в нацистской Германии, там ведь тоже были люди, эти зверства творили люди, а не откуда-то присланные биороботы. Нам надо определить, чем наша эпоха отличается от эпохи предшествующей, что в ней особенного, и как это особенное связано с нравственным упадком. И я думаю, всерьез мы можем говорить о следующем – исподволь вырабатывается, через СМИ, через книги, которые всё меньшую и меньшую роль, конечно, играют, через способ подачи любой информации, главное, чего дьявол хочет добиться отсутствия привычки думать: вам дают факт, но уже с готовой интерпретацией – это вот так и потому-то, и Вы глотаете и наживку, и крючок. Вы не размышляете: «Подождите, что это вы нам тут рассказываете?! Вот есть факт А, а вот есть факт В, и мы связи между ними такой не видим». А вам говорят: «Ну что Вы! Ну все так считают! Вот и Иван Иваныч так считает!». И мы говорим: «Ах, ну раз Иван Иваныч, то, наверное, всё правильно». В общем, самое главное в духовной трезвости, в духовном нашем не поддаться. Эпоха XX века, особенность этой эпохи – это удивительный конформизм, и сейчас то же самое – способность согласиться и быть большинством. А очень часто можно быть правым и оказаться в меньшинстве. Все говорят: «Делаем так!». - «Нет, подождите, а как бы Христос благословил? А как бы Он сказал, что мне нужно сделать? Я не буду за вами бежать». Вот здесь надо взять передышку, здесь надо подумать, здесь надо помолиться. И если мы способны эту остановку делать, то мы еще не во власти вот этих химер конформизма и манипулирования. Поэтому, я думаю, что основная особенность эпохи, в которой нам выпало жить ни какая-то особая жестокость (жестокость есть всегда), ни какая-то особая черствость человека (человек способен и на ужасную черствость, но и на великий подвиг), ни какая-то разъединенность специальная (всегда все хотят устроить «моя хата с краю», но при этом все хотят, чтобы моя хата была самой богатой хатой, самой сытой, самой удобной и самой большой, и при этом с краю, но жизнь показывает, что так не получается), а вот разученность думать, принимать самостоятельные решения, в том числе и духовные, готовность питаться духовными полуфабрикатами, гамбургерами, решениями, придуманными за нас, – вот это такая особенность новой эпохи. И социальные сети, в которых люди сидят, сутками не вылезают оттуда. Конечно, вас к этому подталкивают. Вот, например, фейсбук, там появляется какое-то сообщение, вы на него можете реагировать некоторыми способами, например, вы ставите лайк, т.е. вам нравится то или иное сообщение, вы этим лайком выражаете хорошее отношение к тому человеку, который что-то написал, хорошее отношение к самому факту, изложенному в этом написанном тексте, или массу других вещей. Вот, например, сообщают, что умер знамениты физик такой-то, и это сообщение набирает несколько тысяч лайков. Что этим люди хотят сказать? Что им понравилось, что умер великий физик?! Нет, они хотят сказать, что они сочувствуют, наверное, они хотят сказать, что их это задело или тронуло, но вам предлагается совершенно убогий и неестественный способ реакции на действительность! А потом скажут: «Ну это язык интернета, вы что-то отстали…. Сейчас по-другому не говорят». Нет, говорят! Как раньше говорили, так и сейчас говорят на нормальном человеческом языке, не птичьем. Почитайте, на днях была коллегия Министерства культуры в красивейшом русском городе Плёсе, где обсуждали музеи, как музеи должны существовать в нашей стране, приготовили концепцию, которую министр культуры Мединский не принял, на 37 страницах, совершенно пустой воды – «музеи будущего содействуют разработке компетенций, в которых ответственный патриотизм сочетается с качественным образованием….». Вы хотите сказать что? Что музеи должны быть интересными? Так скажите это по-русски: «Мы хотим, чтобы музеи были интересными. Для этого нам нужно… Что? – Деньги, экспонаты, заинтересованные люди, которым тоже нужно платить деньги». Так всё это можно в одной строчке сказать, а не на 37 страницах. И, между прочим, на разработку этой концепции на 37 страницах потрачено, кажется, 1,5 миллиона народных денег. Да это не стоит той бумаги, на которой это написано! А мы читаем, и уже не дивимся: «Да, это они так там выражаются». Да они смеют там так выражаться потому, что они отдают себе отчет, что никто не поймет, а кто поймет, тот ничего не скажет. Мы должны беречь свой мозг как способ нашего выражение к происходящему в мире, а ум человека призван служить Христу, в первую очередь, трезвой оценкой того, что происходит.