Мой ребенок очень непоседливый. И я очень стесняюсь в храме, когда он пытается бегать. Как мне быть? Приводить ребенка только на причастие? Программа из цикла «Женский клуб». Ведущие Павлюченкова Юлия и Сорокина Светлана.

Говорит радиостанция «Радонеж». Православное вещание для России и соотечественников за рубежом.

Семейная гостиная женского клуба, передача для тех, кто хочет создать крепкую благочестивую семью. Поделиться своими историями и опытом, победами и поражениями, радостью и грустью. Обсудить семейные обычаи и традиции. Знать, как любить, развивать, обучать, воспитывать. Ежедневные вопросы православной семьи обсуждаются на нашем радио. Мы это знаем, потому что сами ежедневно оказываемся перед выбором. Сами читаем, смотрим, ездим, требуем, просим, объясняем. Мы ведущие программы Павлюченкова Юлия, мать шестерых детей, Сорокина Светлана, мама троих детей.

Здравствуйте, дорогие слушатели радио Радонеж. В эфире цикл передач под названием «Женский клуб». Мы с вами говорим, спорим на те темы, которые обычно не выносят за порог православной семьи. Я напомню, что мы всегда приглашаем неравнодушных людей поучаствовать в совместной работе. Если вы хотите стать гостем нашей программы, задать вопросы, поделиться своим мнением, все это можно сделать по электронной почте. Если вам не удалось послушать передачу, на сайте Радонеж выложен архив всех передач. Также вы можете присылать свои вопросы по смс. Радио «Радонеж» в прямом эфире. Вы можете звонить по телефону и задавать свои вопросы. Итак, начнем.

21 мая 2013 года в день святого апостола евангелиста Иоанна Богослова в православной классической гимназии Радонеж состоялось празднование 20 –летия домового храма во имя святого апостола евангелиста Иоанна Богослова. Это было серьезное событие. Мы пригласили в семейную гостиную женского клуба тех, кто непосредственно стоял у истоков гимназии Радонеж. Итак, я представлю наших гостей. Настоятель домового храма гимназии Радонеж отец Артемий Сахаров. Здравствуйте, батюшка.

-Здравствуйте.

-Благословите.

-Мир вам.

 -Рогожина Елена Борисовна. Одна из учредителей и преподаватель гимназии. И Рогожина Анна Алексеевна, выпускница, а теперь преподаватель и регент в гимназическом храме. Здравствуйте.

-Здравствуйте.

-Добрый вечер.

Итак, что же произошло? 20 лет- серьезный порог, или же просто начало?

- Расскажите. Батюшка, начнем с вас, кто первый? Елена Борисовна?

-Как скажите, все зависит от вопросов.

-Что касается традиций, укладов или истоков, то лучше спрашивать у Елены Борисовны, потому что я в этот коллектив влился несколько позже, в 2007-ом году.

-Тогда спросим Елену Борисовну. Расскажите, пожалуйста, вспомните, как все начиналось? С чего? Может, можно было проще все решить- прикрепить гимназию к какому-нибудь храму. Так ведь делают. А вы сделали свой домовый храм. Рассказывайте.

-Гимназия открылась в 1990 году, и сразу встал вопрос, где детям исповедоваться? Сначала мы приглашали священников прямо в школу. В обычной рекреации обычной школы у нас проходила исповедь. Потом мы переехали в уже имеющееся здание детского сада. Там мы опять приглашали священника на исповедь, а на праздники нам приходилось делить гимназию на части, и мы детей возили в те храмы, где нас соглашались принять. Отец Тихон Шевкунов очень добрый был. Он брал очень много детей, а это были 90-е годы, мест в храме не было.Новоспасский монастырь, Данилов монастырь….. То- есть получалось так, что мы сидели по классам. Эти два класса едут туда, эти два-сюда. И все это было довольно далеко от нас, и стало понятно, что надо свой храм. Потому что это очень трудно собрать детей, везти их на другой конец Москвы, потом после службы везти их обратно. Но наши хлопоты с помощью Евгения Константиновича Никифорова увенчались успехом, и в1993 году у нас освятили храм. У нас, правда, до этого, еще в1992 году храма не было, но уже были дети, которые хотели петь на клиросе, читать. У нас был прекрасный преподаватель церковного пения Евгений Сергеевич Кустовский . И он такую привил им любовь к пению, что они все хотели петь, читать и участвовать в богослужениях. Поэтому у нас была первая всенощная. А вот в 1993-ем году храм уже освятили, и мы зажили новой счастливой жизнью. Есть собственный храм, куда дети приходят на службу. У нас есть литургическая практика. Я об этом позже расскажу, а тогда это выглядело так необычно.Сейчас у нас уже клирос вырос, а тогда никого не было. Было два человека из класса, которые что-то понимали, а должны были организовать весь класс, с ним прорепетировать. И вот абсолютно весь класс стоит на клиросе и поет. Кто умеет, кто не умеет. Может, с точки зрения слушателей или какой-то эстетики это было что-то не то. Нам в 1993 году все очень нравилось. Особенно нам нравилось, что абсолютно все дети во всем принимали участие. Были такие дети, которые в каждом классе были руководителями. Они теперь все регенты в храмах. Поэтому послушание оказалось не напрасным.

-Хорошая практика.

-Батюшка, я вам вопрос задам: в чем отличие домовой церкви от обычной?

 - Приходская церковь открыта для всех. Живет своим укладом, своим ритмом, весьма напряженным. Домовая же церковь предназначена для тех, кто эту церковь открывает. Организация какая-нибудь, больница или учебное заведение. В МГУ есть домовая церковь в честь мученицы Татьяны. Наш храм существует в основном на пользу тех, кто учится, трудится в этой гимназии, в этом учреждении. И потом как некое дополнение могут быть и прихожане. У нас есть и свой приход небольшой. Но в первую очередь домовая церковь предназначена на благо учащихся и начальствующих.

-То есть люди, которые живут по соседству рядом, тоже могут приходить в храм?

 -Ну да, у нас храм не закрытое учреждение. Никакого пропускного режима нет. В будни сложно совершать богослужение. Потому что идет учебный процесс. И чтобы не нарушать его, службы совершаются только в выходные дни, по большим праздникам чтимых святых.

-А вот по сути, что означает эта домовая церковь для школы? Как дети к этому относятся? Для них это важно, что есть домовая церковь? Понятно, если православная школа, то должна быть церковь. Вот как здесь?

-Ну это непростой вопрос, потому что в 93-ем году это было действительно что-то фантастическое. Чтобы была своя домовая церковь? И среди ребят, среди нас всех был энтузиазм, восторг. Мы все были готовы там служить полуночницы, совершать богослужения. Довольно долго с момента открытия богослужение у нас было полностью по уставу, с исполнением библейским песен, всенощная длилась часов пять, и при том, что мы были все такие восторженные, в пятнадцать лет, это подростковый возраст…

-Религиозность такая…

-Да, рвение большое. Очень хотелось петь, читать, канонаршить, поучения какие-то читать. Кроме того, у нас был дополнительный стимул для посещения служб. Первый настоятель нашего храма любил совершать не только уставные богослужения, но еще и ночные. И при этом он естественно понимал, если люди на ночном богослужении побывали, они уже учиться не будут. Поэтому он издал распоряжение, чтобы те, кто присутствовал на ночном богослужении, могли потом на следующий день не учиться. Представляете, сколько двоечников, хулиганов и асоциальных элементов участвовали в ночном богослужении! Они, конечно, не стояли в храме, они в коридорчике лежали под дверью. Очень большой популярностью пользовалась наша церковь при том, что была бедность, храм у нас был сделан из шкафчиков. Это же было здание детского сада! У нас все так было бедно, просто и довольно таки долго. А потом с течением времени, это стало таким привычным. Храмов стало больше. Многие дети, у которых не было возможности петь, например, в церкви, пели, когда появились детские хоры при храмах, куда они ходили со своими родителями. И это стало привычно и обычно. Что ну церковь, ну свой храм.

 И сейчас зачастую мы видим, что не у всех детей, но у многих есть отсутствие благоговения. Не ценят, что имеют то, о чем другие только мечтают: иметь свой храм. Заступничество, покровительство святых. И иметь возможность в первом приближении это увидеть. Но родители очень ценят это. И у нас есть такое установление. Оно связано с уроками закона Божьего. Оно возникло изначально из уроков церковного пения, а потом развилось в самостоятельное явление, которое мы называем«литургическая практика», или «церковная практика». И это дает возможность детям приходить всем классом вместе на службу, читать самим. Сейчас они конечно уже не поют. Прихожане не могут слушать такое нестройное детское пение, но, может быть, в будущем это организуем. Хотя есть некоторые классы, которые участвуют в пении, сами поют. Но в большинстве это требует очень большой работы. Дети загружены. Это не получается. Но они все читают понемножку, кто-то помогает в алтаре, кто умеет петь- те подпевают. Все вместе они исповедуются и причащаются. Помогают в уборке храма. Потом у них чаепитие. Это такое большое дело на самом деле. Они иногда стонут, жалуются, что это выходные, но на самом деле, все выпускники, я не знаю ни одного человека, все с благоговением вспоминают, что у нас была такая возможность. Это просто потрясающе.

-Батюшка, я вам задам вопрос. Скажите, вот есть такие не беспочвенные переживания родителей, и вообще размышления православных людей, чьи дети учатся в православных школах-что дети очень часто перестают ценить то, что у них есть. Многие выпускники православных школ перестают ходить в храмы, после того, как закончили православные школы. Кто-то говорит о том, что даже учась в православной школе, они не являются, по сути, православными людьми, а скатываются в некоторой степени в некоторое фарисейство. Вот я выполняю все, что надо, я же крещу лоб, хожу туда, родители меня заставляют, школьные учителя, я все это делаю. Вот как с этими переживаниями быть, потому что мы с этим сталкиваемся практически ежедневно? У меня у самой двое из детей учатся в православной школе, и я с ними время от времени веду беседы. Они уже такие возрастные ребята у меня, 13 и 14 лет, и тоже такие переживания у нас.

-Ну был в 90-е годы период гонения, когда очень многие обратились в православие. Был какой-то религиозный подъем, не только у молодых людей ради того, чтобы отлынивать от домашних заданий. Ну и я сам крестился довольно поздно, уже в совершенном возрасте. И такого подъема, интереса, той искренности, которые были в 90-е годы, сейчас не наблюдается. Как обычно какая-то некая цикличность. Такой некий период стагнации, присутствие некого охлаждения. Потому что невозможно прибывать в напряжении постоянно. Но тут помогает живое общение священника домового храма. Хорошо, когда он постоянный, не приглашается каждый раз. Когда я еще только собирался приступить к работе в этом храме, там были разные священники. Каждый со своей манерой, каждый со своим отношением, приехал, отслужил и уехал на полгода. Они детей практически не видят и не знают. А тут нужна теплая, искренняя, дружеская обстановка. Надо не смотреть на них не с высоты своего статуса, а по -дружески, с пониманием. Потому что православие находится не только в каких-то формах крещения, не только в посещении богослужений, а в первую очередь оно в сердце человека. Вот нужно научить человека обращаться внутрь себя, чтобы у него была рефлексия, чтобы он мог обращать взор на самого себя и отвечать за свои решения, поступки, шаги в жизни.

 -Елена Борисовна, а скажите, как вы думаете? Двадцать прошло. Задумка православного образовательного учреждения состоялась? Мы можем констатировать такой факт, что состоялась? Больной скорее жив, чем мертв? Вот вы как один из учредителей, ставили перед собой какие-то планы, задачи? Как-то видели это все. Вот вы видели это так, как оно сейчас, или по- другому?

- Изменения, которые реально происходят, они во всем обществе, среди всех происходят. Как раз в те 90-е годы разрушенные пустые монастыри заполнились за несколько лет. Несколько лет – и монастыри полны. Сейчас это уже ручеек там, где была река. Мы все время ездим в монастыри и видели: вот разруха и никого нет- и вдруг полный монастырь. Сейчас идут по одному, потихоньку. Просто все немножко изменилось. Господь нас просто призвал. Знаете, у Льюиса есть такое выражение: если бы в один день удалось уничтожить всех до одного христианина, то на следующий день Господь призвал бы их, и было бы новое великое множество христиан. Вот это был момент, когда Господь всех призвал. Конечно, все пришли. Вы представляете, Господь призвал и все откликнулись. Это одно чувство. Другое- прожить с этим. Иногда, когда читаю про жизнь мучеников, и мне иногда кажется, вот выдержать все, 102 года продержаться. Может быть, в какой-то ситуации мученическая кончина была бы для кого-то избавлением. Так и здесь. Сейчас у нас идет другой период. Что можно сказать про православие? Конечно, оно абсолютно необходимо. Ведь учатся православные дети, а речь идет именно о православных школах- мы же не говорим, что это абсолютно для всех. Конечно, никто не отказывает детям, которые из неверующих семей-родители в основном. У нас в основном родители выбирают. Так, чтобы дети в старших классах шли сами- буквально несколько человек. А обычно это родители принимают решение. И для них это существенно. Каждый родитель решает какую-то свою проблему. Для кого-то важна какая-то часть образования, а в основном всех интересует среда, защищенная православная среда. И то, что сделано за двадцать лет…Так узнаешь у выпускников: этот там, этот здесь. Очень интересные ребята. У большинства интересные профессии. По- моему, один у нас только в монастырь ушел? Два?

-Больше.

-Больше? Обычно нас спрашивают: куда идет ваши дети? В монастырь? В священники? Ну, не так много идут в монастырь и в священники. Обычно все-таки выбирают светскую жизнь. В 13-14 лет это естественный процесс. Они подростки. Подросткам очень важно снаружи быть плохими. Какие они внутри? Вы не очень распознаете. Вот смотришь на них и видишь, что им очень важно быть нехорошими. Протестность внутри. Просто нужно как-то этот период пережить. Вот понять, что внутри они другие. То, что мы видим снаружи- это только то, что они нам показывают. А внутрь они нас не пускают, потому что они очень ранимы. Они гораздо более ранимы, чем маленькие дети, которые все легко переносят. А подросткам бывает все очень трудно вынести. Они скрывают свои хорошие стороны. Вот я видела его с другой стороны, и знаю, что он замечательный мальчик. А тут он ведет себя, особенно перед другими ребятами, совершенно по -другому, нежели со взрослыми или с родителями. Так что советую всем потерпеть. Меня лично очень волновало, для меня было самым главным в моей жизни, чтобы мои дети были в церкви. Больше меня ничего не интересовало. Я знала, что образование можно любым способом получить, и они его получили. Но меня интересовало только одно: мои дети должны быть в церкви. И когда я почувствовала, что они становятся подростками, то стало ясно, что лучше всего, чтобы они были заняты. Знаете, ребенку не все бывает понятно, он устает- и, тем не менее, надо стоять. И совсем другое, как вот рассказывала Аня, когда они рано начали петь- не успеваешь повернуться, только успевай листать, что петь, куда смотреть. Служба началась- и вот она уже закончилась. Поэтому я очень старалась, чтобы дети были где-то в церкви. Вот средний не очень пел, поэтому мы его отдали в алтарь. Младший уже пел. Поэтому где-то с 6-7 лет и до десятого класса он пел, пока голос не начал ломаться. И этот тяжелый период они были очень заняты. Поэтому те родители, которые в этом заинтересованы, пытаются своих детей куда-то устроить. В какие-то такие места, где дети будут включены в службу.

-У нас есть как раз такой вопрос. Вот пишет нам мама: Мой ребенок очень непоседливый. Ему шесть лет. Но он не может устоять на месте больше 10 минут. И я очень стесняюсь в храме, когда он пытается бегать. Как мне быть? Приводить ребенка только на причастие?

 -Да нет. Почему? Можно сначала и на службу прийти. Зайти в храм, купить свечки, приложиться к иконам, поставить свечки. Вот пришел, постоял, немного помолился, устал. Выйдите на улицу, прогуляйтесь, вокруг храма походите, чем-то позанимайтесь с ребенком. Потом через некоторое время опять зайдите в церковь, постойте, помолитесь. Потому что иногда детей жалко, когда родители пытаются держать их, одергивать, затыкают рот, чуть ли не кандалы одевают, чтобы он только стоял и ничего не делал. У детей другое, более деятельное благочестие. Они не могут прибывать в созерцательной молитве, к которой стремятся их родители. Поэтому им нужно поговорить, можно им книжку почитать на улице. Так что нужен разумный подход.

 -Мне кажется, что тут очень важно объяснить ребенку, зачем он приходит в храм. Потому что я часто вижу то, что ребенок не знает, зачем пришел. Причем это бывает не только, когда родители приходят, я общалась недавно с учениками начальной школы одной из православных школ. «Почему выбрали? Почему учитесь здесь?»- «Мама с папой отдали». – «А что вы здесь сидите?»-«Да, удрали со службы». «А как вы удрали со службы?»-«Сказали, что ушли в туалет». «А почему?»-«А там заставляют стоять». То- есть, вопрос в том, что нет понимания вообще, и у ребенка в том числе. А 6-ти летнему ребенку имеет смысл объяснять, зачем мы идем в храм, и что нужно говорить?

-Имеет. Имеет смысл объяснять 6-ти летнему ребенку, зачем мы идем в храм, куда мы идем, и что мы там будем делать. И как мы это будем делать. Просто в каждом возрасте нужны свои объяснения. Свой уровень. Предложите ему помолиться за мамочку, за папочку, за бабушку и дедушку. У него могут быть какие-то свои проблемы в детском саду, еще где-то. По всякому можно объяснить, зачем мы идем в храм и что там будем делать. Просто он не может долго стоять. Да и взрослому это тяжело. Они вроде бы и стоят, но зачастую мыслями далеко.

-Скажите, к вам приходят первоклассники, ведь гимназия с первого класса. Вот не все же приходят из очень воцерковленных семей, или все?

-По большей части все.

-То есть для них участие в литургической жизни- это норма?

-Да. Начальная школа- это у нас самая благочестивая часть. У нас теперь в гимназии утром читают правила. Написано: дежурство. Дежурят все классы, начиная с четвертого, а младших детей родители привозят рано в школу. И к тому времени, когда дежурный, например, 8-го класса входит в храм- он обнаруживает, что дежурный занят уже третьеклассниками, у которых уже открыты утренние правила, они зажгли все лампадочки и уже готовы читать. Старшим что-то достается. Малыши уже просто оккупировали клирос и стараются читать сами…Но это свойственно начальной школе. Потом это проходит. Вот сейчас они все хотят быть очень хорошими, очень благочестивыми, кто их них лучше. И они стараются. А от подростков этого странно ожидать. Хотя мы от подростков ждем того же, что и от маленьких детей. Нам кажется, что вот он был маленьким, был такой хороший, благочестивый. Они просто нам угождают. Это не такое благочестие.

 -Я как раз хотела спросить другое. Как быть, если ребенок не из воцерковленной семьи, но родители приняли решение отдать его в православную гимназию. Как он вливается в эту литургическую жизнь? Вы ему все объясняете? Или на него так влияет среда? Или ему объясняют его одноклассники? Ему рассказывают. И азы какой-то катехизации он проходит без них. Что происходит? В первом, втором, третьем классе?

 - Тут большую работу требуется провести родителям. Если они люди церковные верующие, они должны как-то помочь ребенку. Если нецерковные, то иногда бывает даже противостояние; дома один уклад, в храме другой. Но в тоже время какой-то коллектив у них есть. Они живут с эти коллективом. В начальной школе редко находятся такие лица, которые стремятся сознательно вырваться из коллектива и жить самостоятельной жизнью. Если ребенок к этому стремится, значит дома как-то не так. Но в тоже время в начальной школе как раз я общаюсь с первым-вторым классом, и честно говоря, с ними интересно общаться. Они даже на высокие богословские темы вопросы задают, им объясняешь на их языке, и они понимают. Это работа всего коллектива- и учащихся , и преподавателей, которым, если уж Бог дал им возможность работать в православной гимназии, тоже надо воцерковляться, интересоваться, чтобы помочь ребенку в трудном деле воцерковления.

-Мы сейчас зададим вопрос как раз преподавателю. Анна Алексеевна, вы с одной стороны- выпускница, и с этой позиции вам проще, с другой стороны -преподаватель гимназии Радонеж. Скажите, часто ли к вам обращаются подростки или младшие дети с какими-то вопросами? Они же знают, что вы учились в этой гимназии.

-Да. Но дети не живут прошлым. Их как-то мало интересует, что там раньше было. Дело в том, что я преподаватель закона Божьего в старшей школе, поэтому у меня есть возможность общаться с ними на такие темы. У нас программа построена таким образом, что 5-6 класс-это у них переходный возраст из младшей школы. Когда им так нравилось быть в храме, участвовать во всем: свечки, пение и так далее. К старшему возрасту они уже достаточно подготовлены на уроках закона Божьего в младшей школе, плюс многие из них занимаются в воскресных школах, с кем-то родители занимаются. И в 5-6 классе у нас как раз программа посвящена именно истории богослужения. Мы говорим о том, что означают слова основных молитв, основных песнопений. Всегда большое открытие бывает для детей 5-6 класса, когда они изучают литургию, когда они узнают значение слова « иже херувимы».

Очень немногие люди знают, о чем идет речь, когда мы разбираем с ними славянский текст, вместе переводим, обсуждаем. Когда они начинают задумываться, не все конечно, но очень многие дети, вот 6 класс, они еще такие очень податливые, восприимчивые, очень серьезный отклик. Постоянно приходится говорить о том, что наше богослужение- это совместный труд, это общая литургия. И мы постоянно напоминаем смысл того, что хора не было в древности, ч то пели все вместе, что хор поет от лица народа, и когда хор поет Аминь, то он поет от всех нас с вами. Возможность увидеть и практически пощупать руками все то, что мы обсуждаем на уроках- это совершенно уникальная возможность. Мы можем рассказать не только об облачениях священника, об их символическом значении, они могут их увидеть, очень близко стоя к алтарю. Увидеть, как устроен иконостас, как происходит богослужение. Это уникальная возможность, которую мы имеем благодаря храму.

 А дальше, когда уже начинается взросление, и когда как раз приходит этот сложный возраст, возраст отрицания, возраст несогласия, возраст поиска себя, мы как раз академически делаем программу так, что у нас 7-8 класс изучает историю Ветхого Завета. Это очень удачно, потому что, во –первых, Ветхий Завет дает большую пищу для размышлений в морально-этическом плане. Очень много вопросов актуальных, как никогда. Верность, честь, месть. Как поступать? Все это для них очень важно. И когда в 9-ом классе они изучают перевод Священного писания Нового Завета с евангельским текстом, уже эта подготовленность помогает, и для них это уже как-то более знакомо. Знание Ветхого Завета очень помогает. И вообще когда такие вещи мы сравниваем, они говорят: действительно, Новый Завет принес Спаситель.

Действительно, другое отношение к другим людям, к себе. Такие вещи, которые в Ветхом Завете мы не замечаем, привычные истории. Мы знаем историю Авраама, Исаака, Иакова. Эти имена для ребенка привычны. Он не задумывается, что за этим стоит. Почему Спаситель так часто ссылается на Ветхий Завет? В 10-м классе они изучают Деяния апостолов. И в 11-ом классе так удачно изучают основы догматики, историю Византии, историю Вселенских соборов. Они видят, как из этого семени выросло древо православия. Конечно это наша задумка, не все гладко, все сложно, но вот эта академическая составляющая, она не исчерпывает их духовного воспитания, без родителей, без семьи, без общения со священником это все бессмысленно.

 -Я как раз хотела, батюшка, задать вопрос. Но Анна Алексеевна в какой-то степени ответила. Просто изучение Ветхого и Нового Завета может свестись по сути к изучению ОПК в школах. Но вот то, что сейчас ввели основы православной культуры в школах, это же не говорит нам о том, что дети, прослушавшие лекции ОПК, станут религиозными или хотя бы даже духовно подготовленными к нашей сегодняшней жизни. Это никак не гарантирует и ничего не обещает. И вот тут вопрос: как сочетать с одной стороны подачу информации, пусть даже зажигательную, интересную. Я уверена, что Анна Алексеевна замечательно проводит занятия по закону Божьему, потому что и по возрасту они максимально близки, и училась она в этой же школе, все понимает. Но тут вот вопрос: а как все-таки помимо информационной составляющей, дать составляющую духовную, которая вырастит учащихся в настоящих православных людей?

-Это сложный вопрос. Как вырастает в каждом человеке его православие? Это таинственно, пока Господь не коснется до сердца человеческого, все какое-то остается поверхностное изучение. Можно изучать от корки до корки, как фарисей. Знали до последней буквы , а Его не узнали, а если и узнали, то не захотели принять. Какая-то в их сердце стояла преграда. Какое-то живое непосредственное общение, сопереживание, его трудности человека молодого, но тоже человека. Как-то смотреть, поддерживать его. Где-то подсказать деликатно и тактично, потому что когда переходишь в бунт, какие-то заслоны закрывают все источники, которые могут проникнуть в сердце человека, какая-то информация, какая-то теплота.

Человек уходит, закрывается, и что говори ему, не говори- он не слышит. Но какое-то живое, искреннее соучастие, хотя бы просто по головке погладить, как-то пару слов сказать, чтобы человек ощутил какую-то теплоту. И тогда эта теплота попадает в его сердце, то из искры даже самой малой может разгореться огонь веры. Так что эта искренность, непосредственность, уважение хотя и к юному, такому протестному возрасту, понимание, что он такой же человек как и ты, и ему сейчас гораздо тяжелее чем тебе, потом у что мы уже тут понабивали шишек, есть у нас жизненный опыт какой-то. И через эти страдания, переживания, через боль и ошибки пришли в то состояние, в котором мы находимся. У него этого еще ничего нет, он как первопроходец. При этом в этом возрасте есть склонность считать, что все люди старше его ничего в жизни не понимают. Вот уже ушли, в гробах каких-то обитают и оттуда еще пытаются вещать, донести до него еще живого какую-то мертвенную информацию.

-Хороший образ создался. Но по сути получается, что гимназия Радонеж, как и любая другая православная школа, является неким прообразом общества. Сегодня церковь очень активна, во всяком случае об этом свидетельствуют светские средства массовой информации, что церковь слишком активно присутствует в обществе. Обратите внимание, она работает с лицами, находящимися в трудной жизненной ситуации, теми, кто покидает исправительные учреждения, с наркоманами, с болящими, с бомжами, всеми. А по сути получается, что это и есть та работа, о которой вы говорите. Когда просто надо пожалеть, просто понять, просто поговорить. И вот тут я хочу задать Елене Борисовне вопрос.

-А ваши учащиеся, они участвуют в каких-то видах социальной работы? По сути, в общественной работе?

-В прошлом году это было актуально. Вот когда Анна Алексеевна была еще маленькая…

-То есть в прошлом году…

-Нет, в прошлые годы. Это были довольно тяжелые годы, и людям фактически было нечего есть. Я помню, как в гимназию привозили какое-то огромное количество гуманитарной помощи, и дети развозили ее всем инвалидам, которые живут вокруг. Нам давали их адреса. И они ходили и просто носили продукты. Были у нас еще такие попытки, мы ходили в дом престарелых. Но не совсем удачно, потому что мы не были готовы к тому, что мы там увидели. И это все-таки не для детей. Это было тяжелое мероприятие. Потом у нас рядом есть приют, и мы ходили к детям в приют. Но, честно говоря, тоже как-то не очень сложилось. По неопытности что-то сделали не так. А пришли с концертом, с выступлениями, они нас послушали, а дальше мы не смогли завязать какого-то общего разговора. В последнее время у нас немножко это застопорилось. Мы пытаемся разобраться, что мы делаем не так. Мы очень хотим, чтобы дети участвовали в благотворительности. Для нас очень важно, чтобы они поняли, что такое милосердие. Это очень важно, это ценно. И несколько лет мы уже устраиваем благотворительные ярмарки. Это для нас приятное мероприятие. Все средства, собранные на Рождественской благотворительной ярмарке, мы передаем детскому онкологическому отделению, и еще дополнительно собираем со всей школы: кто что еще хочет. Кто приносит игры, кто приносит деньги, кто что приносит, все мы туда отвозим.

 Дело в том, что дети не могут сами туда прийти. Дети, которые там живут, они в изоляции. Нас к ним не пускают, потому что мы можем занести инфекцию. Сейчас мы попробовали…у нас есть классы 7-8, вот, и вот у них холодность в сердце, и мы пробовали что-то вместе с ними сделать, чтобы они были более деятельны в этом плане. У нас был подготовительный период, полгода мы проводили встречи, беседы, пригласили специалистов-волонтеров. И нам удалось организовать поездку в детский дом, только это была уже грамотная, подготовленная поездка. Мы сначала думали сделать как обычно: концерт, подарки, а когда мы поговорили с волонтером, то выяснилось, что это не очень нужно, подарки у них есть. Им нужно общение. И тогда мы подготовили действительно хорошую поездку. Дети сами придумали, как они будут развлекать ребят. Они подготовили то, что сейчас называется мастер-класс, делали конфеты, расписывали шарики, совсем маленькие делали куклы. Потом они с ними пели колядки. В конце запустили фонарики, которые подожгли и они полетели. И вот это получилось действительно мероприятие для них и для нас. Наши дети вернулись очень счастливыми, потому что это было общение, они почувствовали, что они были нужны, они увидели, как их приняли эти ребята, и те ребята были счастливы, что к ним приехали, с ними играли. Там очень много игр организовали. То есть не было показухи, мол посмотрите на нас, а было именно активное живое общение. Мы и дальше собираемся это все развивать.

У нас есть разные планы, как и что мы сделаем. Но нужно учитывать, что не все формы благотворительности доступны детям. Вот такая поездка- это действительно то, что мы можем сделать. Мы можем мечтать. Что хорошо, чтобы дети делали то или это, но лучше реально смотреть на вещи, что они действительно могут сделать полезное для них самих и для тех, к кому они придут? Мы можем найти каких-то пожилых людей, но дети не умеют ничего делать толкового. Понимаете? Они только мешаются иногда. Я имею в виду 7-8 класс.

 -Подождите, но мы с вами были тимуровцами.

 -Мы были немножечко другими.

 -Мы носили продукты, лекарства, убирались в доме.

-Сейчас дети другие. Детей возят на машине в школу, потом забирают на машине из школы. Они почти не гуляют. Их боятся отпускать одних. Вот у меня Анна Алексеевна с шести лет ездила одна. Сейчас такое представить невозможно. Даже в 8-ом классе детей возят родители. Немножко изменилась ситуация. Все боятся за детей, и такое, как раньше, чтобы дети стояли в очереди в магазине, такого нет. Все изменилось. Поэтому нужно искать какие-то новые формы благотворительности. Может кто-то уже нашел и поделится с теми, кто в поиске. Мы в этом заинтересованы все, но нужно найти такие формы, которые доступны нам, детям. Это конечно то, что мы бы хотели. То есть по истечении 20-ти лет мы вынуждены констатировать, что мы научились искать формы, мы научились встраивать отношения с детьми, знаем как построить образовательную программу, которая могла бы четко акцентировать внимание у каждого возраста на том, на чем необходимо. Батюшка вот рассказал, что самое главное -не просто в храме донести информацию о Боге. А самое важное- дать возможность взаимодействовать детям между собой, детям с родителями для того, чтобы они нашли разные формы уже непосредственно собственного взаимодействия и переживания с Богом.

-Но я скажу, что вы очень много сделали за 20 лет.

-Мы старались сделать то, что могли. Трудно поставить перед собой задачу воцерковить полстраны, да?

 -Хорошая цель.

 -Хорошая, но нереальная.

 -Скажите, пожалуйста, какие у вас планы? Вы взрослые уже. Вам 20 лет.

 -Ну, гимназия-это живой организм, она не существует в каком-то параллельном мире. Меняется общество, меняется отношение, приходят другие дети, уже со своим пониманием, со своим семейным направлением. Все время дети же меняются в гимназии. Одни уходят, другие приходят. Гимназия должна идти в ногу со временем, все время прислушиваться, держать руку на пульсе. Принимать соответствующие меры, подбирать то общение с детьми, которое этим данным детям в данное время необходимо. Потому что чего говорить о том, что мы достигли за 20 лет, ничего еще не кончено, жизнь продолжается.

-Да, наверное, подводить итоги можно будет лет через сорок.

 -Ну, когда придет день, тогда и подведут итоги.

 -Ну, ладно, мы с вами вряд ли можем сказать, чего мы достигли. Мы можем в меру своих сил трудиться. Наверное, ошибаемся. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Конечно, может быть, что-то делаем не так. Стараемся просить прощения, если что-то делаем не так, если кого-то обидели резким словом или еще чем. Мы будем стараться двигаться дальше, искать новые формы.

-На самом деле проблема поиска новых форм не только актуальна, она животрепещущая. Дело в том, что такие катастрофические перемены в обществе, в умах, в сознании, что мы на самом деле не осознаем масштабов проблемы. Я сейчас нахожусь в учебном академическом отпуске. Я постоянно приезжаю в гимназию. Господь дал мне возможность побывать на 20- летии. Я сейчас пишу докторскую диссертацию в Оксфорде, и масштабы, даже не разложения, ну, ощущения иногда бывают, что близится конец света.

 -Особенно в Оксфорде.

- Да. Мы здесь в России пока еще защищены от многих вещей. Мы не представляем себе, что сейчас творится с семьей. Какой кризис переживает семья в мире. Что есть реальные силы, которые ставят перед собой цель: уничтожение института брака, института семьи, и официально об этом говорят.

Мы пока еще не сталкиваемся с такими вещами, но уже слышим звоночки. И вот здесь поиск новых форм для решения этих проблем будет нашей главной задачей. Это будет наш план на ближайшие годы.

- Это все ближе и ближе, и скоро мы столкнемся напрямую, уже есть в средствах массовой информации такие моменты, которые нас сталкивают лбами и показывают: посмотрите, пока мы не задумываемся…

-По причине того, что нас сталкивают. Потому что в российской империи бывали какие-то противоречия, но все уживались- буддисты, исламисты, православные.

-Конечно, конечно.

-Спасибо за внимание.