Единственное средство в наше время служить человечеству состоит в разрушении извращенного христианства...», - запишет в своем дневнике 13.12.1902 Л.Н. Толстой. Толстой о либерализме не писал. Он был выше этого: он разрабатывал «богословское» его обоснование. Начал Лев Николаевич познавать мир с себя, со своих желаний. А они, как известно, всегда вступают в противоречие с требованием аскезы Церкви. Хочется здесь, на земле, жить удобно и комфортно. Причем для Толстого комфорт заключался не в материальном, а в душевном спокойствии. Он искал состояния, чтобы совесть не обличала, для чего постоянно переводил духовные категории в область ума, заглушая голос сердца. Питала его теорию вся та же сила, что заставила Еву послушать диавола, - гордыня. Желая стать учителем всего человечества, Толстой рассуждал следующим образом.
За православными пошли немногие, а надо искать то, что объединяет всех. «Признак истинности церкви есть всеобщее единство», - записывает Толстой. «Мы все разбиты на партии, сословия, веры, секты... Наше дело: ломать все преграды, отделяющие нас, держаться только того, что единит не только с христианами, но с буддистами, магометанами, дикими. В этом христианство». Что же мешает этому? Авторитеты! Церковь взяла на себя право решать, что истинно, не позволяя любому человеку придумывать свою истину, а так хочется стать выше Церкви, стать всемирным авторитетом. Недаром Толстой постоянно выстраивает цепочку мировых мыслителей - Конфуций, Будда, Сократ и т.п., ставя в этот ряд и великого «мыслителя» Христа. В конце ряда он мыслил... себя. Именно ему выпала доля обобщить и закончить поиски смысла на земле. Так верил Толстой.
«Только бы религия не держалась внешнего авторитета, и не будет разделения», - делает он вывод, лелея мечту всех либералов - мирное существование добра со злом. Сама жизнь Льва Толстого стала яркой иллюстрацией его либеральной теории, жизнь, полная лицемерия и фарисейства. Лучше всего это замечала его жена.
«Лев Николаевич все, что отрицал, были только слова: собственность - он оставил за собой при жизни права авторские; документы - он под расписку банка отдал дневники. Отрицал деньги - теперь у него всегда для раздачи несколько сот рублей на столе. Отрицал путешествия - и три раза выезжал в одно лето...».
«Жизнь в избе - это предлоги, чтобы стать в роли мученика и святого». «Часа три подряд Лев Ник. играл с большим увлечением в карты. Как грустно видеть все его слабости именно в тот возраст (82 года), когда духовное должно над всем преобладать!» (19.08.1910), - замечает с грустью жена. «Л.Н. человек огромного ума и таланта,...но он человек без сердца и доброты настоящей. Доброта его принципиальная, но не непосредственная» (1908), - женской интуицией чувствует она.
Тысячи людей просили у Толстого помощи, но он сделал хитрый ход: перевел все свое огромное состояние на имя жены и отнекивался от просящих: у меня ничего нет. Впрочем, некоторым крупно помогал - сектантам, заявляя: «У нас глупое Православие, - и разумные секты».
Толстой матерился, играл в карты до конца жизни, любил роскошь. Любовь Толстой понимал чисто по либеральному, не как любовь к Истине, а как желание нравиться людям, по принципу «не быть, а казаться». Всю силу своего таланта он бросал на то, чтобы казаться милосердным, добрым и любящим.
На призывы примириться с Церковью Толстой толерантно и ласково отвечал, что «никогда и не разъединялся с нею», с той «всемирной церковью», которая объединяет всех людей, искренно чтущих бога».
Добавить комментарий