«Три проблемы неоязычества», Сергей Худиев, «Православие.фм»

Неоязычество — это различные попытки вернуться к дохристианским верованиям Европы. Такие попытки предпринимаются в Западной Европе уже довольно давно, а с падением коммунизма они стали заметны и у нас, в России.

Они весьма разнообразны — люди поклоняются древнегерманским, кельтским или славянским божествам или совершают ритуалы, которые, как они утверждают, восходят к древнему универсальному культу богини-матери.

Когда мы рассматриваем неоязычество, перед нами встает три проблемы: проблема идентичности, проблема преемства, но самое главное — это проблема истины.

Проблема идентичности

Мы начнем с идентичности, поскольку это одна из центральных, если не центральная тема в неоязычестве. Неоязычество называют иногда «этническими религиями» – через них человек подчеркивает свою принадлежность к своей этнической группе. Любая человеческая общность выражает себя в каких-то почитаемых фигурах, символах и повествованиях. Люди осознают свою общность — и отличие от других общностей — в общих представлениях о мире, которые проявляются в совершении каких-то общих ритуалов. Люди имеют глубокую потребность в том, чтобы их жизнь была осмысленна в рамках чего-то намного большего, чем они, в принадлежности, в единстве с другими людьми. Такова наша природа, и одна из функций религии — служить социальным клеем, который удерживает людей вместе.

В этом случае «этнические» религии противопоставляются «глобальным» как средство сохранения местной идентичности; более того, за пределами Европы в неоязычестве присутствует сильный антиколониальный импульс.

В странах, которые находились под властью европейских колониальных держав, местные борцы с колониализмом иногда рассматривали христианство как орудие культурной экспансии белых, и приверженность местным верованиям, которые колонизаторы высокомерно третировали как примитивное язычество или даже искореняли, была своего рода знаменем борьбы. Иноземные захватчики навязали нам христианство — а мы освободимся и вернемся к своим корням. Европейцы считали нас за несчастных дикарей, без культуры и без религии, кроме грубых суеверий, которых надо ради их же блага обратить в веру завоевателей и приобщить к их культуре — а мы заявим, что у нас и своя есть культура и религия, не хуже ихней. Эти попытки реконструкции неизбежно носят весьма искусственный характер, но главное в них – это попытка этнических групп, переживших опыт иностранного владычества, восстановить свою гордость и свою уникальную идентичность.

Сейчас Церковь активно обвиняют в том, что она-де со своей миссионерской и образовательной работой губила уникальные местные культуры — вот, недавно канадский премьер Джастин Трюдо требовал от папы Римского извинений по этому поводу. Парадоксальным образом весь этот антиколониальный пафос усваивается и в самой Европе, но только тут в роли белых колонизаторов выступает христианская Церковь, которая загубила некую блестящую дохристианскую культуру.

Как сказано в манифесте язычников-родноверов, «ещё в средние века христианская церковь безраздельно монополизировала право на истинно божественное откровение и сегодня напористо – и порою небезуспешно – пытается его отстоять. Отрицание глубинных основ родства, унижение этнических культур авраамическими религиями лишило целые народы их корней, смысла речи, а значит, гармоничной и полноценной реализации их на Земле».

Вопрос о том, можно ли восстановить языческую культуру, скажем, индейцев Лакота, спорный — нельзя войти в одну и ту же реку дважды, да и реальное возвращение ко временам до появления колонизаторов вряд ли кого-нибудь всерьез привлекает – жизнь в ту романтическую эпоху была тяжелой, жестокой и недолгой.

Но вот вопрос о том, можно ли возродить русское язычество, имеет однозначный ответ — это невозможно, потому что русского язычества никогда не существовало.

Дело в том, что русские как общность, обладающая национальным самосознанием, общим языком и общей культурой, складывается уже в христианскую эпоху.

В «Повести временных лет» перечисляются славянские и неславянские племена, из которых впоследствии сложился русский народ:

И после этих братьев стал род их держать княжение у полян, а у древлян было свое княжение, а у дреговичей свое, а у славян в Новгороде свое, а другое на реке Полоте, где полочане. От этих последних произошли кривичи, сидящие в верховьях Волги, и в верховьях Двины, и в верховьях Днепра, их же город – Смоленск; именно там сидят кривичи. От них же происходят и северяне. А на Белоозере сидит весь, а на Ростовском озере меря, а на Клещине озере также меря. А по реке Оке – там, где она впадает в Волгу, – мурома, говорящая на своем языке, и черемисы, говорящие на своем языке, и мордва, говорящая на своем языке. Вот только кто говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что сидели по Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливы, – эти говорят на своих языках, они – от колена Иафета и живут в северных странах.

При этом Русь, которая берет дань со всех этих разных племен, с разными обычаями и разными языками, носит следующие, например, имена, упомянутые в договоре Игоря с Византийцами 945 года:

Мы – от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына Игоря; Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянник Игорев; Улеб от Володислава; Каницар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба; Прастен Тудоров; Либиар Фастов; Грим Сфирьков; Прастен Акун, племянник Игорев; Кары Тудков; Каршев Тудоров; Егри Евлисков; Воист Войков; Истр Аминодов; Прастен Бернов; Явтяг Гунарев; Шибрид Алдан; Кол Клеков; Стегги Етонов; Сфирка…; Алвад Гудов; Фудри Туадов; Мутур Утин; купцы Адунь, Адулб, Иггивлад, Улеб, Фрутан, Гомол, Куци, Емиг, Туробид, Фуростен, Бруны, Роальд, Гунастр, Фрастен, Игелд, Турберн, Моне, Руальд, Свень, Стир, Алдан, Тилен, Апубексарь, Вузлев, Синко, Борич, посланные от Игоря, великого князя русского, и от всякого княжья, и от всех людей Русской земли.

Бросается в глаза, что большинство имен «русских», перечисленных в этом тексте, звучат по-скандинавски, а не по-славянски. То есть «Русью» в «Повести» названы люди, которые носят такие имена как Стегги, Гунастр, Фрастен, Игелд, Турберн и т.д., а берут они дань с самых разных племен с самыми разными обычаями, как славянских, так и неславянских. Как пишет Ключевский,

СЛОВО «РУСЬ». Княжеская дружина, служа орудием администрации в руках киевского князя, торгуя вместе с купечеством больших городов, носила вместе с ним специальное название руси. До сих пор не объяснено удовлетворительно ни историческое происхождение, ни этимологическое значение этого загадочного слова. По предположению автора древней Повести о Русской земле, первоначальное значение его было племенное: так называлось то варяжское племя, из которого вышли первые наши князья. Потом это слово получило сословное значение: русью в Х в., по Константину Багрянородному и арабским писателям, назывался высший класс русского общества, преимущественно княжеская дружина, состоявшая в большинстве из тех же варягов. Позднее Русь, или Русская земля, – выражение, впервые появляющееся в Игоревом договоре 945 г., – получило географическое значение: так называлась преимущественно Киевская область, где гуще осаживались пришлые варяги («поляне, яже ныне зовомая русь», по выражению Начальной летописи). Наконец, в XI – XII вв., когда Русь как племя слилась с туземными славянами, оба эти термина Русь и Русская земля, не теряя географического значения, являются со значением политическим: так стала называться вся территория, подвластная русским князьям, со всем христианским славяно-русским ее населением.

В языческие времена существовали предки русских – различные славянские и финно-угорские племена, но в это время мы еще не можем говорить о существовании русских как народа. Мы тут не составляем исключения: «языческих англичан», например, тоже никогда не существовало. То есть, конечно, существовали языческие германские племена – саксы, англы, фризы и другие – которые, поглотив остатки кельтов, впоследствии сложились в английский народ. Но англичане как таковые, как нация, сложились уже в христианскую эпоху.

Превращение различных германских племен в англичан – как и превращение различных славянских и финно-угорских племен в русских – не было чем-то моментальным. Англы, фризы, саксы и другие не проснулись однажды англичанами с песней «Правь, Британия». Это был длительный процесс, как, впрочем, и христианизация обеих нарождавшихся народов. Но на входе и на выходе из этого процесса – разные этнические общности. Англичане – это не саксы. Русские – это не дреговичи; а если бы кто захотел изобразить из себя «языческого руса», ему бы следовало взять имя вроде Роальд или Гунастр и начать говорить на том явно неславянском диалекте, из которого эти имена происходят.

Русская идентичность и русская культура сложилась именно как христианская, православная культура. Не существует «русской языческой культуры»; более того, само понятие «русские» закрепилось за восточнославянской общностью уже в христианскую эпоху. Русские прекрасно принимали как своего человека любого происхождения, стоило ему (или ей) принять православную веру, но вот язычники воспринимались как несомненные чужаки. Само слово «поганый» со всей его эмоциональной нагрузкой первоначально как раз и значило «язычник».

Проблема преемства

Другая проблема, которая возникает, когда мы говорим о неоязычестве — это проблема преемства, или, как я бы еще сказал, проблема авторитетных источников. Вот, человек утверждает, что существуют такие-то боги, их надо чтить такими-то обрядами. У внешнего наблюдателя немедленно возникает вопрос — а почему Вы так решили? Человек внутри живой языческой традиции скажет, что «мы всегда так делали», «когда я рос, я видел, как это делают старшие, а они научились от предыдущего поколения». Это предание. Монотеистические религии обладают священными текстами, плюс к ним — огромным корпусом толкований. То есть их адепт вам скажет: «Я так считаю, потому что так сказано в Писании, наша традиции его толкует так-то».

Возможно, у некоторых народов России сохранилась живая языческая традиция — хотя язычество, не имея ни догматики, ни священных текстов, чрезвычайно уязвимо для влияния извне. Но никакой русской языческой традиции не существует — современные волхвы учились в советской (или постсоветской) школе, а не у старейшин древнеславянских племен. То есть о живом преемстве нет и речи. Священных текстов нам язычники не оставили.

На чем же основаны представления неоязычников о мире, о богах, о том, как их должно чтить? Они сконструированы из обрывков того, что авторы усматривают в современной народной культуре «языческого», но более всего — домыслены. Это неизбежно и характерно для всего европейского неоязычества — предание прервалось, из кандидатов в писание у германцев есть только «Эдда», сохраненная христианином Снорри Стурлусоном, у кельтов и славян вообще ничего («Велесова Книга» – несомненная подделка).

Это придает неоязычеству неизбежно игровой характер — это понарошку древняя традиция, в которой совершаются понарошку древние ритуалы.

Проблема истины

Это подводит нас к третьей и самой важной проблеме неоязычества — проблеме истины. Существуют ли боги (или другие почитаемые фигуры) неоязычества на самом деле? Иногда почитаемые фигуры явно не существуют – но от этого не перестают быть важными.

Вот, например, фигура Родины-матери. Это образ, который часто появляется в литературе и особенно в поэзии, существуют хорошо узнаваемые изображения, есть огромное изваяние в Волгограде – величественная женщина, поднимающая меч. Но при этом все понимают, что Родина-мать – это символ, а не личность. Она символизирует, обозначает наши общие ценности, нашу общность друг с другом и с предыдущими поколениями, нашу благодарность и почтение по отношению к павшим воинам, те уроки, накопленные тяжелым и страшным опытом предыдущих поколений, которые нам надлежит помнить. Хотя монумент «Родина-мать» может служить местом обрядов, их цель – не общение с некими высшими силами, а поддержание нашей общности и идентичности как людей, близкие предки которых победили в самой страшной войне в истории человечества, с самым страшным врагом, который у человечества был. Однако, как все понимают, бессмысленно молиться Родине-матери, искать у нее прощения грехов, вечной жизни, руководства и благословения; хотя поэты и могут говорить о чем-то похожем, все мы понимаем, что это не более чем метафоры. Это символ, который создан нами, людьми, и отражает наши, человеческие ценности и устремления – причем ценности именно нашей группы, которые другие группы могут не разделять.

Это то, что иногда называют гражданской религией, и это явление действительно близко к религии – там и там присутствует почитание, там и там – коллективные ритуалы, там и там – глубокие эмоции. Более того, гражданская религия и просто религия могут глубоко пересекаться и в истории пересекались. Гражданская религия не обязательно является чем-то плохим – нет ничего плохого и неуместного в почитании, например, павших воинов, но это не отношения с Богом.

И вопрос, который неизбежно встает перед любой религией – и языческой, как мы увидим, особенно – это «существуют ли почитаемые ей фигуры на самом деле». Или они, подобно Родине-матери, являются просто символами? Могу ли я обрести жизнь вечную и блаженную, почитая священные фигуры этнических религий?

Как-то я видел документальный фильм о японском празднестве в честь ками – духов, почитаемых в традиционной японской религии синто. Это было замечательно яркое костюмированное действие, при этом всем было ясно, что принимающие в нем участие современные японские горожане в реальное существование ками, конечно, не верят и собрались совсем не с тем, чтобы их задобрить, а чтобы побыть в атмосфере праздника, пережить свою принадлежность к японской культуре, поддержать красочную традицию. В этом нет и ничего «вертикального», обращенного к Богу и вечной жизни. Это поддерживает японскую идентичность, но никак не помогает обрести идентичность в отношениях с Богом. Это не истина и не претендует на истину.

Возможно ли нам сегодня верить в истинность язычества? Для людей, которые практиковали его столетия назад, такого вопроса не возникало – они верили, что боги, к которым они обращаются, совершенно реальны, и их доброе расположение совершенно необходимо для выживания общины. Для людей в ту эпоху мир был очень небольшим; практически везде жизнь абсолютного большинства людей не выходила за рамки их деревни; дети вырастали и становились стариками, поколения сменялись, горизонт оставался таким же. У людей просто могло не быть оснований сомневаться в том, что боги – реальны, а традиции сообщают о них истину.

Сегодня мы не можем вернуться в тот мир, даже если мы идеализируем его и по нему тоскуем. Мы не можем перестать знать то, что знаем – а мы знаем, что живем в огромном мире, населенном множеством разных этнических групп, многие из которых сохраняют свои традиции. Это неизбежно ставит вопрос об их истинности – чьи боги существуют на самом деле?

Истина – это «соответствие представления реальности», а реальность – это то, что не зависит от нас и наших, в том числе этнически обусловленных, представлений. Не существует одной истины для русских, другой для осетин и третьей – для индейцев кечуа. Истина неизбежно универсальна – те или иные вероисповедные убеждения не могут быть истинными для одной группы и ложными для другой. Они либо объективно истинны, либо объективно нет. Боги и другие священные фигуры этнических религий либо существуют – и тогда они существуют совершенно независимо от того, что по этому поводу думают разные люди в рамках своих этнических традиций, – либо нет.

Если мы говорим, что наши представления истинны, мы уже объявляем нашу религию универсальной, а не этнической, истиной не «для нас», а истиной для всех людей. Утверждение «священная фигура N существует и слышит обращенные к ней молитвы» – это утверждение о реальности, которое этой реальности соответствует или нет.

Реально существующий Бог не может быть этническим богом – Он не Бог исключительно евреев, или греков, или русских. Он Бог всех народов, Творец неба и земли.

Мне доводилось беседовать с «русскими язычниками» (они так себя назвали), и я спрашивал: а «русские боги» существуют для нерусских? Может ли, скажем, чернокожий человек обратиться к «русским богам» и быть услышанным? На этом дискуссия застревала, потому что если к «русским богам» могут обращаться нерусские, «боги» утрачивают свою русскую специфику, а если не могут – то их реальное существование оказывается под вопросом. Невозможно же существовать для русских и не существовать – для всех остальных.

Поэтому почитание этнических богов в наше время возможно только на чисто «горизонтальном» уровне – так, как почитают Родину-мать. В качестве символов, но не в качестве реальных фигур.

Для христианина любой человек, любого происхождения, может обратиться ко Христу – именно потому, что Христос существует на самом деле и является спасителем всех народов.

Вера во Христа – это не вопрос этнической идентичности. Есть только одна уважительная причина верить во что-либо – потому что это истина. Бог действительно воплотился в Иисусе Христе, умер за наши грехи и воскрес из мертвых. Он есть праведный и спасающий Царь всех народов. Человек любого этнического происхождения, обратившись к Нему, обретет прощение грехов и жизнь вечную.

Столетия назад люди могли искренне верить в богов этнических религий, но сейчас мы не можем перестать знать то, что мы знаем. Боги этнических религий неизбежно начинают восприниматься в качестве средства, которое люди используют для каких-то своих целей – утверждения этнической идентичности, например. Не как реальные существа, с которыми можно вступить в общение, а как символы нашей группы, нами же и сконструированные.

Именно в этом состоит неизбежное отличие христианства, которое поклоняется Богу Живому, Который сотворил нас и Который имеет для нас Свои цели. Как говорит Священное Писание, «Ибо [только] Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду» (Иер. 29, 11).

https://pravoslavie.fm/articles/tri-problemyi-neoyazyichestva/