20.07.2016 15:28:43
На пути к Красоте
Мы продолжаем наши встречи в рамках проекта «Добротолюбие», и мне хотелось бы несколько слов сказать о названии цикла наших бесед – «Добротолюбие». Это слово – славянский перевод греческого «Филокалия» – так называется огромный сборник поучений и наставлений о духовной жизни и подвижничестве. В славянском языке слово «доброта» имеет значение «красота», и «филокалия» можно было бы перевести на русский язык совершенно необыкновенно – как «красотолюбие», то есть «любление красоты». Кстати, на греческом именно этот смысл и есть: «калия» по-гречески – «красота», «филео» – «люблю».
Итак, добротолюбие говорит о красоте. О какой же красоте? Красивого мы видим много в этом мире: и лица, и предметы, и пейзажи, и живых существ… Но есть и нечто, превосходящее то, что мы называем тварью, сотворенным. Можно найти много упоминаний о Боге как о первичной красоте. Кстати, чтобы несколько углубить этот вопрос, приведу вам один интересный диалог Сократа, известнейшего древнегреческого философа, с неким софистом. Сократ его спросил: «Что такое красота?» – и получил ответ: «Это, например, красивые горы». Сократ: «Да нет же, я о красоте спрашиваю!» Тот: «Вон женщина красивая идет». Сократ: «Да неужели ты не понимаешь, что любая самая первая красавица – сущая обезьяна перед богиней?!» Он: «Так чего же ты хочешь от меня, Сократ?!» – «Я хочу, чтобы ты мне сказал, что такое КРАСОТА!» Видите, как Сократ от бытового понятия красоты уводит к философскому…
В человеке всегда была сильная интуиция, что есть нечто первичное, что можно назвать красотой, а всё прочее – всё, что мы видим, с чем соприкасаемся и что часто поражает наше воображение, – это есть только тень, отражение, отблеск. Христианство и назвало эту первичную красоту – Бог. И мы видим, как целый огромный спектр лучей расходится от этой первичной Красоты, проявляясь по-разному, и все говорят о разной красоте, но по сути об одном и том же.
Сборник, давший название нашему циклу, «Филокалия» – «Добротолюбие» – в России стал известен сравнительно недавно. Некоторые отцы-подвижники, его «авторы», давно переводились на Руси, но сам сборник впервые появился на русском, а лучше сказать – на словено-русском – языке в конце XVIII века благодаря преподобному Паисию Величковскому, который подвизался на Афоне и был учеником известного преподобного Никодима Святогорца. Они ревностно занимались изучением рукописей, которые хранились на Афоне и в других, кстати, монастырях, не только афонских, но особенно много Паисий, а прежде всего – Никодим, нашли в Ватопедском монастыре Афона. Первое издание «Добротолюбия» у нас, в России, на словено-русском языке – 1793 год.
В России этот сборник нашел весьма благодатную почву. Те, кто жаждал духовной жизни, сразу же увидели, что тут они найдут ответы на множество вопросов, связанных с путем духовной жизни, с исканиями той первичной Красоты, которая является Богом. В «Добротолюбии», где собраны не только высказывания и поучения, но целые сочинения святых отцов и подвижников, как раз и показаны и различные стороны и проявления духовной жизни, и путь духовной жизни, и те препятствия, которые стоят на этом пути.
На пути чего, что это за путь? Этот путь – искание Бога, то есть первичной Красоты. Хочу сразу отметить, что, когда говорят «искание Бога», речь идет не о том, что люди ничего не нашли, что они ищут, есть ли Бог или нет Его. Вовсе нет, и речь не об этом. Это люди глубоко верующие. Но Бог в Своей сущности, в Своей, скажем так, познаваемости – действительно бесконечен. Поэтому и путь Его познания так же бесконечен. Вот в каком смысле святые отцы искали первичную Красоту – Бога.
Что такое «страх Божий»
Теперь перейдем непосредственно к теме нашей сегодняшней беседы – к вопросу о страхе Божием. Да, это один из очень важных элементов духовной жизни. Многие отцы даже называют его тем первичным состоянием, без которого человек не может ничего понять в духовной жизни и чего-то в ней достигнуть.
Анализ этого понятия чрезвычайно важен потому, что многими людьми, не соприкасавшимися с творениями святых отцов и вообще далекими от духовных материй, страх Божий воспринимается именно как страх, то есть надо страшиться Бога, бояться Бога. Как бояться? А вот как мы боимся, например, что сейчас волк выскочит, или тигр на нас бросится, или медведь прибежит. Это страх «а что же будет?» Вот такое представление является полным непониманием того, что в аскетике именуется страхом Божиим. И это ложное понимание глубоко сидит в сознании людей, в душе людей по той простой причине, что мы не понимаем ни Бога, ни, следовательно, того, что значит «страшиться Бога».
Надо усвоить: когда мы говорим «страх Божий», то этим подразумевается никак не страх оказаться под мечом Бога за те свои поступки и прегрешения, которые, как мы знаем, у нас есть и которые на нас висят. Не об этом речь! Такое вот представление идет еще из Ветхого Завета, из иудаизма, даже из язычества, где Бог понимался как справедливость, как высший Судия. Судия, Который точно каждому воздаст по заслугам: за добродетели – наградит, за беззаконие – накажет. Уже сколько раз приходилось говорить, что христианство буквально перевернуло понимание Бога, открыло то, чего древний мир просто не знал. Были какие-то отдельные интуиции, но они встречались только изредка, как искорки некие. У пророка Давида, например, в его изумительных псалмах, у некоторых других пророков. Но в основном понимание Бога в дохристианском мире было именно такое: Бог есть высший и справедливейший Судия над каждым человеком и всем миром. Христианство сказало: нет, не так!!!!! – с миллионом восклицательных знаков. И доказательство этому – даже не притчи и учение Спасителя (хотя, конечно, и это тоже), а факт – потрясающий факт: когда бандиту, распятому справа от Христа, вдруг Христос говорит: «Сегодня же будешь со Мною в раю». Мы настолько к этому факту привыкли – к великому сожалению, что привыкли! Благоразумный разбойник – а чем благоразумный? Бандит, преступник, у которого руки по локоть в крови, – и вдруг: «Сегодня будешь в раю»!
Если бы вы попробовали у представителей всех религий мира спросить: что нужно для того, чтобы действительно быть в раю? – все бы сказали: надо исполнять заповеди Бога. Только Христос сказал: «Нет!» Что же Он сказал? Тут была открыта потрясающая истина, за которую, уж и не знаю как, люди должны были бы благодарить. Ныне и присно, то есть всегда, и во веки веков Бог не справедливость, а Любовь! Только по любви возможно было такое – чтобы преступник первым вошел в рай. Не первосвященник (в переводе – патриарх), не архиереи, не богословы, то есть книжники, не фарисеи, то есть монашествующие, – не они оказались первыми, а преступник! Этот факт открывает нам великую тайну души человеческой и великую тайну понимания того, кто есть Бог. И, в частности, того, о чем мы сейчас говорим, – страха Божия.
Что же тогда есть страх Божий перед лицом этого потрясающего откровения? Что, разбойник от страха не знал, что делать? Увидел во Христе рядом распятого Бога и Спасителя и затрясся: «Ой, что теперь со мной будет?! Помилуй меня, не казни меня в вечности»? Да, так? – Нет, нет и нет! Он совсем другое сказал! И получил совсем другой ответ. Оказывается, страх Божий – это страх перед тем, каким человек увидит себя перед святыней, увидит всю свою грязь, свое непотребство, свои грехи, свои бесчисленные преступления. Вот только когда он это увидит ясно – тогда он поймет, кто он есть. Он готов тогда сам себя испилить от стыда перед этой любовью, чистой любовью, в которой нет и йоты никакого осуждения его. Вот Он – Любовь – а чем я ответил не нее? Чем?! Христос говорит: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11: 28) А я что сделал? К Нему я пришел? Нет! Я прошу Его: отойди от меня! Ты мне не нужен, Господи! Вот, оказывается, с чем соприкасается любой человек, когда он хотя бы чуть-чуть ощутит Божественную любовь к себе.
Страх Божий – это страх не ужаса, это страх любви! Мне вспоминается один эпизод, о котором рассказывает, кажется, епископ Александр (Семенов-Тян-Шанский). Однажды он, еще полумальчишка-полуюноша, листал какую-то книгу, и открылась картинка, где показано, как спариваются лошади, и он как-то задержался на ней – и в этот момент к нему в комнату зашла его мать. Он пишет: «Я готов был провалиться сквозь землю, мне было невероятно стыдно. Она ничего мне не сказала, но с тех пор, даже когда только что-нибудь подобное мелькнет, я вовеки веков зарекся смотреть на это». Вы понимаете? Только мать стала свидетельницей этой сцены, а не Бог, а не абсолютная святость и чистота Самого Бога. И он зарекся…
Это очень хорошее определение: страх Божий – страх любви. Страшусь не потому, что меня растерзают, а чтобы не оскорбить, не причинить вреда, не сделать неприятное – кому? – Тому, Кто ко мне относится со всей любовью.
Если только мы вспомним, что сделал Христос, как Он распялся – добровольно, а не потому, что Его схватили и всё такое… Он добровольно пришел распяться за нас. Накануне даже молился! Только ради этого и пришел. Зная, какие муки, какие страдания придется перенести! Так вот, перед лицом этой Любви как себя будет чувствовать человек, который делает совсем не то, что должен бы?!
Страх Божий – это страх любви, а не страх какого-то зверя, который сейчас растерзает меня за то, что я сделал, не страх перед палачом, который казнит меня. Это очень важно знать и понимать. А что, прежде всего, понимать нужно? Что Бог – это не Судия, справедливый Судия, Который одного наградит, а другого накажет. О, если бы было так, – как пишут святые отцы: Исаак Сирин, Иоанн Златоуст, – да мы бы мгновения одного не могли просуществовать, потому что ни одно мгновение мы не живем по-Божиему, а живем только по своим страстям. И поэтому каждый человек, когда он согрешает, должен помнить одну великую истину: Бог не перестает быть Любовью, ибо Он неизменяем. Мы изменяемы! Мы сейчас любим, через час – ненавидим. Бог – неизменяем, Он всегда – Любовь, и что бы мы ни сделали – Он остается Любовью. Это мы часто закрываемся непроницаемой завесой от любви Божией, как от солнечных лучей. От нас и только от нас зависит – возвратить себе эту любовь Божию или закрыться от нее.
И что же говорит христианство? Оно говорит: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр. 3: 20). Бог стучится Своей любовью. А как мы можем открыть эту дверь? Конечно, покаянием! Так что, что бы человек ни сделал, он должен понимать: Бог к нему хуже не относится, а нужно только тебе, человек, покаяться. И учти: покаешься – простит тебе Господь, помилует тебя Господь, залечит эту твою тяжелую рану, которую ты сам себе нанес, не беспокойся – но требуется покаяние и требуется понуждение себя, потому что истинное покаяние – это изменение своей жизни. Изменение, а не празднословие, мол, «я каюсь», и тем более не отчет о проделанных грехах, во что часто превращается наша исповедь.
Итак, страх Божий – это страх Любви.
Алексей Ильич Осипов
19 июля 2016 г.
Комментарии
21.07.2016 - 06:29 Если "страх Божий – это страх:
Если "страх Божий – это страх Любви", то страх диавольский - это что и как, простите? Страх ненависти... или страх дьявольской любви... Или еще как... Связь и различие этих страхов? Их распространение сегодня..? Иначе монета с одной стороной... Нет? Извините...
Добавить комментарий