11.10.2017 08:53:34
Фестиваль науки, который проходит в эти дни, послужил фоном для дискуссий о том, как можно популяризовать науку в нашей стране и что этому мешает.
В ходе этих дискуссий выяснилось, что ряд популяризаторов науки видят во влиянии религии (то есть в нашей стране, прежде всего, православия) нечто враждебное и опасное, с чем они намерены бороться.
Мне хотелось бы сказать, что это печальное недоразумение.
Сам фестиваль науки – это очень важное и необходимое для страны дело.
Те дети и подростки, которых удастся заинтересовать наукой сегодня, через десятилетия, а может, и раньше – через годы – сами станут учеными и совершат великие открытия к пользе страны и во славу российской науки. Привить юным (или даже не столь юным) гражданам благородный интерес к познанию мира – значит, несомненно, обогатить их жизнь.
Но когда я читаю о том, что «все больше людей верят в телепатию, чудеса и божественное происхождение мира» (и это тревожно мне как человеку, горячо сочувствующему делу научного просвещения), хочется высказать несколько соображений.
Еще ребенком я с огромным интересом читал научно-популярные книги, издававшиеся в СССР, и помню, что в них в обязательном порядке содержалась пропаганда материалистического мировоззрения и критика как суеверий, так и религии. Эта традиция понятна, но стоит ли ее возрождать?
Конечно же, борьба с лженаукой и оккультизмом (иногда притворяющимся наукой, иногда – нет) – это дело важное и необходимое. Мы должны поблагодарить тех ученых, которые ведут ее, объединившись в Комиссию РАН по борьбе с лженаукой.
Конечно, совершенно справедливы и опасения относительно замещения в головах людей научной картины мира всем тем «миром таинственного», который пользуется таким успехом на телевидении.
Разногласия у нас возникают, когда речь заходит о религии – и тут хочется отметить ряд серьезных недоразумений.
Нет ничего удивительного в том, что для человека материалистических, сциентистских убеждений все остальные мировоззрения делятся на признающие или не признающие реальность сверхъестественного, и по этой классификации атеизм попадает в одну графу классификации, религия (вся вместе) и оккультизм – в другую, так что лженаука, оккультизм и религия сливаются в некий образ трехглавого дракона, на борьбу с которым и устремляется богатырь-просветитель.
Но это ошибка, вызванная недостатком гуманитарного образования. Христианский теизм мировоззренчески враждебен суевериям. Более того, Церковь и академическая наука – естественные союзники перед лицом наступления оккультизма и суеверий.
Европейская наука была создана христианами – причем не просто представителями христианской культуры, а лично глубоко религиозными людьми, такими как Паскаль, Кеплер, Бойль, Ньютон и другие.
Все, что мы знаем сегодня, говорит о том, что религия неизбежно сохранит свое присутствие в обществе. Популярное в XIX и отчасти в ХХ веке представление, что со временем, по мере прогресса науки и просвещения, религия обречена исчезнуть, не оправдалось. Такова уж человеческая природа.
Некоторые (как и я) сочтут, что это свидетельство того, что человек создан по образу Божию и призван к общению со своим Создателем.
Некоторые другие предположат, что наша религиозность, как и наше мышление, жажда познания, совесть, надежда, любовь, есть не более чем побочный продукт слепых, внеразумных и вненравственных природных процессов, которые не имели и не могли иметь никакого смысла или цели.
Материализм мне представляется крайне проблематичным мировоззрением – уже хотя бы потому, что для того, чтобы мыслить, рассматривать аргументы в его пользу, наконец принять решение сделаться материалистом, я должен был бы совершить ряд актов свободной воли, которой в материалистической вселенной не может существовать, поскольку любые события в ней, в том числе мои (и ваши) мысли и решения, полностью детерменированы предыдущими состояниями системы (в данном случае головного мозга) и неизменными законами природы.
Обращаться к природному процессу, полностью определяемому природными законами, с аргументами или призывами было бы бессмысленно.
Но в этом отношении мы могли бы согласиться не соглашаться.
Я здесь не пытаюсь побудить атеистов переменить их мировоззрение – я просто обращаю внимание на то, что продвижение этого мировоззрения и продвижение собственно науки – это разные и, более того, конфликтующие задачи.
Подобный конфликт неизбежно возникает, когда вы пытаетесь продать, что называется, пакетом разные вещи, одна из которых может вызвать неприятие и протест.
Представим себе, например, что Имярек желает проповедовать две идеи – во-первых, мойте фрукты перед едой, во-вторых, материнская любовь есть переживание ложное и вредное и его нужно всячески разоблачать.
Очевидно, выступления Имярека против материнской любви настроят против него людей, которые иначе бы вполне благосклонно выслушали его полезные и здравые лекции о пользе мытья фруктов, что нанесет его просветительской работе немалый ущерб.
Имярек при этом может быть совершенно уверен, что материнская любовь действительно есть тяжкая болезнь человечества, и его долг – путем смелых обличений помочь людям освободиться от этого наваждения.
Но тогда ему стоит задуматься о том, чего же он хочет больше – развеять обманы материнской любви или побудить людей, к их пользе, мыть фрукты.
Потому что, если ему удастся создать впечатление, что между мытьем фруктов и отвержением материнской любви есть некая необходимая связь, он не только не продвинет мытье фруктов, но и помешает внедрению этого полезного обычая.
Так и с одновременной проповедью науки и атеизма; если проповедовать, например, что теория Эволюции опровергает бытие Божие, это может привести (и приводит) не к тому, что люди массово обращаются в атеизм, а к тому, что они массово (как в США, например) отвергают теорию Эволюции. Действуя таким образом, можно укрепить, а не ослабить позиции противников этой теории.
Конфликт между младоземельными креационистами и научным сообществом в США – довольно грустная история, и нам незачем воспроизводить ее у себя.
Лучше просто признать, что лженаука, оккультизм и христианская религия – это три разных явления, первые два конфликтуют с наукой, третье – нет. Среди ученых есть верующие, есть атеисты, есть люди, никак не определяющие своего отношения к религии, наука, которой они занимаются, – одна и та же.
Чтобы успешно заниматься научным просвещением, лучше всего исходить из того, что оно не стремится сделать вас ни атеистом, ни верующим и вообще лежит в несколько другой плоскости.
Как сказано в «Основах социальной концепции Русской православной церкви»: «Научное и религиозное познание имеют совершенно различный характер. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, но не противоборствовать одна с другой. Ибо, с одной стороны, в естествознании нет теорий атеистических и религиозных, но есть теории более или менее истинные. С другой – религия не занимается вопросами устройства материи».
Добавить комментарий