«Очевидное – невероятное», Рената Гальцева, «Русская идея»

PI: Наш сайт продолжает тему «Год Русской весны» публикацией статьи одного из самых авторитетных современных отечественных философов, исследователя русской философии, публициста Ренаты Гальцевой. Ее текст представляет собой заметки-отклики на различные события последнего года (переворот в Киеве, воссоединение Крыма с Россией, война на юго-востоке Украины и, наконец, расстрел террористами редакции Шарли во Франции), объединенные общей темой – информационная война Запада с Россией, ее причины, формы и воздействие на российское общество.

Статья Ренаты Александровны поступила в редакцию в январе 2015 года, однако мы решили приурочить ее публикацию к годовщине великих событий в Крыму и Севастополе.

 

***

 

Невероятно, каким образом очевидные, не поддающиеся подтасовкам масштабные факты остаются невидимыми для западных дипломатов и европолитологов. Картины пылающих и разгромленных центральных  городских кварталов, грандиозного побоища, где на одной стороне – стоящие навытяжку с латунными щитами, безоружные (по предательскому приказу Януковича) беркутовцы, на другой – летящие в них: град булыжников, огненосные бутылки, дубинки и арматура и, в конце концов, пули снайперов на крышах, - все это остается за горизонтом зрения и внимания на Западе.

Но как перемалевать фигуры бандеровского (а, может быть, и петлюровского?) авангарда и переозвучить их националистически-нацистские призывы и угрозы в мирные демократические шествия?

Меж тем, тут отказывают не только органы чувств. Встает вопрос: не испортился ли также и мыслительный аппарат. Потому что нельзя признать нормальным, когда идентичные юридические  казусы расцениваются  со стороны ЕС, руководимым США, как абсолютно противоположные. Главный образец тому, конечно, - Косово (об этом ниже).

Но вот, к примеру, Каталония, которая согласно испанской конституции не обладает правом  самочинно проводить референдумы об отделении от страны, однако она проводила его, а Испания, не признавая подобные неконституционные мероприятия, не грозила своей провинции силовыми карами, и в Европе, а также в Америке по этому поводу особой шумихи не поднимали.  

Однако аналогичный шаг Крыма (отторгнутого от России тоталитарным жестом коммунистического вождя), встречен в штыки. (Может быть, потому что территории и Шотландии, тоже решившейся на референдум – правда,  при других условиях в безконституционной Англии - и Каталонии уже и так под колпаком НАТО?)   

Когда возбужденная толпа, ведомая остервенелыми национал-радикалами, и вовсе не представляющая большинства украинского народа, признается правомочной в установлении нового, претендующего на  демократичность, порядка в государстве, а мирное волеизъявление действительно репрезентативного большинства крымского народа ни в грош не ставится поборниками демократического идеала во всем мире, - согласитесь, это интеллектуально несостоятельно. Ведь если новая  украинская власть, появившаяся в результате насильственного переворота, объявляется в ЕС и заокеанским руководством легитимной, то власть  в Крыму, которая обошлась без переворота и насилия, – трижды легитимна.

Но это как раз ожесточенно отрицается.

Однако нетрудно сообразить, что легитимацию к нынешней киевской власти никак не прицепить. Революционный государственный переворот, порывающий с властной и конституционной правопреемственностью, по определению не может и не должен претендовать на легитимность, с которой он  намеренно порвал. У него своя, «революционная законность».

И не нужно так напрягаться, доказывая законность нынешнего киевского правления: ведь открыто объявляется, что народ скинул прежнюю власть и начинается все с нуля (беда только, что здесь не хватает «народа»…). Отсюда, однако, следует, что и действующая (или бездействующая, но наличная) украинская Конституция тоже должна потерять всякую правомочность и подкопы под  правомочность крымского референдума, с точки зрения этой конституции, оказываются дважды несостоятельными (и по ее содержанию, и по ее юридической ничтожности). Поезд ушел. А ведущие головы просвещенной Европы не заметили этого.

Между тем, невероятные, казалось бы, астигматизм, тугоухость, алогичность двоемыслия, историческая амнезия, конечно же, - не пороки  органов чувств и умственных способностей, а повреждение совести, атрофированной в результате служения одной, геополитической задаче: превратить российскую территорию в «остров Русь».

Другое дело – внутренняя оппозиция. Она, и вправду, смотрит, а не видит, слушает, а не слышит. И это больше ее беда, чем вина: она попала в обстоятельства непреодолимой силы, в русло с откосными берегами. История этой закоренелой беды – традиционное «отщепенство от русского государства и русской  истории» (как писал Петр Струве в сборнике «Вехи») «ордена» русской (а теперь и не только русской[1]) интеллигенции, для которой сегодня, как и в прежние, особо советские, времена: «Россия – тюрьма народов».

В этом «беспочвенном» и, в определенном смысле, «несчастном сознании» ненависть к властвующему лицу сильнее, чем любовь к России, соотечественникам и справедливости. Продвинутый  сектор общества лелеет также надежду на то, чтобы Россия стала, «как и все нормальные европейские страны», не замечая того, что Европа уже сама на себя не похожа в своем ускоренном стремлении отказаться от  христианского фундамента и от тех самых «европейских (т.е. христианских - Р.Г.) ценностей», о которых они так любят упоминать.

Ныне пораженческие настроения передовой интеллигенции формирует леволиберальная идеология. А политическая идеология – это такая вещь, которая цементирует чувства и сковывает разум, не пропуская ни одного постороннего сигнала извне без предварительной его обработки. Но как бы ни было неестественно и огорчительно слушать, читать СМИ этого «ордена», слава Богу, действующие у нас, - надо просить Бога, чтобы они ни в коем случае не были притесняемы и дальше. Давать ответ в нетоталитарном государстве надлежит словом, а не действием.

Прошел год с момента государственного переворота и начала разлома Украины, а воз кровавого конфликта и ныне там. Между тем, регулярно собираются высшие лица международной европейской политики и монотонно констатируют одно и то же: «Минские соглашения» не выполняются, перемирие нарушается. Причины этих нарушений, выражающихся в тысячах убитых жителей и разрушениях, несовместимых с жизнью, как заколдованные, месяцами пребывают в неопознанном состоянии по образцу известной чеховской фразы «то ли он шубу украл, то ли у него шубу украли».

Однако, «тоже мне бином Ньютона!», - вспомним мы другого классика. Всё, как на ладони: где гибнет население, где уничтожается инфраструктура, где вырастает поколение «детей подземелья», - там, в стане жертв, вы точно не найдете, кого должны искать, и тем самым безошибочно найдете его на противоположной стороне. В конце концов, неоспоримый аргумент qui (или quid) prodest тут же ответит юристам на искомый вопрос.  

Какой странный душевный астигматизм, какая избирательная «защита прав и свобод», начертанная на знаменах нового либерализма: погибший полицейский или чернокожий подросток вызывает бурю сочувствия и возмущения в Штатах и во всем мире – и это правильно! – а множество мирных людей, каждодневно погибающих в течение месяцев, проходит чередой невидимок мимо синклита уполномоченных мудрецов.  

Между тем на широкой политической сцене Запада, на которую работает его мощная информационная машина, всё давно определено. В своей оголтелой травле России «западные партнеры» впали в умопомрачение. Что бы и где бы ни случилось, Псаки с Обамой в мгновенье ока, через океан, выносят обвинительный вердикт России, которой отводится роль «пажа для побоев» (персонаж из «Принца и нищего» Марка Твена), отвечающего за чужие грехи и огрехи.

Россия отвечает: за «непрекращение» гражданской (пусть и гибридной) войны, которую на уничтожение ведет Киев; за нарушение «режима прекращения огня», который из тяжелой артиллерии и реактивных установок  ведется, как раз не прекращаясь, по жилым кварталам и инфраструктуре Донбасса; и отвечает в целом - за «невыполнение Минских договоренностей» (инициатор и ходатай за которых  как раз – В.В. Путин).

Но даже, если все эти условия были бы выполнены (что зависит от киевских властей  во главе с их «принцем» - Порошенко), Россия все равно останется навеки наказуемой. Ведь существует еще Крым. А не будь Крыма, нашлось бы еще чего-нибудь.

Какой однобокий культ демократии господствует нынче в цивилизованном мире, игнорирующий и прямо отрицающий права демоса! Россия виновата в том, что откликнулась на просьбу  народа  Крыма о помощи. А кто на месте Путина поступил бы иначе!? Оттолкнул бы протянутую руку?! Однако для западных «болельщиков» за украинский статус полуострова, так же как и для Киева, воля народа – пустой звук; она лишь лозунг, используемый в политическом манипулировании.

Да пусть бы этой популяции вообще не было! Территория – вот предмет алчбы, земельная собственность – вот цель. Для Киева и западных властей  Крым  уподоблен чемодану, передаваемому из рук в руки.

Те, кто любит «наш Крым» («с прибоем под скалою, С простором голубым и маленькой горою, Лежащей, как медведь, под берегом крутым…»), опираются обычно на результаты народного волеизъявления, практически единогласно высказавшегося на референдуме за вхождение в состав России, -  что с враждебной стороны встречает гневный отпор. В качестве опровержения тут выдвигается принцип «государственного суверенитета», записанного в международном праве. Эти два, казалось бы, взаимно противоречивых пункта – волеизъявление народа и суверенитет государства, - вечно воюющих на телевизионных ристалищах и вообще в СМИ и выше, вовсе не противоречат друг другу.

И вот что как раз международное право говорит. В случае государственного, вооруженного переворота и изгнания законно избранного правительства (украинский случай) договорные внутриполитические, межсубъектные обязательства, записанные в конституции или заключенные при «старом режиме» договора теряют свою силу, короче, отменяются.

Помимо данного неопровержимого обстоятельства, дающего преимущество принципу народного волеизъявления, существуют и другие неоспоримые аргументы в защиту законности нового статуса Крыма – аргументы, согласные не только с законом, но и со здравым смыслом и логикой, единой для всех подобных случаев. Но на сегодняшней западной международной и информационной сцене «идет другая драма» - торжества умышленных, произвольных, невежественных и казуистических интерпретаций.

Если отрицать законность нового крымского статуса, то, повторим, тем более надо отменить  упомянутое выше решение, принятое относительно Косова и нарушившее суверенность югославского государства, ибо Крым выразил свою волю на всенародном референдуме, а в Косово дело ограничилось парламентским голосованием.

Далее (опять же повторим аргумент в целях систематического восстановления картины) сепаратистские настроения Шотландии и Каталонии в самой Западной Европе тоже никакой политической бури не вызвали.

Далее, после референдума, проведенного в Крыму 20-го января 1991 г. и закрепленного решением украинской Верховной Рады 12 февраля того же года, полуостров был объявлен автономной республикой в составе Украины с предоставлением особых полномочий, в частности права проводить «местные» референдумы. Так что подписание Беловежских соглашений было и подписанием гарантий, данных Крыму на широкую автономию, которые незалежная Украина вскоре нарушила, конкретнее, отменила. Теперь она нарушила Беловежские соглашения и по внеблоковому статусу страны, введенного Виктором Януковичем в 2010-м году, отменив их 23-го декабря прошлого года, и заявляет о своем намерении  присоединиться к Северо-Атлантическому военному альянсу, что в корне меняет и геополитическую ситуацию с Крымом, грозящую утратой для России черноморской акватории.

Наконец, с точки зрения многопартийной правовой западной демократии, невозможно не осознавать всю незаконность отторжения Крыма от России волюнтаристским жестом  всемогущего, непререкаемого в режиме неправовой, тоталитарной партократии генсека Никиты Хрущева.  Но никакие из собранных воедино аргументов не рассматриваются и не принимаются во внимание невменяемыми обличителями России, якобы «аннексировавшей» Крым.

В конце концов, да проведите снова в Крыму референдум! Россия не будет против.

7-го января 2015 года, в день Рождества Христова украинский премьер Арсений Яценюк, поощряемый «западными партнерами», открыл новые горизонты перед антироссийским террором: на немецком канале ARD он выступил с судьбоносной новостью. Оказывается, во Второй мировой войне советские войска вторглись на территорию Украины и Германии. Это фантасмагорическое открытие украинского руководства уже не «переписывание истории», а ее прямая отмена. И что поразительно,  оно не вызвало  у телеведущей, г-жи Аталай, даже недоумения. А затем, что еще более поразительно, – никакой реакции со стороны политической элиты и  СМИ  Запада. Между тем, не окажутся ли при таковом перевороте во взглядах на Вторую мировую войну союзники СССР по антигитлеровской коалиции – США и Великобритания, тоже агрессорами?

***

Но логика – не сильное  место сегодняшнего цивилизованного интеллекта. Особенно обидно, что это демонстрируется в стране, где жил самый умный некогда народ, породивший немецкую классическую философию.

Но 7-ое число, Рождество Христово, вызвало оживление противоборствующих сил и в мирской столице мира, Париже, когда несколько вооруженных исламистов ворвались в редакцию злосчастного еженедельника и застрелили 12 его сотрудников, публиковавших карикатуры на пророка Мухаммеда. Чудовищное преступление требовало громкой публичной реакции: и публичного оплакивания жертв, и яркого отпора террористическим действиям. Многомиллионные шествия по Франции и Европе идентифицировали себя с погибшими (Je suis Charlie!), выражая свою скорбь, и объявляли о своем отчаянном бесстрашии («нас не запугаешь!», «не задушишь, не убьешь!»), на что громко вдохновлял шествующих президент Франсуа Олланд (находясь, правда, вместе со всем европейским комсоставом отдельно от масс под тройной защитой охраны).

Современная парижская панорама навевала воспоминания о психически расшатанных массах времен Французской революции конца ХVIII века, этой репетиции нашей (до сих пор Францией чтимой, не пересмотренной и не переоцененной, не в пример переоценке Октября 17-го года в России в 91-м). Взвихренные сегодняшние массы готовы жертвовать всем вплоть до жизни (а о ней самое время вспомнить) – за свободу слова (пусть она и нашла себя в бессловесной форме изобразительного искусства).

Но мне мерещилось, что за отстаиванием свободы такого целенаправленного, избирательного «слова» (а  редакция специализировалась на издевательских изображениях чужих святынь) кроется какая-то иная, навязчивая идея, что вызывало ощущение некой неадекватности. За фасадом скорби и преданности свободе будто таится нечто более конкретное, существенное и системное, исходя из специализации отважных художников на сокрушении религиозных пережитков, тянущих вспять передовое человечество. И это наводит на мысль, что и шарлисты, и манифестанты боролись за свободу не слова, а провокации. Неотступная решимость преследовать свою цель - «Пусть погибнет мир, но восторжествует свобода слова!» - убеждает, что дело пахнет идеологией, которая, как любовь, неотступна и лишает человека здравого смысла и инстинкта самосохранения. Это подтверждается решением шарлистов, поддержанных возбужденными, охваченными восторгом массами, еще сильнее размахивать  красными тряпками перед носом рассвирепевшего врага, обладающего на данный момент нешуточной силой.

Под звонкими лозунгами борьбы за свободу слова этот специфический либерализм, прокламирующий светский характер своего учения, на самом деле продвигает сокровенные святыни воинствующего атеизма, то есть иной, безбожной  религии. И это подтверждается тем, как целенаправленно и последовательно за годы новейшей истории  вытесняются христианские ценности и нормы из общественной и частной жизни традиционного Christеndоm’а  и заменяются резко противоположными ценностями и нормами. Равными самим себе в этой апокалиптической драме оказываются исламские расстрельщики, сражающиеся за то, что открыто объявляют и подлинно исповедуют. В итоге, неостановимые провокации цивилизованного мира разжигают межрелигиозную войну, которая, понятно, добром не кончится.

И что же предпринимают европейцы для своей защиты перед лицом предсказуемой герильи? Да ничего нового, все то же: ставка делается на полицейские силы, только в расширенном объеме. При этом трезвый голос подвергается остракизму.

«Европа, ты одурела!»

А тут Ангела с чисто демонической мешаниной идей в голове всенародно заявила: «Ислам является частью нашей культуры»[2], и - перед огромной толпой, собравшейся в Берлине на площади перед Бранденбургскими воротами во имя защиты толерантности были зачитаны священные суры из Корана, что, вроде бы, могло несколько умиротворить исламскую часть общества. Но является ли  городской митинг, на котором происходило это священнодействие, достаточно «чистым местом», чтец – правоверным, а голос его достаточно «красивым», чтобы мусульманский канон не посчитал всё это кощунством?

И что же  дальше?

Двухтысячелетний фундамент европейской цивилизации – это  наследство, от которого она ныне отказывается, как от старых вериг на ногах передового человечества, устремленного к окончательному рассвобождению. Представляю реакцию толерантных европейцев, если бы вместо Корана перед Бранденбургскими воротами читалась Нагорная проповедь.

Но христианство как всегда в мировой истории оказывается на уникальном месте – как  объект нападения с двух сторон. Оно гонимо изнутри своего бывшего дома, чем занимается прогрессивная идеология. И - извне, на Ближнем Востоке, в мусульманских странах, со стороны тех  же исламистов, где его воспринимают, по старинке, как олицетворение европейской ойкумены, отвечающее поэтому за действия всех шарли и за нынешний моральный распад.  

Наступает новая эра, когда Европа из постхристианского состояния, т.е. относительно пассивного вытеснения христианских ценностей, вступает в воинственную антихристианскую стадию окончательного расчета с ними. Быть может, это и есть Армагеддон, час последней битвы добра и зла.

А на западном фронте без перемен: Киев все также бьет по жилым объектам юго-востока, недавно предпринял крупномасштабную бойню  с применением систем залпового огня  «Град», «Ураган» и тяжелой авиацией (не забудем и о СМЕРШе!), - что похоже на начало открытой широкомасштабной войны и  de facto окончательно аннулирует сентябрьские Минские договоренности, «рвет их в клочья». Между тем, эти соглашения, к исполнению которых не устает призывать Путин, по-прежнему (с сентября месяца) поддерживаются ответственной четырехсторонней комиссией, постоянно собирающейся (в стилистике «сказки про белого бычка») для разрешения годичного «конфликта», но так, что жизнь и рассуждения находятся в непересекающихся плоскостях. Для того, чтобы в течение года длилась такая ситуация, мировой политике и прессе нужно всего лишь окамененное нечувствие и способность к беспросветной лжи.

Но когда-нибудь страдательное терпение иссякает.  

 

[1] О подобном феномене, скажем, за столетие, написано и наговорено много. Среди знаменательных работ  на эту тему – статья известного американского публициста и культуролога Ирвинга Кристола «Враждебная культура интеллектуалов». (См.«Эон. Альманах старой и новой культуры». Вып.Х. М., ИНИОН РАН, 2015.)

[2] У Меркель есть именитые предшественники. Соотечественник, экс-президент Франции Жак Ширак в Елисейском дворце в беседе с депутатом  парламента ЕС  сделал известное своей скандальностью заявление, что «корни Европы столь же мусульманские, сколь христианские». (Le Figaro. 28 fėv. 2003). (Цит. по: Душенко К.В. Всемирная история в изречениях и цитатах. М., 2008. С.552.). Но британский министр иностранных дел Робин Кук (1997 – 2001) обошел своих континентальных европейцев в проведении  политики умиротворения: еще в 1998-году в Исламском центре в Лондоне он призывал вспомнить о мусульманских корнях европейской культуры.

 

Автор:

Рената Гальцева

Cтарший научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам РАН, философ.

 

http://politconservatism.ru/forecasts/ochevidnoe-neveroyatnoe/