Слава Богу за все! Значит, так надо. По моим грехам, мне еще мало - надо больше.

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - В моей жизни все интересно было, начиная с самого детства и со школы. Вызывали к директору и в учительскую за то, что ношу крест и хожу в церковь, прорабатывали.

Николай Бульчук: - У Вас была церковная семья, о. Амвросий?

Архимандрит Амвросий(Юрасов): - У матери было 7 детей, отца убили в 41-м году. Мы жили в землянке и чуть с голоду не умерли, но Господь нас спас. Моя мать была верующей. Служа в армии, я занимался многими видами спорта. Когда пришел из армии, стал постоянно ходить в церковь. Мной занялись МВД, КГБ, Горисполком, Горком партии. В газетах, по радио вещали: «Что за безобразие? Такой молодой и ходит в церковь!» Непростые были времена..

Николай Бульчук: - Сейчас думаешь: какая разница властям, чего они хотели?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Эти люди были во власти диавола, он действовал через них. Сами по себе они были хорошими, но нераскаявшимися. Они делали зло, а Господь превратил все в добро. Вы спросите: «Как?» Когда дело дошло до точки кипения, ко мне прислали атеиста-агитатора. Поговорили 4 часа. И в итоге он понял, что со мной бесполезно спорить и сказал следующее: «Единственный выход для тебя - идти в семинарию». Я тогда спросил: «Что такое семинария?» Ведь я жил в Сибири и не знал этого. Он ответил: «Семинария – это там, где учат на попов». Я принял это к сердцу и подумал: «Значит, мне надо туда ехать». Отправился в отпуск, заехал в Троице-Сергиеву Лавру, со мной побеседовали и сказали: «Приготовь документы». Конечно, об этом времени можно рассказывать долго, это особая тема для разговора.

Николай Бульчук: -После открытия Лавры, наверное, не так много прошло времени?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Да.

Можно сказать, со скорбями меня власти отпустили. Я поступил в семинарию и отучился 10 лет. Правда, я брал академический отпуск, чтобы подольше побыть в Лавре - продлить учебу. Там тоже было немало искушений. По окончании обучения отправился в Почаевскую Лавру. И там бесы восставали на православных. Начались гонения, пришло время и из Лавры «проводили» около 15 священников и примерно 40 послушников. У меня оставалось очень мало сил, потому что с утра до вечера приходили люди, исповедь, водил экскурсии. Пришлось поправлять здоровье в селе Жарки.

Николай Бульчук: - Батюшка, расскажите, пожалуйста, про Троице-Сергиеву Лавру. Какие люди Вас там окружали? Может быть, Вам кто-то особенно запомнился?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Когда учился в семинарии, подумал, что надо бы иметь духовника. Помолился в храме преподобному Сергию, и пришла мысль: «Пойду под Успенский собор, может быть, там Господь пошлет мне духовника». Зашел, смотрю - все духовники на своих местах. Думаю: «Кто первый выйдет, - тот мой духовный отец». Стою, жду. Выходит отец Наум и четкая мысль: «Вот твой духовный отец!» Так, по милости Божией, он и стал моим духовным отцом.

Николай Бульчук: - Тогда он еще был молодым?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Ему было лет 50. Он был очень строгим. Расскажу такой случай. Мне сказали, чтобы я проводил общую исповедь и исповедовал ночью. И вот вечером, после всенощной службы, я, как обычно, провожу общую исповедь. Смотрю - в храме стоят аналои, наверное, 5 или 6. После общей исповеди приходят священники и я вместе с ними, думаю: «Надо быстрее поисповедовать, чтобы утром открыть храм преподобного Сергия. Исповедую и исповедую, а народу становится все больше и больше. Смотрю: батюшек уже никого нет, они все, видимо, ушли, им надо на службу, а я должен остаться до утра. Слышу - приходит отец Наум, вызывает на исповедь. Я оставляю народ, иду под Успенский собор. Прихожу и вижу - у него там человек 200 стоят, он при всех и говорит: «Отец Амвросий, как тебе не стыдно! Ты все спишь, а тут народ стоит! Вот, смотри - 200 человек стоят, час простояли – значит, 200 часов!» Я говорю: «Простите». Хотя сам еще и не ложился, но оправдываться не стал. Начал исповедовать. И так до двух часов. Потом поел и быстрее в Троицкий собор, ведь я еще и дежурил. В соборе надо было убрать алтарь, потому что если наступал воскресный день, то приходили священнослужители и читался акафист преподобному Сергию. После того, как алтарь вымыл, захожу в Никоновский придел, готовлю облачения. Акафист пропели, служба закончилась, нужно перенести облачения обратно в Никоновский придел. Сделать уборку, почистить лампадки, залить их, все приготовить, протереть раку преподобного Сергия, потому что потом будет полунощница. Прихожу часов в 11 вечера, не спал целые сутки. Отец Наум говорит: «Ты - спортсмен, сибиряк, должен быть крепким, так что ничего страшного. Выбирай одно из двух: в рудниках работать или Богу служить. Надо все терпеть». Я ему отвечаю: «Благословите! Простите». Дошел до такого состояния, что у меня оставалось, наверное, 10% здоровья, даже стоять не мог. Отец Наум говорит: «Что же ты такой слабый? Помогай мне исповедовать народ». По милости Божией пришлось послушаться.

Расскажу один интересный случай. Вижу в тонком сне: стою у жертвенника, поминаю о упокоении и молюсь: «Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего Марка. Прости ему вся согрешения вольная и невольная». Профессор о. Марк Лозинский только что преставился, ему не было и 40. Смотрю - он открывает алтарную дверь, заходит, делает три земных поклона у престола - и я понимаю, что он пришел из другого мира. Думаю: «Надо его спросить, как спасаться». Вижу, он приложился к престолу, ко кресту на престоле и опять три поклона сделал. Я подошел к нему и говорю: «Отец Марк, скажи, как мне спасись?» Он посмотрел на меня и сказал: «Во всем слушайся духовника и спасешься».

Николай Бульчук: - Много духовных чад было у отца Наума?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Очень много. Большинство перешли в потусторонний мир. Однажды отцу Науму вручали награду и мне вместе с ним. Мне дали золотой крест, а я видел, что с отца Наума сняли золотой крест и надели ему другой с украшениями. Потом подходят ко мне и на меня надевают его крест, хотя там было много других крестов. Я тогда подумал: «Придется разделить тяготы с отцом Наумом».

Николай Бульчук: - Батюшка, как жила Лавра в советское время? Были ли какие притеснения со стороны властей?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Особых притеснений не было, но был контроль: стоят посередине Лавры два человека. Один смотрит в одну сторону, а другой - в другую. Понятно, что они из КГБ. В то время все просматривалось.

Николай Бульчук: - Что они просматривали?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Смотрели, чтобы народ особо не подходил к батюшкам, а если кто из батюшек имел много чад, это преследовалось. О нем начинали говорить что-то негативное.

Николай Бульчук: - Вы говорили про отца Тихона Агрикова, которого потом выжили из Лавры.

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - У него было много духовных чад. Когда он шел в храм преподобного Сергия приложиться к святым мощам, с ним всегда шли два студента - охраняли, потому что группа женщин, человек пять, не давали ему прохода. Он закрывал лицо и так шел. Как-то о. Тихон ночевал в Академии. Было лето. Окна открыты. Одна женщина приставила к его окну лестницу, поднялась по ней и порезала себе вены бритвой. Он побежал вниз, вызвали скорую и ее забрали.

Николай Бульчук: - Это была провокация, организованная властями или это больные люди?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Думаю, что это были больные люди. Одна женщина в трапезной церкви, увидев, что отец Тихон идет из храма к себе - бросилась к нему с галереи, попала на лед и разбилась насмерть. И такие случаи были.

Николай Бульчук: - Что собой представлял отец Тихон? У него были какие-то особые дары? Почему за ним были такие «хождения»?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Я за ним немного наблюдал. Поднимается он по ступенькам, чтобы идти в аудиторию преподавать: постоит на ступеньке, потом станет на вторую, потом на третью потихонечку. Я понял, что у него, скорее всего, идет сердечная молитва. Он не хотел отвлекаться. Он всегда приходил на занятия в 6 вечера, когда все собираются и занимаются подготовкой. Придет и беседует со всеми, как добрый пастырь, на самые разные темы. Однажды он спросил: «Допустим, священник пришел исповедовать, а человек при смерти, не дышит и не говорит. Что делать?» Все отвечали, что не знают, как поступить. Вот такие, казалось бы, сложнейшие вопросы. Потом сам нам ответил: «Нужно взять зеркало, поднести к умирающему, посмотреть, дышит он или нет, бьется ли у него пульс. Попытаться найти контакт, спросить, слышит ли человек, чтобы хоть пальцем он дал знак, что слышит. Тогда можно исповедовать». Вот такие сложные моменты он затрагивал. Отец Тихон говорил, что к остальному мы приспособимся, надо научиться терпеть. Когда идут поношения и оскорбления от людей - не стоит обращать на это внимания, потому что злые духи могут действовать через людей. Как-то сам видел такое: одна женщина заходит на исповедь к отцу Тихону и при всех начинает: «Отец Тихон, Вы меня исцелили!» Он ей отвечает: «Пойди прочь, не искушай народ. Исцеляет только Бог, а не я». И такие были провокации.

Николай Бульчук: - Раньше студенты были в основном верующими или людьми со стороны, как Вам казалось?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Были студенты, которые пережили эту бесовскую сатанинскую власть. Все перестрадали. Такие были особо, крепко верующими. Конечно, помогали, давали нам наставления. Больше всех помогал Алексей Ильич Осипов. Особенно тогда, когда приходили ребята из отпуска, расслабленные, он сразу, с первого занятия скажет проповедь, поднимет в них дух. Они начинают Евангелие читать, молиться. Отец Тихон тоже преподавал и давал очень хорошие советы. Допустим, начало урока. Он помолчит, помолится, потом говорит: «Отцы, представьте себе – пустыня. Идет человек и ведет за собой овец. У него в руках посох, на который он опирается. Пастух ищет, где же вода. Все кругом осматривает, а когда находит воду – подходит и ведет поить все стадо. Так вот, посох - это пастырское руководство. Мы должны хорошо его знать и на него опираться. А овцы - это народ. Мы должны помогать людям спасаться».

Николай Бульчук: - Ректором в то время был отец Константин Ружицкий?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Нет, ректором был Филарет Вахромеев, митрополит Минский. А потом был Владимир Сабодан, митрополит Киевский.

Николай Бульчук: - Расскажите о Богослужениях.

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Когда я, по милости Божией «прижился», спросил инспектора: «Можно ли ходить в храм к преподобному Сергию на полунощницу?» Мне разрешили. Убегаю туда, отстою полунощницу, потом прихожу в Академический храм – там, как раз, начало Литургии. Отстою Литургию. Есть немного свободного времени - подготовлюсь к занятиям, память-то слабенькая. Подготовлюсь, когда спросят - отвечу. А потом ко мне присмотрелся благочинный о. Феодорит. Увидел, что я хожу на полунощницу и спросил: «Может, ты в монастырь придешь?» Отвечаю: «Благословите». Так и пошел в монастырь.

Николай Бульчук: - Говорят, о. Феодорит был хорошим проповедником.

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Очень хорошим. Ему, видимо, немножко повредили язык, когда он сидел в тюрьме, но говорил очень хорошие проповеди. Я всегда приходил, знал, в какое время говорит о. Феодорит. Что-то записывал, думал, может и мне пригодится. О. Феодорит всегда говорил просто и понятно для народа. Были удивительные проповедники и духовники. Хорошие проповеди говорил о.Марк Лозинский. Какого духа сейчас студенты - я уже не знаю.

Николай Бульчук: - Вы говорили про отца Наума. Чем еще он отличался? Рассказывают, что он был очень строгим и многих направлял в монастырь.

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Да, это я слышал. Конечно, он не всем угождал. Ему были даны откровения от Бога. Не все и не всем он их рассказывал. То, что говорил о.Наум, исполнялось. Народ чувствовал настоящий дух православия и шел к нему.

Николай Бульчук: - Он уже тогда творил Иисусову молитву и был таким делателем?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Да, у него эта молитва была в сердце, но он этого никому не открывал. О. Наум и дипломную работу написал о молитве Иисусовой. Он всем советовал читать эту молитву и всегда говорил, в том числе и мне, что можно читать сокращенно: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, грешного». И добавлял: «Надо произносить ее так, как голодный бедный человек просит хлеба. Дайте хлеба мне! Я голоден». Нужно, чтобы это шло из души. Тогда эта молитва будет полезна для человека.

Николай Бульчук: - Отец Кирилл Павлов тогда уже был духовником?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Он им всегда был. О. Кирилл был очень худым. Наступает пост и он говорит в Троицком храме: «Дорогие! Мы объедаемся, много едим и пьем, совсем разжирели». Хотя сам еле держится - одни кости.

Николай Бульчук: - Были ли тогда свои чада у отца Кирилла и у отца Наума?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - У всех иеромонахов были чада, даже у о. Рафаила, хотя он в то время еще не был в постриге. У него тоже были искушения. К нему постоянно приходили просить денег. В Лавре была такая группа людей, которые надевали старенькую одежду и шли к нему, а он не мог отказать. Он всегда приходил к отцу Науму, говорил: «Батюшка, дайте денег! У меня просят». Отец Кирилл тоже был очень добрым, незлобивым человеком и всегда помогал. Злых людей я там не видел. Прожил в Троице-Сергиевой лавре 10 лет и 5 лет в Почаевской Лавре. По милости Божией, в этом году 50 лет, как я стал монахом. Оказывается, можно в монастыре приобрести состояние, когда в человеке не будет ни зла, ни гнева, ни обиды, ни раздражения, ни возмущения, ни крика, ни шума, ни гама. Он будет спокойным, ровным, тихим, будет иметь в себе радость, мир, тишину и покой. Этого можно достичь. Сам видел, как такие монахи, как о. Кирилл, о. Наум и другие приобрели это. Сергиева Лавра - это рассадник благодатный. Те люди, которые приходили послушниками в монастырь, общались с отцами, видели их, воспринимали этот дух и становились такими же.

Николай Бульчук: - Как же болезни, скорби, утеснения от людей, раздражение?

Архимандрит Амвросий (Юрасов): - Они принимали это как должное. Говорили так: «По грехам нашим так нам и надо».

Человек в своей жизни постоянно грешит, а потом, когда понимает, что это тяжко - кается и больше не грешит. За эти грехи и надо понести наказание - пострадать временно. Лучше претерпеть временные скорби, чем вечные. Важно научиться благодарить Бога: «Слава Богу за все! Значит, так надо. По моим грехам, мне еще мало - надо больше». Это полезно для души.