Перейти к основному содержанию

23:28 28.03.2024

Дело священника Глеба Грозовского. Попытка журналистского расследования.

03.02.2018 08:15:00

 Недавно священник Глеб Грозовский был признан виновным в преступлении сексуального характера против детей, совершенного, как сказано в решении суда, с особым цинизмом и приговорен к 14 годам колонии строгого режима. Нам показался приговор несоразмерно жестоким. Но исследовав дело мы поняли, что и полной доказанности наличия самого состава преступления нет  и защита не была, как оказалось, по какому-то странному обстоятельству услышана. Также не ясно был ли оговор или не был. Мы решили предпринять свое небольшое журналистское расследование и предоставляем вашему вниманию мнения людей, которые глубоко изучили это дело.

Юрий Коган почти что 4 года в Израиле был общественным защитником и переводчиком отца Глеба Грозовского.

Е.Никифоров: - Юрий, каковы Ваши впечатления от того жестокого приговора, который получил отец Глеб?

Ю.Коган: - Честно говоря, я очень расстроен, потому что хотя мы и не рассчитывали особо на оправдательный приговор, потому что знаем, что в российской судебной практике очень мало оправдательных приговоров, но что поступят так жестко, я, конечно, не думал. И связываю это с тем, что просто-напросто его хотят совершенно стереть в порошок, т.е. вообще его заткнуть и не давать ему возможность никак бороться дальше.

Е.Никифоров: - У нас примерно такое же впечатление. У Вас какое ощущение? Как Вы думаете, зная лично отца Глеба, мог ли он совершить такое гадкое преступление?

Ю.Коган: - Если радиослушатели знают, что я был общественным защитником отца Глеба начиная с декабря 2013 года, и мне приходилось быть его переводчиком между адвокатами российскими и израильским адвокатом. По сути, я знаю все материалы дела лично. И через мои руки прошли все документы, которые могли бы каким-то образом участвовать в этом деле.

Е.Никифоров: - Вот в связи с этим, доказательная база есть какая-то? Доказано что-то?

Ю.Коган: - Во-первых, смотрите, израильские экстрадиционные суды вообще признали доказательную базу, т.е. документы, которые прислала Прокуратура Российской Федерации, обосновывая выдачу Грозовского в Российскую Прокуратору, были с самого начала сделаны с процессуальными нарушениями, т.е. документы были не подписаны самими потерпевшими, не было совершено аудио- и видео- записей, т.е. суд израильский вообще эту тему не рассматривал и сразу посчитал эти документы, т.е. показания потерпевших, как неправильно сделанные. И экстрадиционный процесс вообще не рассматривал вопрос по поводу виновности или невиновности Глеба Грозовского. Потому что Израилю это было не интересно. Была речь о том, выдавать его или не выдавать. И стороны защиты выставляла тогда требования, что по Конвенции европейской, единственный фактор, который способен дать возможность стороннему суду отказать в экстрадиции, это либо политические, либо религиозные, либо национальные гонения в стране. И это доказать не удалось, потому что как раз-таки в протоколе судьи и прокурора Кремневой было сказано, что на основании тех документов, которые представил Следственный комитет РФ, и судья, и прокурор считают, что никаких угроз для свободы или жизни Глеба Грозовского они не видят. Т.е. они считали, что нормальный суд на основании таких документов должен просто-напросто дело закрыть. Это реально есть в протоколах суда. Потому что адвокат как раз таки доказывал именно, что Глебу Грозовскому угрожает опасность, если его экстрадировать в РФ. А суд посчитал, что на основании этих показаний, этих материалов дела и так далее, они не видят никакой угрозы.

Е.Никифоров: - Т.е. практически вот эти так называемые доказательства его вины имеют малую силу?

Ю.Коган: - Они имеют малую силу, но оказалось... Видите ли, Вы знаете, наверное, что заменили и следователя Гаврилова по этому делу, буквально уже накануне слушаний по существу. И что они там делали на закрытых заседаниях трудно понять, но что у них точно не получилось за эти 3,5 года, так это найти новых жертв, новых потерпевших. А они искали везде. Они искали здесь в Израиле, и об этом информация проходила. Если кто помнит, что в 2013 году даже деньги реально предлагали  за просто-напросто какую-нибудь жалобу или письмо на Глеба Грозовского здесь в Израиле. Искали также среди родителей всех детских лагерей, которые окормлял отец Глеб. Вы знаете, что он много лет работал на этом поприще. И по сути дела всех родителей через сито опросили для того, чтобы найти хоть еще какого-нибудь ребенка, хоть еще кого-то, чтобы можно было оттуда получить какие-то сведения. Но, как мы знаем, вот уже после приговора, что ничего кроме этих двух эпизодов на острове Кос и острове Коневец больше ничего Следственному комитету придумать не удалось. Более того скажу, что по острову Коневец какая-то совершенно жуткая ситуация в том смысле, что за эти 3,5 года дата совершения преступления менялась трижды. И если, начиная с ноября месяца 2013 года по март 2014 следствие поменяло, допустим, даты 23 августа на период лета 2011 года, то уже в окончательном варианте эти показания имеют дату 2009 год. Я понимаю, конечно, взрослые люди могут попутать 3 года –«не знаю, вырвал зуб в 2005 или в 2009, не помню», но когда речь идет о насилии, тем более в отношении несовершеннолетних, попутать 2009 с 2011 годом… мне кажется это всё очень странным.

Е.Никифоров: - Из всего, что Вы говорите, очевидно, что свершилось какое-то неправосудие. Но кому-то это значит было нужно? Сложилось ли у Вас какое-то мнение, кто может быть заказчиком такого решения?

Ю.Коган: - Да, это уже давно достаточно очевидно. Я, по сути дела уже один раз пострадал, и здесь в Израиле против меня уже дважды возбуждали уголовное дело, и пытались тоже посадить. И последнее уголовное дело пытались тоже возбудить из-за моей публикации в соцсетях и в ЖЖ по делу Глеба Грозовского. Но из этого ничего не вышло.

Е.Никифоров: - Да? Т.е. даже израильское правосудие как-то так ангажировано здесь выступало?

Ю.Коган: - Да не израильское правосудие. Кому-то было не лень напечатать целую кипу скрин-шотов за всю историю моей деятельности в соцсетях, все публикации, комментарии, всякие разговоры… кому-то не лень было это всё напечатать и притащить в местное отделение полиции в следственный отдел.  Это под Хайфой. И меня вызывали на допрос, но они изучили дело, и кроме допроса это ничем не закончилось, никакого дела возбуждено не было. Они не нашли состава преступления. Но дело в том, что если я сейчас скажу, то опять какая-то волна по отношению ко мне заново тоже будет

Е.Никифоров: - Тут сложно, конечно, гадать…

Ю.Коган: - Я сказал то, что лично для меня совершенно очевидно, исходя из того, что я видел и что я понимаю. Еще я хочу сказать по поводу того, что в соцсетях очень многие люди переживают за физическое состояние отца Глеба в колонии строгого режима. Я хочу подчеркнуть, что за 3,5 года, что он сидел в тюрьмах Израиля, был на этапах в СИЗО московском, в питерском СИЗО, и скажу так, что беспокоиться нечего, что везде у него складываются с сокамерниками хорошие отношения, добрые, и он нигде ни у кого не вызывает никакой агрессии, ничего. Так что в этом плане пусть радиослушатели не беспокоятся, у него сил хватает, чтобы представлять себя как человека открытого и люди там понимают иногда даже больше, чем на свободе.

Адвокат священника  Глеба Грозовского Михаил Анатольевич Уткин.

Никифоров:  - Михаил Анатольевич, отчего такой чудовищный приговор, не соразмерный, как кажется, предъявленному преступлению?

Уткин:  - Дело в том, что санкция статьи, по которой осужден Глеб Викторович, 132 ч.4 предусматривает наказание от 12 до 20 лет лишения свободы. То есть нижняя планка это 12 лет. Есть такое понятие в уголовном праве "ниже низшего предела". Так вот обычно в сложившейся судейской практике оно используется в отношении подсудимого в случае, если он признал свою вину, раскаялся, возместил ущерб. Здесь масса таких сопутствующих факторов. Но тогда, возможно, вместо 12 дают 11 лет. В данном случае, когда Глеб Викторович говорит о своей невиновности, я считаю, что это возможно совершено на основании доказательств, которые есть в деле.

Никифоров: - То есть Вы считаете, что он невиновен?

Уткин: - Конечно, не сомневаюсь в этом ни секунды. Я стал его защищать, ознакомившись с материалами, увидев имеющиеся данные, на основании которых я уже сам стал работать, нашел свидетелей, предоставил их следователям, они дали показания о невозможности совершения Глебом Викторовичем данного преступления. Тем не менее, дело было направлено в суд, и он был осужден.

Никифоров: - А почему в таком случае Вы не были услышаны?

Уткин: - Я не могу сказать. Это вопрос скорее к судье, почему она те доводы, которые мы применяли, показания многочисленных свидетелей, которые были представлены со стороны защиты, она проигнорировала. Потому что в этом деле, как и в делах подобной категории, там все делается один на один - крайне редко, когда бывают какие-то непосредственные свидетели. В такой ситуации очень важно находить свидетелей, которые бы косвенно подтверждали  виновность или невиновность. Но с моей точки зрения, как защитника, мы собрали таких свидетелей, которые говорят о невозможности совершения о.Глебом преступления. Почему так получилось - не могу сказать.

Никифоров: - Но можно предположить что-то?

Уткин: - Знаете, я не хотел бы предполагать. Есть приговор, где указано…

Никифоров: - А почему суд и следствие сначала шли в закрытом режиме?  Вот мы не допущены, не знаем на самом деле, какие аргументы приводились и защитой и прокуратурой.

Уткин: - В соответствии с законом дела подобной категории рассматриваются в закрытом режиме, поэтому здесь это тоже обычная практика.

Никифоров: - А когда мы будем допущены к документам?

Уткин: - Думаю, что когда приговор вступит в законную силу. Пока об этом говорить рано, потому что я готовлю апелляционную жалобу, потому что считаю приговор незаконным, необоснованным, несправедливым.

Никифоров: - А может эта апелляция быть принята? Мы сможем рассчитывать на оправдательный приговор?

Уткин: - В случае если жалоба удовлетворяется, то суд апелляционной инстанции может принять несколько решений, в том числе и об оправдании, либо может вернуть дело на новое судебное рассмотрение на стадии предварительных слушаний, либо вернуть дело прокурору. Там несколько решений можно принять. Если приговор будет отменен, то осужденный может быть оправдан.

Никифоров: - Но как говорят опытные юристы, наша судебная система устроена так, что, если дело попадает в суд, то практически невероятно предполагать оправдательный приговор, может быть, 10% случаев только.

Уткин: - Нет, нет, 10% это много, не более 3-5%.

Никифоров: - Ясно. То есть если попал в суд, то оттуда уже не выбраться.

Уткин: - Понимаете, у этого вопроса несколько аспектов. Есть момент чисто законодательный. У нас уголовный процесс, в принципе, выстроен таким образом, что стороны не равны. Так было всегда, и в Советском Союзе в том числе. В части полномочий адвоката, эти полномочия не увеличиваются, они остались прежними. В принципе, все возможности у следствия. Я давно занимаюсь уголовным правом и могу сказать, что оправдательный приговор - это действительно результат каких-то определенных недоработок следователя.

Никифоров: -  Понятно, да. Я недавно смотрел интервью следователя по особо важным делам по Санкт-Петербургу Александра Гаврилова. Мне бы хотелось услышать Ваш комментарий по этому выступлению. Или его мог бы дать адвокат на общественных началах Андрей Мурашко. Может быть, он разъяснит все нестыковки, которые и меня так удивили в интервью Гаврилова. В целом мне это выступление показалось неубедительным. Он упрекает защиту в том, что она была непрофессиональна.

Уткин: -  Знаете, я не могу говорить о себе, потому что это будет нескромно. И не хотел бы, пока приговор не вступил в законную силу, говорить по поводу того, как расследовалось уголовное дело. А там есть очень много системных недостатков. Поэтому я бы сейчас не комментировал. Если вот Мурашко мог бы дать свой комментарий, если он читал эту статью. Тогда действительно Вам лучше поговорить с ним. Что касается меня, я статьи не читал и комментировать пока не буду.

Никифоров: - Спасибо. Помогай Вам Бог отстаивать доброе имя отца

Глеба, мы тоже будем информировать слушателей об этом ещё незаконченном процессе. Мне кажется, что сейчас будет самое главное внимание обращено на недостатки самой судебной системы, которая, как оказывается, не выносит оправдательных приговоров. Тогда же зачем суд? Можно было бы оставить все на усмотрение следователя. Он бы набрал документов и передал генералу своему, а там и приговор. Зачем судья, который не выносит оправдательных приговоров по определению?

Уткин: -  А Вы как раз поднимаете очень  серьезную и болезненную проблему. Потому что действительно, если человек попадает в такую ситуацию, он рассчитывает на справедливость, ждёт, чтобы ему объяснили, доказали, что доказательства есть и возразить тебе на них нечего, и поэтому человек признается виновным, ибо закон определяет то, что человек совершил и предполагает соответствующие санкции. А если у нас в приговоре написано, что судья чему-то верит, а чему-то нет, а на основании каких доказательств - неясно. Ни я, ни Глеб Викторович никогда не вставляли палки в колеса следствию. Но мы требовали только одно - дать возможность защищаться. А такой возможности ему и не дали с того самого момента, как его экстрадировали потому что за 2 дня до этого, меня незаконно отстранили от дел.

Никифоров: -  К нам вошел сейчас Роман Анатольевич Силантьев - руководитель Правозащитного центра Всемирного Русского Народного Собора. Он этим делом тоже занимался. У него, по-моему, есть к Вам вопросы.

Уткин: -  Пожалуйста.

Роман Анатольевич Силантьев, руководитель Правозащитного центра Всемирного русского народного собора.

Силантьев: -  Собственно, я согласен с позицией уважаемого адвоката. Действительно, о. Глебу не давали возможности нормально защищаться. Была по факту презумпция его виновности. Конечно, он сам совершил ошибку с Израилем, понятно, что настроил против себя репрессивные органы. И они уверились в его виновности. Однако все-таки нарушения были. Я думаю, что суд второй инстанции приговор как минимум смягчит, а как максимум отменит. Мы тоже будем стараться. Действительно ситуация складывается неприятная, мы за ней следим, как мне кажется законность здесь восторжествует. Благо еще очень много людей поддерживают отца Глеба, они не поверили наветам в его адрес. И думаю, пока люди такие есть, надежда сохраняется.

Уткин: -  Я тоже надеюсь на правосудие.

Никифоров: - Спасибо, Михаил Анатольевич. А мы продолжим нашу беседу, уже с Романом Анатольевичем. Каково Ваше впечатление об этом деле? Дело многих смущает. Все говорят, что на 90% они согласны с тем, что приговор неправомочный, несоответствующий, хотя, как оказывается, сама судебная система так устроена, что статья прописана такая жестокая в самом уголовном кодексе. Но какое впечатление о самом ходе дела? И кому это могло быть нужно, чтобы так получилось?

Силантьев: -  Есть разные версии. Личная ли это месть, или кому-то не понравилось, что отец Глеб активно работает в сфере реабилитации наркоманов. А тут большие деньги, так что вопрос здесь о деньгах уже. Он человек с одной стороны взрослый, а с другой, в нем много такого ребячества, наивности, и в жизни у него все складывалось так хорошо.

Никифоров: - Заласканный  ребенок. Инфантильность, а может даже и беспечность какая-то была.

Силантьев: -  Да, к сожалению, это было, можно честно сказать. Я лично не вижу в  этом ничего плохого, но правда до того момента, как складывается такая ситуация, которая угрожает жизни человека. Рядом просто не оказалось людей, которые бы подсказали, чем это может кончиться. Возможно, его хотели попугать таким образом. У нас такое бывает. Но бывает, что такие «припугивания» переходят и в убийства. Это и в 90е годы было, увезли в лес попугать, а человек от инфаркта умер. Да всякое во множестве было... Наверняка остались те, кто живет такой психологией. Видимо, он с такими людьми столкнулся, и кончилось это довольно печально. Ему и советов надавали непутевых. Выехать в Израиль было само по себе страшной ошибкой, поскольку следователь, который занимался его делом, когда-то занимался делом убийства Талькова. И тогда самый главный подозреваемый сбежал как раз. В итоге так и не выяснили, кто был виноват. Но тем не менее, что если человек, подозреваемый в чем-то куда-то резко бежит, да еще и в Израиль, то это вызывает понятное чувство. Вот появился советчик, который надоумил пересидеть в безопасном месте. А тут обещали все решить, с его же слов. Вот кончилось так. И я не знаю, если все кончится плохо, то зачтут или не зачтут годы, проведённые в израильской тюрьме. Вот сколько лет жизни человек уже потерял. Конечно, я ездил тогда в Израиль, опрашивал его. Я не следователь и не адвокат. Но как правозащитник имею право опросить, узнать позицию следствия, подозреваемого, пообщаться с его адвокатами, родственниками, общественными защитниками, и составить впечатление. Хотя судебные инстанции я подменять не могу, но лично из того, что я узнал, я склоняюсь к невиновности отца Глеба, как и адвокат. Он человек тоже незаинтересованный, он сам выходец из органов, сложно его растрогать подобными вещами. Однако не наблюдаю у него сомнения. Хотя многие адвокаты готовы и виновных защищать, и срок им снижать, это не считается зазорным. Но тем не менее, адвокат отца Глеба уверен в его невиновности. Такая ситуация сложилась. Тут и новые законы, которые резко подняли сроки по таким делам, особый интерес к таким делам, тенденция западная, когда людям не вину надо доказывать, а невиновность свою. Например, обвинили человека в домогательствах, то тут уже безо всякого суда и следствия надо слагать полномочия и уходить в отставку. А если и дети тебя в чем-то обвинили, то совсем печально. Такая практика будет распространяться и у нас.

Никифоров: - Это же алгоритм действия противников церкви в частности? У католиков теперь огромный опыт борьбы с сутягами. Эти скандалы, связанные с обвинениями, часто ничем не подтвержденными, кроме слов назвавших себя потерпевшими в педофилии, когда церковь была вынуждена платить огромные деньги людям, которые обвиняют своих пастырей в том, что те 20-30 лет назад, как им показалось, погладили по коленке или что-то в этом роде. Причем доказать невиновность практически невозможно.  

Силантьев: -  Это технически сложно. Но и здесь мы наблюдаем, что исходя из материалов дела, именно полового акта не было. Какие действия кто совершал и совершал ли вообще - это сложно выяснить экспертизой. Возможно это новая для нас юридическая судебная реальность. Для многих священников это определенного рода намек, что панибратские отношения, принятые в 90х, когда священник и на пляж мог с семьей сходить, и детей на коленях подержать. Сейчас это уже чревато...

Никифоров: - Многие батюшки уже говорят, что есть опасения, что с детьми им придется общаться через стекло. Все просто очень напуганы этим делом.

Силантьев: - Умный священник всегда найдет возможность держать дистанцию, обойтись без панибратских отношений, не быть третьим между мужем и женой, общаться с детьми и не создавать проблем (ни в шортах, ни в плавках, а в рясе, в нормальном виде). А в этот раз произошло все вот так. Действительно, дети могут по каким-то причинам что-то выдумать, многие с этим сталкивались. Раньше этому не придавали такого серьезного отношения, а сейчас придают.

Никифоров: - Мы недавно очень смеялись над историей, когда некоего папу обвинили в приставаниях к дочери на том основании, что девочка при психоаналитике нарисовала картинку кота с поднятым хвостом. Это почему-то показалось аналитику явным доказательством того, что папа, безусловно, виноват в чем-то таком предосудительном. Уж не знаю, что решил суд...  

Силантьев: - Добро пожаловать в новую реальность, увы. Кстати, как я смотрю, пострадавшие не появились на суде. Хотя они люди уже достаточно взрослые - времени много прошло с того момента.

Никифоров: - Вот это удивительно же, это же был 2009 год. А другое дело 2011-го года. А в показаниях обвинения заметна путаница - что и в каком именно году было.

Силантьев: - Как говорится, теперь надо доказывать невиновность, а не вину. Такая новая позиция. Да, были подобные прецеденты в Финляндии, Эстонии, когда в свое время пострадал в борьбе с педофилами отец Игорь Прикуп.

Никифоров: - А что там было?

Силантьев: - Он  разоблачил одного педофила, в итоге батюшку репрессировали по церковной линии. Потом суд его восстановил в сане, но жизнь его до конца не наладилась после этого. К большому сожалению, бывают и педофилы, да, но скажем честно, некоторые пошли в церковь не Богу служить, а реализовывать преступные замыслы под прикрытием такой солидной организации. Да, кого-то с наркотиками ловили, кто-то за педофилию сел, кто-то уже таким был на момент рукоположения, кто-то изменился в худшую сторону.

Никифоров: - Меня один архиерей очень авторитетный удивил, когда я ему задал вопрос про одного из клириков, которого он запретил. Я спросил, а кто же его, негодяя, рукополагал, то владыка ответил, что он сам и рукополагал. В душу-то человеку не заглянешь. И это при том, что у нас так тщательно проверяют человека: сначала он «алтарничает», потом дьяконом трудится, потом растят, растят, смотрят.. и бац, обнаруживается что-то из ряда вон.

Силантьев: - Этот момент создает церкви огромную проблему, надо сказать. Например, какие-то курсанты голыми потанцевали где-то, их потом направили кого куда служить, и они отслужили, но при всем этом пострадали их руководители. Кого-то понизили, кого-то уволили, кому-то выговор... И это серьезный вопрос, на который рано или поздно придется давать ответ.

Никифоров: - В ходе этого следствия возникли совершенно жуткие версии, что заказали отца Глеба чуть ли не два питерских протоиерея. В какой степени этому можно доверить?

Силантьев: -  Как одной из версий. У нас протоиереи разные бывают. Я уже много ездил по разным епархиям и много слышал страшных историй. Меня это уже не удивляет и не шокирует. У нас всякое бывает, хоть и не часто.

Никифоров: - Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой.... То есть, какое общество, такое и священство.

Силантьев: - К нам не с Марса людей присылают. И, признаюсь, знаю статистику, у нас ситуация не такая и плохая на общем фоне. А что значит неплохая? Значит, что у нас в процентном отношении коллектив гораздо здоровее и чище. Но при этом все равно такие люди оказываются в коллективе. В процентах это мало, а количеством вовсе и не мало. Кто-то и в раскол уходит - предает, кто-то в секты, кто-то вон ислам принимает. Выходит, Богу никогда не верил человек, а направился туда, где материальных благ больше. Приходится честно признавать существующие подобные проблемы. Никто не может дать никаких гарантий. И было это всегда. Если только это все замалчивать и делать вид, что любой наш канонический священник или архиерей вне подозрения, не может быть человеком с преступными наклонностями - то тогда это становится неправильным. Надо не просто говорить "там секта, туда не ходите", а придумывать свою технику безопасности. А то сегодня служащий канонический, а завтра выясняется, что он и не крещен вовсе. Был такой случай в одной епархии. 15 лет служил человек, между прочим...

Никифоров: - Это анекдот?.

Силантьев: - А ему кто-то сказал, что Таинство Хиротонии восполняет таинство Крещения. А приняли священника просто с группой других от Филарета (Денисенко). И вот дело отца Глеба имеет некоторый плюс. Те, кто считает, что со своими преступными наклонностями они могут в церкви отсидеться, ошибаются. Церковь, думаю, преступников защищать не будет.

Никифоров: -  Тут кажется, все просто. Оступился, к сожалению, тогда сиди. Мы как христиане поможем, конечно. Посетим в темнице.  Но сам отец Глеб это отрицает и говорит о своей невиновности. Я склонен ему верить, потому что человек он громадного обаяния и снискал себе и любовь детей, и одной из наших футбольных команд.

Силантьев: - А любовь детей вещь такая... обоюдоострая. С этой любовью надо аккуратнее. Где любовь, там и ревность, а где ревность, там и всякие такие вещи... 

Никифоров: - Я согласен. Когда говорят о "невинных детях",  я  глубоко сомневаюсь в истинности этих романтических взглядов..

Силантьев: - Да у нас и святых их же братья в чем только не обвиняли. Кто пострадал от обвинений, а кто и жизни лишился от единоверцев. И как бы это донести до верующих, чтобы потом не создавалось таких проблем. Чтобы люди не думали, что в церкви все повально святые, а на самом деле вон оно как. Значит, врали. Это обычный современный троллинг Церкви. Придумывается заведомо ложное утверждение, немедленно находится опровержение, и тут обвиняют церковь во лжи.

Общественный защитник отца Глеба Андрей Алексеевич Мурашко

Е.Никифоров: - Андрей Алексеевич,  20-го января вышла статья в "Санкт-Петербургском дневнике" под названием: «Следователь рассказал неизвестные подробности дела Грозовского». Вы в отличие от адвоката Михаила Уткина, не давали подписку о неразглашении, но вместе с тем знаете дело очень хорошо. Думаю, что многие наши недоумения сможете развеять. У меня сформулировалось несколько вопросов по ходу чтения этой статьи. Не могли бы вы прокомментировать эти "неизвестные подробности", которые предоставил на суд общественности следователь Александр Гаврилов. В статье следователь говорит: «Я ему, - то есть имеется в виду о. Глебу Грозовскому, - назначил сексологическую экспертизу, но он от нее отказался». Так ли это? И если так, то почему о. Глеб отказался? Ведь если человек не педофил, как раз экспертиза и может это доказать?

А. А. Мурашко: - Я могу сказать, что с этой статьей я не знаком, но, отвечая на ваш вопрос, здесь очень важно понимать, когда и как это было. Я вам напомню, что за два дня до экстрадиции отца Глеба в Россию, следователь Гаврилов своим постановлением незаконно лишил его единственного защитника – это адвокат Михаил Уткин. Следователь не предъявил ему обвинения в установленный законом срок, а «карманный» дежурный адвокат, который был приглашен, склонял Грозовского признать вину. А это означает, что следователь предложил отцу Глебу завязать руки, ноги, глаза, и сказать: защищайся, а если были бы нарушения, то никто бы их не увидел. Так вот, после отстранения адвоката Михаила Уткина, Гаврилов действительно назначил стационарную экспертизу и поместил отца Глеба в больницу номер 6. Но отец Глеб не отказывался, он каждый день писал о том, что он готов на сексологическое обследование, но только в присутствии своего адвоката, которого незаконно отстранили. То есть в течение четырех месяцев Уткин добивался восстановления в деле в качестве защитника и добился своего. Но через четыре месяца, когда эта экспертиза уже была проведена, отец Глеб был признан вменяемым, и никакого болезненного расстройства не было установлено. Поэтому когда следователь говорит об отказе отца Глеба от экспертизы, то он говорит неправду. Отец Глеб был не против исследования, а против произвола, который учинил ему следователь. И хочу также отметить, что в суде адвокат Уткин заявлял ходатайство о назначении аналогичной экспертизы, но суд посчитал, что в этом нет необходимости. А чтоб вы понимали,  следствие обвинило отца Глеба в совершении сексуального насилия при свидетелях. Вы подумайте: мог ли священник при свидетелях совершить преступление в условиях такой очевидности? То есть только, если он больной человек, т.к. педофилия – это болезнь. Поэтому если преступление совершается при свидетелях, педофил в состоянии измененного сознания или идиотии ничего не видит кроме своей болезненной страсти, поэтому эта экспертиза была нужна отцу Глебу. Потому что он здоровый человек. Сам следователь не дал ее провести, а суд сказал, что оснований для этого нет, поэтому, я думаю, вот такая ситуация и была.      

Е.Никифоров: - Спасибо. Или вот еще такой у меня вопрос. Следователь утверждает: "Никакая экспертиза не обнаружит следы, например, орально-генитального контакта, а сторона защиты сразу на публику заявляет: у нас есть заключение об отсутствии повреждений, что доказывает невиновность". Что это за заключение доказывающее невиновность отца Глеба?

А. А. Мурашко: - Я с вами согласен, что следы упомянутого им контакта в 2009 году - это эпизод острова Коневец - уже не установить, поэтому он и не назначал никакой гинекологической экспертизы этой девочке. О каком тогда заключении говорит следователь? Дело в том, что это не сторона защиты имеет это заключение, а сам следователь. Он четыре раза делал экспертизу одной девочке и один раз другой. Итого - пять раз. То есть пять гинекологических экспертиз указали на невозможность действий, при которых они бы испытывали острую боль, как они говорят в показаниях. Как только следователь узнал об этом, он поменял фабулу на поверхностные действия, то есть, где боли быть не может. Какая боль от поверхностного прикосновения? Возникает вопрос: как быть с показаниями потерпевших девочек, утверждавших, что они чувствовали острую боль? То есть получаются или девочки запутались или следователь их запутал.. Теперь все педагоги, опустившие руку на такой орган как грудь, ягодицы, живот ребенка могут ожидать 14 лет строгого режима.

 

Е.Никифоров: - Да, конечно, оговор здесь вполне возможен. А девочки порой весьма склонны фантазировать. Это, кстати, большая опасность. Мне недавно один священник сказал, что после этого дела будет общаться с детьми только через стекло. Но вот еще третий у меня вопрос. Следователь также утверждает: всем девочкам назначалась комиссионная экспертиза с участием большого числа специалистов, сделавших однозначный вывод: об отсутствиях признаков оговора. Так ли это?

А. А. Мурашко: - Это не так. Девочку по острову Коневец опрашивал только один психолог со стажем один год и два психиатра, которые подтвердили, что девочка психически здорова. Психологической части заключения нет вообще. А именно психолог - это ключевой эксперт по делам данной категории. Вопроса о признаках оговора в детских показаниях следователь не ставил в постановлении о назначении экспертизы, поэтому получить ответ об отсутствии признаков оговора он просто не мог. Это придумал следователь. Это ложь, как и его слова о большом количестве специалистов, потому что был только один психолог. Наоборот, привлеченные защитой специалисты, в частности, могу сказать про академика Гульдана из Москвы, несколько специалистов с ученой степенью Санкт-Петербурга - это кандидаты психологических наук, - они выявили полную несостоятельность и недостаточность психологической части. Мне недавно тоже позвонил один психолог и спросил: как быть: вот сейчас возникает мода при делении имущества либо детей - мама обращается к психологу говорит: а вы не могли бы написать заключение, согласно которому мой ребенок подвергся сексуальному воздействию со стороны моего бывшего мужа. Так вот такие способы сделать бывших мужей сговорчивыми при разделе имущества или детей сейчас у нас уже не исключение. Поэтому отвечая на вопрос, повторюсь, никаких специалистов, как говорит следователь однозначный вывод об отсутствии признаков оговора – это же ваши слова – нет и не может быть. Потому что, еще раз говорю, что те психологи, которые привлечены защитой, они четко сказали, что был детский оговор. Но ведь это, я так понимаю, следователь оправдывается в СМИ, а не сторона защиты. Здесь вообще как-то странно - полковник Следственного комитета оправдывается в средствах массовой информации относительно своих действий. Вот вы задаете третий вопрос, и третий раз следователь вводит в заблуждение, говоря то, чего не было.   

Е.Никифоров: - А вот такое. Следствие обвиняли в подделке подписи одной из потерпевших под протоколом? Это действительно так?

А. А. Мурашко: - Послушайте, это уже четвертая ложь. Поскольку показания двух девочек соседок по эпизоду на остове Кос было выполнено под копирку, с суждениями, которые не свойственны детям, защита усомнилась в том, что дети видели этот протокол и действительно их допрашивали. Одна девочка до поездки на Кос в 2013 году имела загранпаспорт, в котором имелась ее подпись, и защитник обратил внимание на то, что в протоколе допроса подпись стоит другая, нежели, чем в паспорте. В протоколах допроса тринадцатилетнего ребенка была подпись выработанная, устоявшаяся, размашистая - подпись взрослого человека. Это навело на некоторые размышления и я по поручению адвоката пошел в школу и попросил журнал, где расписывалась эта девочка. Соответственно там я увидел ту подпись, которая находится в протоколах допроса, ее проставляла мама этой девочки, Галина (кстати она сейчас лечится от онкологии в Германии). И директор школы мне сказала, что это подписывала мама, потому что ребенок ставит свою подпись только с 14 лет, а на тот период ей было 13 лет. Защита, установив это несоответствие, с целью проверки возникших у нее сомнений, обратилась с адвокатским запросом к почерковеду, который дал заключение о том, что подпись в протоколе выполнена не потерпевшей, а другим лицом, к тому же старшим по возрасту. Следующим этапом было бы проведение почерковедческой экспертизы, а затем по результатам подчерка ставился бы вопрос о признании доказательства недопустимым. Но никого в суде это не заинтересовало. Поэтому и ходатайства о приобщении к материалам уголовного дела заключения специалиста и ходатайства о назначении почерковедческой экспертизы судом было отклонено. Если вы спросите, был ли ребенок в суде - нет. Вы думаете, есть какой-то видео-допрос, в рамках которого можно было бы задать ему вопросы? Нет. Было видео, но до плеч. И там сидела девочка, лица ее не было видно. Кто-то говорит, она отвечает на вопросы: да и нет. Как психолог может оценить ее показания? Поэтому я могу сказать, что приговор построен только на противоречивых письменных показаниях потерпевших, опровергнутых показаниями свидетелей защиты и государственными экспертами. Судье, к сожалению, совершенно было не интересно устанавливать истину, поэтому в приговоре просто написано: вот этим показаниям я верю, потому что они достоверны, а этим показаниям я не верю, потому что они не достоверны. Больше ничего.

Е.Никифоров: - Спасибо. А вот еще такое. Следователь говорит, что была очень большая общественная поддержка отца Глеба, организованна. В частности сторонники Грозовского у здания суда кричали в спину – убийцы. Дальше он говорит, " почти двадцать пять лет работы следователем я лично впервые столкнулся с таким давлением на потерпевших". Действительно ли защита оказывала давление на потерпевших?

А. А. Мурашко: - Скажите, как можно оказывать давление на потерпевших, если их нет в суде? Девочка по Коневцу сейчас начинает лечиться от онкологии, в этом году ей исполняется 18 лет. Ее не было в суде. Второй девочке 18 лет исполняется весной следующего года. И ее не было в суде. Пришла только вот малолетняя девочка из Пушкина, бывшая прихожанка Софийского собора города Пушкина. Она заученными фразами попыталась удивить участников суда. И когда защита начала задавать вопросы, «поплыла», начала говорить то, что психолог оценил одним словом – детский оговор. Допустим, адвокат ее спрашивает: «Вот 19-го было совершено над вами насилие, но есть фотография, что вы 21го вы сидите бок с боком, плечом к плечу, со своим насильником, как вы это объясните?» Присутствуют вожатые, дети, когда отец Глеб подвернул ногу, и он лежал на кровати с валиком под ногой и все дети его облепили, потому что комнатка была маленькая и все пришли к нему. Не он к ним, а они к нему. Девочка говорит: «Ну, вот если бы я не села к нему плечом к плечу, то все бы подумали, что он бы со мной что-то сделал». Потом ее спрашивают: «Слушайте, через несколько дней вот вы ходили к нему в туалет, в замкнутое пространство, у вас же есть определенные фобии, были вожатые, почему вожатые вас не провели?». «Но вот я преодолевала…., понимаете…» И при таких обстоятельствах, как только девочка «поплыла», естественно, ее сразу вывели. Потому что сразу было видно, при допросе присутствовали психологи, в том числе со стороны защиты, что это оговор. Вы понимаете, в чем дело? Основных этих вот девочек, великовозрастных, их не было. Все попытались вот на малолетнюю девочку спихнуть, которая ничего не смогла пояснить. Понимаете? Я могу сказать о том, что никто никакого давления ни на кого не оказывал. А то, что кричали «убийцы»? Так это свобода слова. Грозовский у нас сейчас тоже «маньяк-педофил». В данной ситуации я могу сказать, что ни какого давления не было оказано.

Е.Никифоров: - А кому же это все нужно? Ведь организовать вот так вот сложно: этот оговор, зная, в общем-то, последствия этого оговора, что статья крайне тяжелая может быть. А это нужны большие средства. Вот эти мамы, они богатые люди? Ну если одна лечится в Германии, то понятно, что не бедная. А вторая? И вообще, что может стоять за этим? Если не сами ли мамочки каким-то образом возненавидевшие отца Глеба?

А. А. Мурашко: - .. что касается вот "теории заговора"… Кому это было выгодно, кому перешел дорогу, кто участвовал в этом? У меня есть стойкое убеждение, что работала какая-то группа людей, направленная на дискредитацию отца Глеба. Я лично ездил в Израиль и выяснял у двух семей, которым предлагали по 50 тысяч долларов за оговор, чем это закончилось и как это было обставлено. Понимаете? Люди просто пугались. У меня есть один друг-художник, который входил в секту Шри Багавана. Отец одной девочки является ее региональным лидером. Я с ним встретился и задал вопрос: «Вы знаете, что было с вашей дочерью?» Он мне сказал: «Нет, я не общаюсь, мы в разводе, моя жена не дает мне возможности общаться с дочерью». Я пришел к друзьям этого руководителя, и они тоже написали ему вопрос.  Потом неизвестные, таинственным образом исключают их из друзей этого лидера секты, на их странице какие-то хакеры удаляют информацию. Они ко мне обращаются в шоке. Потом этот папа запуганный приходит в суд и говорит, как на него я оказывал воздействие, чтобы дать какие-то нужные показания. Кто-то этого человека запугал. И потом, сейчас вот вышла статья, она у меня перед глазами. Написал ее протоиерей Сергий Бельков. Она называется: «Это говорит об извращенном уме этого нарцисса». В этой статье священник жалеет, что Грозовский фактически не осуждался четыре года, что защита Грозовского тянула время для того, чтобы он провел это время в изоляторе, а не в тюрьме. То есть сам священник желает осуждения другого священника. И он говорит - цитата: «В нем были настолько веские доказательства, которые дали право суду определить столь суровое наказание». Каков источник информированности этого свидетеля, который пришел в суд, как свидетель и тут же заявляет, что он располагает сведениями о веских доказательствах? В то время как только замечаний на протокол у адвоката Уткина несколько томов! Это вот вам еще одна теория. Кто за этим стоит, я не знаю, но мне кажется, что работает какая-то группа по дискредитации иерея Глеба Грозовского, его деятельности. Я не поленился, пошел в Правительство Ленинградской области, посмотрел всю переписку отца Глеба с Комитетом по здравоохранению Ленинградской области по поводу допуска его к реабилитации нарко- и алкозависимых и по получению сертификата. Он получил ответ, что только одна организация протоиерея Сергия Белькова имеет право осуществлять эту деятельность. Преодолевая этот ответ, он привлек очень большие медийные ресурсы, финансовые ресурсы, организационные ресурсы, но кто-то не давал ему возможности реализовать свои таланты помогать людям. Я могу сказать, что это непростое дело. И я думаю, если этот приговор будет обжалован, а он будет обжалован, дело, естественно, дойдет до Верховного суда. Возможно, мы узнаем какие-то новые обстоятельства, которые появятся в этом деле. 

Протоиерей Андрей Спиридонов

Е.Никифоров: - о.Андрей, Вы имеете большой опыт работы с детьми, были воспитаны в церковной строгости и являетесь хранителем русской церковной культуры, этики отношений между священниками и паствой. Как Вы считаете, то, что было размещено в интернете, где о.Глеб Грозовский в окружении детей, хотя там присутствовала и его дочь, и жена, но вместе с тем, священник в спортивных шортах (он занимался спортом), может ли священник позволять себе вот такую степень близости с детьми? Возможно ли священнику на курорте ходить вот так, с голыми ногами? В этом ничего преступного нет, но как наша традиция церковная смотрит на это?

о.Андрей Спиридонов: - Я думаю, что все-таки этика священнического поведения, и в отношении детей в том числе, где бы священник не находился, она должна обязательно соблюдаться и быть в определенных рамках. И священник всегда должен держать определенную дистанцию по отношению к ребенку, к детям. И это будет безопасно и для него самого, и для детей, и для окружающих, чтобы не возникал какой-то фон, который не соответствует церковному образу жизни и церковной этике поведения. Вот, к сожалению, в истории с о.Глебом Грозовским мы до конца не знаем был ли так какой-то явный криминал или не был, сфальсифицировано ли в полной мере против него обвинение или нет, это всё в общем-то нуждается еще в исследовании. Но стоит заметить, что определенная неосторожность, с которой он себя вел, неосторожность в стиле поведения и создала такой фон, когда такого рода обвинения, которые в современном мире порой легко могут выдвигаться, они выдвигаются, можно сказать, с большей легкостью. Это всё в конечно счете получается в общем-то не на пользу Церкви. Конечно, о.Глеб, наверное, был по своему прав, что он старался заниматься с детьми в таком максимальном приближении к ним, но все-таки опыт показывает, и 2000-летняя история Церкви показывает, что на самом деле стиль поведения христианина, тем более священника, совершенно вещь не второстепенная, независимо от того, в какую эпоху мы живем, мир все равно лежит во зле, а Церковь во Христе, она должна безусловно должна следовать в своих членах, тем более в своих служителях нравственному стилю поведения во всем. Мне кажется, никаких сомнений у нас в этом не должно быть, и никакого потворствования чрезмерным свободам в этом смысле тоже не должно быть, потому что это против нас оборачивается и против Церкви как таковой.

Е.Никифоров: - В чем Вы считаете урок этого дела для всей нашей Церкви?

о.Андрей Спиридонов: - В том, что мы должны быть максимально осторожны и максимально этично себя вести по отношению к прихожанам, тем более к лицам другого пола, если священник с ними имеет дело, находится в лагерях или в общении, тем более к детям. Это должна быть максимальная осторожность и максимальная этика в поведении. И священник  в этом смысле должен быть всегда на страже. Мы не должны ни в коем случае расслабляться. Мы не должны себе позволять лишнего, потому что враг рода человеческого в этом смысле не дремлет, в том числе и какие-то конкретные враги Церкви, а сейчас и информационная война против Церкви использует любой повод. В этом смысле мы не должны давать этих поводов. Надо понимать, что духовная жизнь – это духовная брань…

Е.Никифоров: Многое не ясно в этом деле.  Одни верят в невиновность отца Глеба, у других есть сомнения, третьи яростно хотят его уничтожения. Нет уверенности в правосудии, нет уверенности в том, что следствие все учло, есть подозрения в том, что дело заказаное. Но кем и кому это было нужно? Не ясно был оговор или не был, много чего не ясно... Будет апелляционный суд. Будем надеяться, что защита будет услышана, будем надеяться, что невиновность отца Глеба будет доказана. А пока будем молиться, чтобы правда Божия восторжествовала.

 

 

 

 

Дорогие братья и сестры! Мы существуем исключительно на ваши пожертвования. Поддержите нас! Перевод картой:

Другие способы платежа:      

Комментарии

03.02.2018 - 19:49 :

К ужасу, да, священник лишён теперь возможности проявить теплоту и заботу, естественную в отношении детей, ему приходится приспосабливаться и оглядываться на доминанту неестественных проявлений и восприятий отдельных людей, которые "заказывают музыку" и направляют общество в противоестественное русло. В этой "опасной реальности" священник уже не может без риска погладить ребёнка по головке, а уж посадить на руки!.. А это напрямую разрушает у детей контакт, доверие к взрослому человеку, к батюшке. Господи, в это невозможно поверить, но это уже реальность...

04.02.2018 - 11:01 :

Очень похоже на фабрикацию, судя по тем данным, которые сейчас известны. Поражает обвинительный уклон суда, который не рассмотрел объективно всех обстоятельств этого дела, по просто проштамповал зыбкую обвинительную конструкцию следователей.
Дай Бог обнаружиться правде и выйти оклеветанному о. Глебу на свободу!

05.02.2018 - 10:08 :

Когда-то появилась теория «16-три прикосновений».
В приюте Англии младенцы умирали НЕ от недостатка питания, а от недостатка внимания. Кого брали на руки нянечки, тем было легче. Но при одной нянечке на десятерых, естественно, этого было катастрофически мало.
Психологи знают это и советуют прикасаться к ребёнку не менее 16 раз в сутки. НЕ ВСЯКАЯ мамочка знает об этом, а уж исполнять — недосуг. Да и сами взрослые нуждаются в тёплом прикосновении, дружеском поглаживали по плечу: « Я здесь, я рядом». Многое портят гаджеты.)
Отец Глеб, прекрасно зная о такой особенности, и попытался детдомовских, лишенных во многом внимания, восполнить это тактильным. Погладить по голове, поносить на шее, потрепать за волосы слегка, — как это делается отцами со своими подрастающими детьми: сближает, помогает достичь доверительных отноше6ий с трудными подростками. Этим и объясняет отец Глеб «стратегию и тактику. ЧЕЛОВЕЧНЫЙ подход к чужим детям — не каждому даётся. Если кошка своих котят до двух месяцев облизывает и из зубов не выпускает, чем же человек хуже кошачьих? Потом только выталкивает « из гнезда» птица своих птенцов, тигрица своих котят, когда обласканы, выпестованы и научены таскать и рвать добычу. У особей человеческого рода бывает наоборот: пошёл вон из гнезда, не нужен. Да и в гнездо не помещают порой, а сразу отказ пишут в родильном доме.)
Вразуми, Господи, судей НЕМЗДОПРИИМНЫХ на внимательное рассмотрение апелляциии по делу отца Глеба.

05.02.2018 - 11:54 :

Лидия(коммент от 05.02.) Вот именно,что младенцы, в православном лагере не груднички были. Не понимаю я такой внеземной тактильной любви.

07.02.2018 - 21:26 :

Внеземная любовь, о которой Вы говорите, Ангелина, не требует прикосновений. ВНЕ земли, это где? В Царствии Божьем, наверное? А пока тут, НА земле, то мы или гладим по голове детей, помимо того, что просто кормим, или нет. Психологи рассказывают, что это нужно даже подросткам. Если же во младенчестве вообще не видели материнских рук, потому что НЕ в благополучных семьях росли, то подростками они льнут к воспитателям. Отец Глеб в оправдательном слове об этом и говорит.) Что даже взрослые дети нуждаются в родительском тактильном участии, наблюдаю у себя: сынки наши, коим за 30, непрочь побороться с батей, потаскать друг друга за шею. Туда же внуки. Любят они кататься на шее у дедов. Иерархия при этом не страдает. НО ведь такой стиль грубо противоречит постулатам ювеналки...

21.02.2018 - 08:25 :

Получается, что родители вовлекли своих несовершеннолетних детей в действия, подпадающие под статьи уголовного кодекса для этих родителей! Родители развращали своих детей, что-ли? Это массовый оговор невинного священника с вовлечением в сексуальный скандал собственных несовершеннолетних детей? И автор статьи верит в этот абсурд?

28.04.2018 - 10:46 :

"Это массовый оговор невинного священника с вовлечением в сексуальный скандал собственных несовершеннолетних детей?", -
Да, это КОРЫСТНЫЙ ОГОВОР НЕВИННОГО священника с подключением к нему СВОИХ несовершеннолетних детей!
P.S. Люди, пошедшие на это КОВАРНОЕ ОБВИНЕНИЕ, рассчитывают, что деньги делают всё, ан НЕТ - ОШИБАЮТСЯ!

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и абзацы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Простите, это проверка, что вы человек, а не робот.
8 + 5 =
Solve this simple math problem and enter the result. E.g. for 1+3, enter 4.
Рейтинг@Mail.ru Яндекс тИЦКаталог Православное Христианство.Ру Электронное периодическое издание «Радонеж.ру» Свидетельство о регистрации от 12.02.2009 Эл № ФС 77-35297 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Копирование материалов сайта возможно только с указанием адреса источника 2016 © «Радонеж.ру» Адрес: 115326, г. Москва, ул. Пятницкая, д. 25 Тел.: (495) 772 79 61, тел./факс: (495) 959 44 45 E-mail: [email protected]

Дорогие братья и сестры, радио и газета «Радонеж» существуют исключительно благодаря вашей поддержке! Помощь

-
+