23.05.2017 13:48:04
Сергей Львович Худиев
Недавние действие киевских властей — запрет российских социальных сетей и программного обеспечения, попытки поставить на голосование законопроект, который подвел бы юридическую базу под захваты храмов Украинской Православной Церкви — вызвали не то, чтобы негодование, но скорее изумление. У нас даже из твердых либералов и борцов с режимом многие пришли в смущение, и только самые идейные товарищи выступили с апологией киевских властей — впрочем, довольно невразумительной.
Это понятно. Нападать на крупнейшую религиозную общину страны, переводить политический конфликт в плоскость религиозного было бы в любом случае безумием. Украинская Православная Церковь полностью самоуправляема, Патриарх Московский не командует ей ни в каком смысле — просто через каноническое общение с ним Украинская Церковь принадлежит к мировому Православию. Порвать общение с московским Патриархатом — значит порвать общение со всеми поместными православными Церквями, выпасть из вселенской православной Церкви. Так называемый «киевский патриархат» не признан никем в православном мире.
Поэтому для украинских православных (независимо от их политических предпочтений) требования «порвать с Москвой» означают требования порвать со всем мировым Православием. Когда власти требуют от верующих выбирать между верностью властям и верностью вере — они забывают, что вера это камень, об который легче разбиться, чем разбить его.
К счастью, пока что можно сказать что антицерковные законопроекты забуксовали. Запрет российских социальных сетей и компьютерных программ выглядит менее разрушительным, но не менее глупым. Зачем?
Даже если принять ту официальную картину происходящего, которую предлагают нынешние киевские власти — война с Россией, Донбасс оккупирован бурятами, нация истекает кровью и т. д., все равно остается непонятным, как действия действия властей в нее вписываются.
Есть по крайней мере две причины находить отсылки к войне крайне странными.
Первая состоит в том, что три года — включая наиболее острую фазу боевых действий — можно было позволить украинцам писать вконтакте, ставить на компьютеры антивирус Касперского и вести бухгалтерию в С1. Все это время как-то обходилось без законов, по которым патриотическое религиозное сообщество отбирало бы недвижимость у не столь патриотического. Почему-то суровая военная необходимость в таких мерах появилась именно сейчас.
Вторая — я пока не видел правдоподобного объяснения, каким именно образом меры, которые должны настроить против государства до того лояльных или аполитичных граждан, которые просто хотели молиться Богу по своей вере, а также создание неудобств массе простых людей в их обычной жизни и работе, помогут военным усилиям Украины.
Поэтому когда защитники таких действий (и с Украины, и из России) мне говорят «поймите же, Россия напала», я как-то не понимаю. Даже в рамках этой картины мира, какой смысл в таких действиях? Вернее, в рамках такой картины мира они особенно нелепы. Если война, то зачем же сеять смуту в собственном тылу?
Впрочем, это далеко не первый случай стрельбы себе в ногу со стороны нынешних киевских властей — такая стрельба носит вполне систематический характер. Какая-то инициативная группа патриотов делает что-то явно абсурдное, бессмысленное и вредное, например, взрывает линию электропередач в Крым, и власти, вместо того, чтобы их одернуть, покорно плетутся за ними, задним числом оправдывая и подтверждая их действия. Внешние же наблюдатели смотрят на все это с большим изумлением, пытаясь найти в таких действиях какую-то логику, цели и планы.
По-видимому, объяснить это хитрым планом нельзя. Напрашивается другое объяснение — мы видим здесь сочетание трех факторов. Свободной конкуренции патриотов, инвертированной цепи команд и национализма.
Патриотизм в нынешнем контексте является личным социальным ресурсом. Если вас заподозрят в непатриотизме, у вас могут возникнуть серьезные проблемы — например, вспомним те же поправки, которые должны облегчить отъем храмов у «непатриотичных» православных в пользу «патриотичных» раскольников. Напротив, если вы — проверенный, испытанный и верный патриот, вы сами можете создавать проблемы и отбирать собственность в свою пользу. Никто не одернет патриота и не посмеет спросить об источнике его доходов. Имея достаточно патриотизма, можно весьма демонстративно нарушать закон — и вас не посмеют арестовать. Патриоту не посмеют отказать в карьерном росте. Патриоту вообще не посмеют отказать.
При этом, разумеется, такой патриотизм никак не связан с интересами государства — он функционирует в личных интересах и носит чисто демонстративный характер. Это создает у людей заинтересованность в том, чтобы всегда выглядеть более патриотичным, чем сосед.
Действия, которые со стороны выглядят бессмысленной и вредной истерикой, которую любое функционирующее руководство немедленно бы одернуло, с точки зрения личного продвижения вполне рациональны. «Патриот со справкой» и не обязан действовать обдуманно. В его задачи не входит демонстрировать стратегический ум. Он должен демонстрировать сердце, горящее любовью к Родине и ненавистью к ее врагам. Взвинченная пафосность и эмоциональность — это часть вполне рациональной стратегии личного продвижения. Планы можно критиковать, доводы можно оспорить — с истерикой спорить невозможно. К ней можно присоединиться — либо навлечь на себя крайне неприятные подозрения в непатриотизме. Да и с точки зрения влияния на людей, подражая суворовскому «пуля — дура, штык — молодец», можно заметить что «доводы непонятны, истерика заразительна».
Звуковую среду формируют те, кто кричит пронзительнее всех, а потом остальные уже инстинктивно чувствуют, что выделяться не надо. Это, естественно, приводит к тому, что побеждают наиболее нелепые и глупые предложения — лишь бы в них выражались должные чувства пламенного патриотизма и клокочущего негодования на врагов дорогой Родины.
Вернее, нелепыми и глупыми они являются с точки зрения интересов государства — с точки зрения продвижения личных интересов патриота в конкуренции с другими патриотами он совершенно рациональны.
Второй фактор, связанный с первым — это инвертированная цепь команд. В нормальном случае вышестоящие отдают команды, нижестоящие обеспечивают их выполнение. При свободной конкуренции патриотов это не так — вышестоящий тоже находится в опасности быть уличенным в недостаточном патриотизме, и когда нижестоящие горят любовью к Родине, он не смеет этот пламень угашать. Он вынужден задним числом подтверждать их инициативы.
Поэтому при попытке беседовать со сторонниками киевских властей обычно возникает тяжелое непонимание — вы хотите услышать их доводы и понять их позицию, они хотят, чтобы вы разделили их эмоции. В рациональном контексте действия оправданы предполагаемым результатом — они предпринимаются зачем-то. В эмоциональном — они оправданы эмоциональным состоянием человека, они совершаются почему-то. Как говорил классический лозунг времен Майдана, «Поймите, нас достало».
Действия властей оправдываются ссылками на войну не потому, что они помогают достигнуть каких-то военных целей, а потому, что война служит оправданием тому эмоциональному состоянию, из которого они вытекают.
Эти два фактора усиливаются третьим — национализмом. Когда люди осознают себя нацией, обычно выясняется, что половина нации — предатели, а еще значительная часть — болото, которое присоединится к предателями, если за ним тщательно не присматривать. Национализм (особенно в изложении таких его классиков как Дмитрий Донцов и Дмитрий Мирон-Орлик) совсем не интересуется тем, чтобы соплеменники жили мирно, свободно и богато. Напротив, с точки зрения национализма, впитавшего расистские и социал-дарвинистские идеи первой половины ХХ века, вся жизнь есть вечная война, цель нации, как любого живого организма, в могуществе, в ницшеанской воле к власти, а совсем не в том, чтобы ее рядовые члены жили сыто и привольно. Как пишет Дмитрий Донцов, «Экспансия — не только самоутверждение собственной воли к жизни, но и отрицание ее в других, — таков закон жизни органической и надорганической» (Д.Донцов, «Национализм», Раздел II. Воля, как закон жизни)
Для утверждения этой воли к власти «инициативное меньшинство», элита нации, с «безнравственностью и фанатизмом» должно осуществлять «творческое насилие» по отношению к соплеменникам. (Д.Донцов, «Национализм», Раздел VI. Творческое насилие и инициативное меньшинство)
Поэтому когда со стороны мы недоумеваем, что националисты тяжко вредят людям, теоретически, одной с ними нации, языка и происхождения, мы упускаем из виду, что целью национализма вовсе не является мир и процветание своего этнического сообщества — хотя бы и за счет других. Целью является воля к власти.
Принуждение других к абсурдным и вредным действиям, охота на ведьм, создание ведьм для охоты там, где их до этого не было — все это выглядело бы полным сумасшествием в рамках других мировоззрений. Но в рамках идеологии «инициативного меньшинства» все эти действия служат вполне рациональной цели — утверждению власти этого меньшинства. Людей подвергают различным ограничениям, стеснениям и обидам не потому, что в этом есть какой-то государственный или военный смысл — а чтобы показать, кто в доме хозяин.
Психологически это достаточно известный прием — бессмысленные стеснения, против которых человек не может восстать, формируют покорность. Сознавать себя жертвой притеснения — неприятно. Еще более неприятно — сознавать себя жертвой обмана. И обычный выход — это солидаризация с притеснителями. Мол, я терплю это добровольно ради великой цели и горячо приветствую.
Это хорошо известная техника «промывки мозгов» — если заставить человека из-под палки 99 раз прославить Великого Мао, на 100-тый раз он прославит его добровольно и с энтузиазмом. Так и в патриотических аккаунтах в фейсбуке (доступ к которому не утрачен) можно прочитать подробные и изобретательные апологии этого решения властей, авторы которых ищут и находят им какие-то рациональные государственнические объяснения.
Рациональные объяснения таким действиями, конечно, есть — но не с точки зрения интересов государства или народа, а с точки зрения интересов конкретных лиц.
Комментарии
24.05.2017 - 09:37 Спасибо, интересная статья. К:
Спасибо, интересная статья. К перечисленным факторам можно добавить ещё и фактор внешнего давления. Западные покровители подталкивают украинские власти к тому, чтобы те делали как можно больше каких угодно пакостей России и Православной Церкви. Благополучие украинского народа их, разумеется, интересует при этом меньше всего. Они, может, и не против того, чтобы Украина рухнула, а Россия забрала себе её токсичные развалины и увязла в их восстановлении и в борьбе с остатками невменяемых украинских националистов.
Добавить комментарий