УКРАИНСКИЙ ДЖИНН

Денацификация Украины — как это будет? Пока оставим за скобками вопрос практической реализации: кто, когда и каким образом. Есть другой, фундаментальный вопрос: выкорчевывая украинский нацизм, к какому знаменателю следует приводить идеологический фон Украины? Понижать ли националистический градус до умеренного, вернув население страны к нейтральному украинству — к идее хотя и отдельного, но братского народа, выросшего из одного корня с русским? Или возвращать жителей Украины на 90 лет назад, ко временам до насильственной украинизации, к идее одного, русского народа, искусственно разделенного фальшивой этнотерминологией и границами?

Очевидно, сторонников первого варианта даже в России будет больше. К чему, скажут, переворачивать вверх дном то, что вполне устоялось за 90 лет: существование украинского этноса давно и всеми признано как исторический факт. Однако положение «верх дном» было принято политической конструкцией «Украина» именно 90 лет назад. Если большинство к нему притерпелось, это не значит, что оно перестало быть ложным.

Ложь меньшая не является аргументом против лжи большой. Попытки обуздать украинский нацизм культурными формами умеренного украинства будут провальными. Джинн выпущен из бутылки. Идет стремительная поляризация: движение к «великой Украине для украинцев» и противоположное движение, по понятным причинам пока что молчаливое и скрытное — к русскому берегу, к Новороссии. Спокойный дрейф посередке, как раньше, закончился, река взбурлила из-за обвала в горах, попущенного Творцом мира и истории. Либо бешеное течение будет гнать украинские лодочки на камни, перегородившие реку, либо надо изо всех сил грести в другую сторону, поперек течения.

Надо лишь помнить, как появились на свет украинцы.

В XIX в. в Российской империи это было почти незаметное глазу этнографическое движение любителей канувшей в лету «козаччины». Отнюдь не безобидное, поскольку гетманская «козаччина» в Малороссии со времен вхождения ее в состав России в 1654 г. была незаживающей язвой: гнездом сепаратистских интриг, измен, антироссийской политической клеветы. В XIX в. антураж той старой казацкой фронды, симулянтские стоны в адрес русского «кровавого» самодержавия стали одним из ручейков, питавших новые мятежные настроения — от декабристских до народовольческих. Впрочем, полностью слиться с революционным движением маргинальное украинство в то время не смогло из-за своего глубокого провинциализма, местечковых этнографических интересов.

На совершенно иной уровень украинство было выведено в конце XIX в. в Австро-Венгрии, которой после разделов Польши принадлежала Галицкая и Закарпатская Русь. Галиция в те времена переживала эпоху русского православного возрождения — униаты-русины вспоминали, что они одного племени с русскими и когда-то тоже были православными. Национально-религиозное брожение породило всплеск интереса к русской культуре, языку, униаты стали массово переходить в православие, возникали разговоры о необходимости воссоединения русских земель. Все это сильно напугало австрийские власти и краевую польскую администрацию. Если русского не удается сделать поляком или немцем, его надо сделать русофобом — такова была подоплека. И если уж говорить о воссоединении, то присоединять не Галицию к России, а Малороссию к Галиции, то есть к Австро-Венгрии. Для слома русской религиозной идентичности галичан, переходивших в православие, и исконно православных малоросов была выведена украинская национальная идентичность.

Украинизация Галиции полным ходом шла с начала 1890-х. Кучке украинофильствующей интеллигенции и униатскому духовенству были предоставлены все рычаги культурной жизни в крае: образование, «научная» деятельность — создание «украинской науки», печать и пр. И чем ближе становилась перспектива большой войны с Россией, тем отвязнее делались методы: доносы на русофилов, преследование и аресты тех, кто принимал православие, пропагандировал «москальскую церковь». Пиком одержимости украинством в Австро-Венгрии стали годы Первой мировой. По доносам «украинцев» были убиты, погибли в концлагере смерти Талергоф либо пережили тюремные муки многие тысячи русинов, не желавших украинизироваться и отказываться от вновь обретенной истины православия. Галицкая Русь, прошедшая через свою Голгофу, почти превратилась в Украину.

В России тем же самым после войны занялись большевики. По старой традиции российских революционеров им нужно было разоблачение царской России как «тюрьмы народов». А чтобы угнетаемых народов стало численно больше, был разделен на части титульный народ-«угнетатель». Кроме того, большевиков с украинствующими националистами связывала работа по разрушению России на общего спонсора — германские придворные круги (Австрия удалилась от дел, передав все нити украинства Германии). Благодарность за сотрудничество не заставила себя ждать: в 1923 г. вышел указ советского правительства об украинизации населения УССР.

Так родились два политических проекта украинства, дополнивших друг друга. Галицийский проект не смог бы состояться на территории, названной Украиной, без советского, как и советскому проекту не на чем было бы стоять без платформы галицийского.

Антицерковное (антиправославное) содержание обоих видно невооруженным глазом. Вершиной галичанского нациестроительства стал крупный церковный раскол во время Гражданской войны с образованием «самостийной церкви» Украины, самосвятской УАПЦ, существующей по сию пору. Большевики, в свою очередь, приспособили к собственным нуждам антицерковные, раскольнические смыслы «проекта Украины». УАПЦ в начале 1920-х получила поддержку советской власти и в подарок — отнятые у православных храмы. Поэтому украинство — точно такой же памятник большевизму, как звезды на башнях Кремля, истуканы Ленина, улицы и города имени палачей.

23 года после распада СССР на Украине шло острое противостояние двух конкурирующих политических проектов, галичанско-бандеровского и советского. Проблемой второго стало то, что для бандеровцев он недостаточно радикальный, недостаточно украинский. Постсоветское украинство — тихая гавань для всякого умеренного украинца, считающего русских братьями, чтущего память о победе над фашизмом и даже являющегося прихожанином УПЦ Московского патриархата. А для галичанского украинства мирные отношения России и Украины — кость в горле, поскольку «перед нами — любопытный случай пересадки идеологии с одной национальной почвы на другую. Русофобия, в том виде, в каком ее исповедуют сейчас галицийские шовинисты, была получена в законченном виде от поляков. Насадив общеукраинское движение в Галиции, поляки снабдили его и готовой идеологией» (Н. Ульянов, «Происхождение украинского сепаратизма», 1966).

Католическая Польша была одним из основных геополитических конкурентов России с конца XV в., потерпевшим поражение во второй половине XVIII в. Из всей суммы соответствующих польских воззрений на русских и Россию родилась идеология, которая «получила наукообразную форму и вручена была галичанам, как евангелие украинского национального движения» (Н. Ульянов).

Содержание этой идеологии: 1. Россия — вечный агрессор и оккупант (тут пригодились и многочисленные гетманские фальшивки XVII—XVIII вв. о лютой жестокости русских царей и их воевод. 2. «Москали» украли название «Русь», «русский», тогда как настоящей Русью была Украина и настоящими русскими (руськими) — украинцы. 3. «Москали» в отличие поляков и украинцев — не славяне, а ветвь монголо-финских племен, причем самая низкоразвитая ветвь. Это низшая раса, звероподобные недочеловеки. Соответственно — не братья. 4. Отсюда — «москали» дикие варвары, жестокие, грязные, ленивые, рабы по природе, обладатели всевозможных пороков. 5. От всего этого — полшага до признания «москальской» веры и Церкви нечистой, ложной, испорченной, наконец, просто оккупантской; церковнославянский язык «москальского» богослужения, как и русский, — инструмент подавления украинской культуры. Это дает украинцам право отвоевывать у «москалей» их храмы и изгонять, а то и убивать, их священников. Расколы, создание самостийнических «церквей» не только правомерны, но и необходимы.

Сами (нео)бандеровцы добавили в эту окрошку обычное националистическое чванство, обильно сдобренное язычеством: украинцы — великая нация, высокоразвитые арийцы, древнейший народ, от которого произошло все человечество. Идол нации выставлен на общее поклонение — «Украина превыше всего».

С 1990-х советский украинский проект постепенно перемалывается галичанским. Бандеровская «оранжевая» идеология быстро продвинулась с запада в центр и даже частично на юго-восток Украины. В условиях депрессивной экономики и политической радикализации общества оранжистская пропаганда легко завоевывала умы умеренных украинцев, проникала в Церковь — в приходы Московского патриархата. Незаметно для себя умеренные украинцы, лояльные прихожане УПЦ МП, жители центральных областей Украины, стали голосовать  за политиков, не скрывавших своей вражды к «москальской церкви». Это ли не приговор нейтральному, но слепому и беспомощному постсоветскому украинству?

23 года попыток доказать, что Украина не Россия увенчались убедительным доказательством — поворотом к нацистскому государству. (Как уже говорилось, расовые нацистские теории заложены в основу галичанской идеологии. К примеру, на рубеже XIX—XX вв. «Научное товарищество им. Т. Шевченко» во Львове, по сообщению Н. Ульянова, «поощряло всевозможные измерения черепов с целью открытия антропологического “типа украинца”»). Умеренное украинство советского извода в этом государстве не жилец. Оно не соответствует «чистоте учения», не поддерживает «чистоту расы».

Но и взятое само по себе это безыдейное, этнографическое украинство, выращенное советской властью из семян лжи, вовсе не безобидно. При малейшем заходе, хоть на полшажочка, в идеологическую плоскость оно способно радикально политизироваться. Убеждает в этом свой «мини-майдан» за церковную незалежность в среде духовенства УПЦ МП.

Украинский национализм стоит на одном-единственном слоне: на идее необходимости защиты самостийничества от «русской угрозы». Поскольку грань между русскими и украинцами прозрачна и несущественна, идейный украинец всегда будет бояться поглощения себя русскими, хоть оставшимися в России, хоть живущими с ним в одном государстве. Он будет всеми способами добиваться права отличаться от русских и отгораживаться от них. С задором и азартом, с обидой и гордостью, со злобой и нарастающей враждой будет отстаивать эти разделения как свой жизненноважный ресурс. В украинском сегменте интернета один из самых популярных сейчас запросов в поисковиках — «отличия украинцев от русских».

Искусственно созданный этнос обречен на поиски свидетельств своей состоятельности, полноценности. Нациям, рожденным естественным образом, подобные доказательства не нужны, а нужны они тем, кто ощущает свою «проектность».

В украинский национализм, даже умеренный, как мина замедленного действия, заложена неотвратимость перетекания его в радикальную фазу. Вплоть до нацизма, агрессивного раскольничества и религиозной нетерпимости — по отношению ко всему, что имеет оттенок русскости.

Противопоставить этому можно только одно. Возвращение имен. Осознание своей русскости. Выбивание табуретки из-под ног тех, кто не прекратит стравливать русских с бывшими русскими, ныне украинцами. Следует провести обряд изгнания украинского джинна.