«РАДУЙТЕСЬ В ПРОСТОТЕ СЕРДЦА, ДОВЕРЧИВО И МУДРО…»

Я приветствую нашу гостью, Екатерину Петровну Морозову-Утенкову. В этом году 4 августа мы совершали 10 лет со дня кончины митрополита Антония Сурожского, и в связи с этим мы встречаемся с людьми, которые лично знали Владыку, общались с ним лицом к лице, которые могут рассказать о Владыке так, как если бы он был сейчас рядом с нами. Один из моих собеседников сказал как раз о том, что, когда мы говорим о нем, он как раз присутствует, потому что, конечно, смерти нет. Смерть – это только переход в иной мир, и мы общаемся с ним именно как с живым. И любовь тоже вечна, любовь не умирает.

Екатерина Петровна, расскажите, пожалуйста, как все это начиналось: как вы познакомились с владыкой, что представляла собой ваша семья?..
- Если говорить о нашей семье, то она, в общем, была вполне обычной. Правда, муж у меня художник, дети – теперь тоже, но тогда, в те времена, у нас была одна маленькая дочка, и я, будучи в возрасте 35-ти лет, крестилась и была в приходе отца Николая Ведерникова. Через него мы познакомились и с Владыкой Антонием.
Службы проходили в храме Рождества Иоанна Предтечи, это было в Москве, но на самой окраине, в так называемом Ивановском.
Туда собиралась интеллигенция во многом количестве, в это время очень многие люди пришли к вере как раз из среды интеллигенции, ну, вот я и попала в эту среду.

Просто услышали об отце Николае или случайно зашли в этот храм?
- Нет, он меня крестил! И у меня была крестная, совершенно замечательная женщина, Ольга Николаевна Вышеславцева. Которая меня подготовила к крещению и порекомендовала отца Николая Ведерникова. И с тех пор мы с ним стали как родные и очень близко дружили много-много лет, пока не скончалась матушка Нина, его супруга. Ее уже несколько лет нет с нами, и дружба несколько разрушилась, но память и всякое, бывающее при необходимости, общение, конечно, сохранялось.

Что вы подразумеваете под словом общение? Это был довольно интеллигентский приход, если можно так выразиться, да?
- Он всякий был, всякий… То есть, бабушек и окрестных жителей (это был единственный храм на целый район) там было тоже достаточно. Но, кроме этого. Ведь отец Николай является еще духовным композитором. И не только духовным: в общем, в то время он был довольно известным композитором и музыкантом, поэтому, в основном, там собиралась музыкальная компания. Но как-то и мы туда попали… И не только мы, но и многие другие, хотя, в основном, конечно, это была среда интеллигентская. Именно его приход: те люди, которые исповедовались у него, которые считали его своим духовным отцом. И он был уже тогда связан с Владыкой Антонием, через него, видимо (а точно я не знаю, через кого) к нам попадали разные тексты бесед Владыки. И что интересно, они просто поразительно отличались от всего того, что мы слышали до этого!
Самое главное, что отец Николай очень любил его, и поэтому, когда представилась возможность с Владыкой встретиться, он и пригласил «своих» так сказать людей, которых он вел. И мы таким образом туда и попали.
Первое впечатление от встречи с Владыкой, конечно, было очень сильное! Как бы вам сказать: это было как бы откровение о Человеке! То есть, такого человека, такого священника мы не видели раньше! Я уже со многими нашими известными батюшками к тому времени была знакома, была знакома со старцами. Наш отец провожал нас в Троице-Сергиеву Лавру, и там мы были знакомы и с отцом Наумом, и с отцом Амвросием… Они замечательные священники. Но то, что я увидела во Владыке Антонии, просто поразило! Во-первых, какое-то особое присутствие Благодати. Вот, он просто вошел и сказал: «Христос посреди нас!» И мы это ощутили! А потом произнес простую молитву «Царю Небесный»: и мы как-бы поднялись на какую-то ступеньку, которая раньше у нас не было. Мы просто сами поразились…
А вот насчет того, что было в дальнейшем – все спрашивали Владыку. Но я сидела ближе всех к нему на каком-то ковре, который постелили хозяева, потому что мест уже не было, почти все стояли сзади. Но вот, мне дали место на ковре (и муж мой тоже там же был, он стоял где-то сзади).
Помню, я у него спросила: «Владыка, я вот не понимаю Тайну Святой Троицы!», на что он мне ответил: «Я – тоже!». А потом говорит мне: «Знаешь, что? Мне бы хотелось поговорить с тобой об этом отдельно». Сначала я несколько опешила и, конечно, согласилась на все и сразу. И он пригласил меня к себе в отель, который, когда мы с мужем пришли туда, уже был полон, начиная с коридора! Это были, наверное, приглашенные люди, а, может быть, и пришедшие сами…
И вы знаете, когда есть присутствие такого человека, то эти все люди стали нам, как братья и сестры! Это удивительно! Не было такого желания спросить у них: «Вот, ты пришел, а зачем? Почему вас так много?! Да когда же он сам придет?!» А пришел он через час после того времени, на которое он нам назначил. Он так быстро-быстро бежал по коридору, а сзади за ним еще человек пять, понимаете? Потом он вошел, и мы решили войти последними. Раз мы такие последние вообще, то решили войти последними! А когда вошли, он мне сказал: «Ты знаешь, Тайна Святой Троицы – это любовь!» И я так сразу поняла, что это действительно так, понимаете? Это действительно так! Ну, конечно, может быть, я уже сто раз об этом читала, но ведь чего мы только ни читали! И какой только литературы в то время не были: все было, хотя в стране ничего не было. У нас было, понимаете? Но я этого не понимала тогда, а вот когда он мне это сказал, я это поняла!
И начались отношения какие-то, какие-то вопросы, чисто жизненные: как вот поступить в том или ином случае. И его был главный ответ на это: «А как ты думаешь, как бы на это посмотрел Христос?» Или даже по-другому, я неточно выражаюсь: он говорил: «Ты подумай о том, чего хочет от тебя Христос? Чего он от тебя сейчас хочет? Как ты думаешь?» И дальше уже шел какой-то диалог.
Но он был страшно добрым человеком, поэтому мы пользовались этим изо всех сил и эксплуатировали его самым бессовестным образом.

Как строились эти беседы: Владыка получал какую-то тему или сам задавал тему?
- Нет, у нас не сразу это было, лет пять мы просто с ним встречались где-то, где он назначал эти встречи. В 1973 году мы с ним в первый раз встретились, а беседы у нас дома начались в 1982-м. Происходили они большей частью у Ведерниковых или же в гостинице «Украина» во время его обедов, на которые он никогда не успевал. Вообще, он как-то выделялся среди общей толпы. Когда приезжало столько владык, вы представляете себе, что там должно было быть! Но очередь-то людская стояла только у его номера: у других-то не стояла! И поэтому там как-то уже начались репрессии на нас: зачем вы сюда ходите, да что вам здесь надо… В то же время, «особенных» у Владыки не было. 
И какой-то момент в жизни у меня был такой, что я – как бы человеком увлеклась, понимаете? Это же очень страшно: взять и увлечься так. «Только он, и больше никого и ничего!» Ну, что это? И я решила для себя: нет, все! Я больше не буду ходить на эти беседы! Потом, ведь ему всегда перед этим надо было звонит, узнавать, где он есть… Все это было очень суетно, и я подумала: Боже мой, какой суетой я занимаюсь! Я не буду! Я не хочу! Потому что потом я буду об этом думать, Англия далеко… А я вообще страшно беспокоюсь о тех, кого я люблю, страшно беспокоюсь! Бывают люди более или менее спокойные, а я – нет. Поэтому «еще одного» - не хочу! Понимаете?
И вот, я исчезла, и два года совершенно этим не занималась!
Но все-таки мы встретились с ним у отца Николая. Он спросил меня: «Ты куда делась?!» И я ему говорю: «Ну, я потом скажу, куда». А потом я ему сказала, в чем дело, а он говорит: «Дурочка, ты бы мне сказала! Я бы с тобой разобрался… Ты бы мне сказала!»

И сколько вы пропустили, таким образом?
- Два года. Два года пропустила! А потом, когда мы это уже все проделали, уже когда пропущено было, он вдруг неожиданно сказал нам с мужем: «Я еду в Ленинград: у меня, может быть, там будет времени побольше, приезжайте, если можете! Поедем вместе, может, дорогой поговорим?» Ничего из этого не вышло: в Ленинграде нас встретила та же толпа! И те же жаждущие – я их знаю… Там было очень много народу из эмигрантской среды, и они были нам знакомы (у меня просто были такие люди, через кого мы это знали). Ну вот, я не хотела их «перебивать», и муж мой тоже. Он вообще всегда говорил одно: «У меня никаких вопросов нет, я просто хочу быть рядом с Владыкой! Просто побыть с ним, и мне больше ничего не надо!» У меня же всегда были вопросы.
И вот, мы приехали в Ленинград, никакого общения у нас не подучилось. Но были службы – очень хорошие. Они были гораздо менее многолюдные, чем в Москве, но они были, конечно, потрясающими! И можно было причаститься…
Но Владыка не исповедовал людей вот так, между делом: сам он только проводил службу. И, как он сам говорил, «архиерейский кордебалет» там был необязателен. То есть, он как-то обходился без всего этого… А пригласил его тоже Антоний, в то время Ленинградский митрополит. Он тоже был симпатичнейшим человеком, просто чудесным! Но мы-то ходили ради нашего Владыки: поселились в гостинице и жили там неделю, ходили каждый день на службу. Ну, всего было дня четыре, помню…

Он сам служил, да?
- Он служил, да. И кто-то там исповедовал, а он причащал всех людей. А потом уже ему надо было уезжать, и мы пришли с ним проститься в гостиницу. И стоим так сзади, а он – идет среди владык тоже. Ну, и еще там были люди какие-то, я же не очень тогда в этом понимала (да и сейчас не понимаю). И вдруг он отделяется от всей этой толпы и быстро-быстро (он вообще очень быстро ходил) идет к нам и что-то нам говорит: «Вот, видите, вот что получилось… Да вы меня простите!» Я говорю: «Да, мы сейчас стоим вроде Закхея, только ростом велики, лазить никуда не надо, а так 0 просто стоим!» Он говорит: «Вот, правильно! Вот, я приеду – к вам приду!» - «Мы припомним…» - «Вот увидишь, я к вам приду!»
И потом мы встретились с ним уже в Москве: «Ну, как, придете?» Он говорит: «Не «придете», а «придешь»! Как ты говоришь! Ты же – мой друг?» Я говорю: «Ну, конечно!» И он, действительно, назначил время, и я по своей, может быть, глупости, а, может быть, пор какому-то своему восторгу, объявила своим некоторым друзьям… Так приехали даже из Петербурга! И когда он пришел, то войти было невозможно! Невозможно! Семьдесят человек стояли плечом к плечу: мы потом как-то пересчитали, когда он уже ушел. Но дело в том, что пока он шел, полчаса прошло (пока мы дошли до нашей комнаты). Он всех благословлял: он останавливался и на каждого человека смотрел. И все люди это запомнили, нам потом столько воспоминаний присылали от того только, что они его видели один раз!
У Владыки были какие-то необыкновенные глаза! Он был небольшого роста, довольно красивый человек, но глаза у него были особенные! Он был темноглазый, смотрел куда-то намного глубже, чем обычный человек… Он совершенно просто себя вел, ну совершенно! Он совершенно лишен был вот такого «архиерейского величия», такого у него просто не было! И поэтому люди просто к нему обращались с любой просьбой и с любым разговором.
И первая беседа, как я помню, которая была у нас, называлась «О встрече». Поэтому и книжку свою я потом назвала «Встречи». Это была его любимая тема, потому что эта тема – главное, что у нас происходило: те встречи вели нас очень часто все выше и выше, и до самой высоты, до встречи с Богом. Именно поэтому тема «встречи» была у него очень актуальной. 
Правда, задавали ему всякие вопросы. Люди спешили спросить, например: можно ли читать светскую литературу, а вот духовная «не идет». Он говорил: «Можно! Потому что до духовной надо еще дойти, а когда дойдешь, тогда и будешь читать уже сам. Не думая о том, какая она: духовная или нет». Он говорил о том, что светская литература у больших писателей бывает очень глубока и интересна, и ведет именно к той самой цели, к которой мы все с вами идем: к богообщению. 
Он часто цитировал разных писателей, в основном, западных, которых мы не читали, которые не были у нас переведены, и он очень часто сам, по-видимому, очень много читал и такой литературы.
Потом он говорил, например, о семье… Люди спрашивали: «Кто главный, муж или жена? Жена должна слушаться мужа?» Он на это отвечал: «Я считаю, что главный тот, кто берет на себя ответственность! Если муж берет на себя ответственность за свою семью, то он и главный». А ведь у нас муж-то – Христос как бы, а жена – Церковь. А Христос жизнь Свою положил за Церковь, Которую Он создал.
Вот такие были у нас встречи, вопросов было всегда очень много.
Потом он сказал, что он еще придет, и так несколько раз и было. И тогда мы уже стали думать, что же нам делать, потому что отказать людям не было возможности, и поэтому последующие наши встречи проходили так: Владыка давал какую-то беседу, а после этого мой муж становился у дверей, всем выделялось по десять минут, и если ты превышал свое время, то тебя оттуда выпихивали (ну, особенно не выпихнешь, если человек этого не хочет!)
Почему он нас выбрал? Я не знаю! Это совершенная загадка: почему такие люди иногда выбирают кого-то… Это были восьмидесятые годы, для меня в этом, собственно, хорошего-то особенно не было: начались всякие разговоры на работе. Мы же были «идеологические фронт», мы же лекции читали, мы же должны были показывать «моральный облик», должны были быть «чисты»…
За нами все время ездила какая-то машина, она сопровождала нас везде: мы это знали. Иногда у нас на парадном стояли люди, и я, по своей экспансивности, хотела их пригласить к нам послушать Владыку (они там пили как-бы, но были совершенно трезвыми). На вид, люди как люди, ты же скажешь, что они какие-то не такие. Да они и были такие, только просто еще не знали Владыку! Но они не соглашались на мое приглашение: «Мы здесь для того, чтобы обеспечить порядок! Если вот будет беспорядок, мы сразу зайдем». Но это они так отшучивались. А потом мне стали говорить, что «прослушивают наши стекла» или еще что-то в этом роде, но мы как-то вот не боялись! Не знаю, почему… Меня даже с работы не уволили, мне даже заместитель какого-то главного начальника сказал: «Послушай, если у тебя есть какая-то лишняя книга, ты лучше мне дай, а не давай вот им, чтобы они не жаловались на тебя!» Так что, в общем, как-то обошлось. Но родственники просто думали, что у меня что-то там «съехало»: почему я так спокойно к этому всему отношусь.
Все обошлось замечательно, народу к нам ходила целая толпа.

Какой, на ваш взгляд, был главный завет Владыки?
- Вот, на этой фотографии, которую он мне подписал, стоит: «Радуйтесь в простоте сердца, доверчиво и мудро…» Дело в том, что вот радости-то нам в жизни всегда и не хватает. Не хватало тогда, не хватает и теперь. Именно радости! Именно радости не хватает! И очень хочется, чтобы она была. И добавить еще сюда: «За все благодарите!» И эта радость о том, что вот ты должен ее ощущать: и от жизни, и от всего того, что вокруг тебя есть. Это его главный и основной завет нам был: «Радуйтесь!»
Между прочим, если его спрашивали: какой же плод, так сказать, духовного развития, он отвечал: «Смирение!» То есть, понимаете, он нас не обольщал: радость бывает только в том случае, если смирением ты возрастаешь. А если ты в нем не возрастаешь, нет и радости!