ПОЧЕМУ ПОПАДАЮТ В «КАТАКОМБЫ?»

Ни в коей мере не претендуя на  глубину научно-богословского исследования, хочу в этом письме поделиться  с читателями исключительно личными, как говорится, субъективными, впечатлениями и наблюдениями  после хоть и не продолжительных, но насыщенных посещений одной из московских так называемых «катакомбных» церквей. Взяться за перо  меня заставило то, что тема «катакомбников» в последнее время в православной печати, по не очень понятным причинам, либо вообще молчаливо – стыдливо обходится, либо освещается крайне скупо. А напрасно, дело куда как серьезное!

 

Коротко об истории этой церкви в России. С началом «красного террора» после Октябрьской революции часть священников и прихожан Русской православной церкви отринула какие-либо связи с новой властью и жизнью. Они ушли в подполье, отколовшись от матери-церкви и создав свои собственные церковные структуры. «Катакомбной» их церковь назвали по аналогу с первыми христианскими общинами, скрывавшимися от преследований со стороны римских властей в городских катакомбах.

Понятны чувства и дела этих людей, страшна их судьба! Жернова сталинской репрессивной мельницы перемололи их жизни и их церковь. И вот в XXI веке мы видим активизацию деятельности «катакомбников», но уже совсем иного их поколения.

Говорить о современной «катакомбной церкви» как о чем-то едином можно лишь с большой натяжкой. Она включает ряд направлений, «духовные пастыри» которых рьяно конкурируют в борьбе за лидерство в своей среде. Это «Православная Кафолическая Церковь», «Апостольская Православная Церковь», «Истинно – Православная Церковь Откровения Иоанна Богослова» и другие. Нет нужды входить в детали их богословских разногласий. Достаточно сказать, что каждый из «духовных пастырей» считает именно себя, а не других лидеров «катакомбников», носителем христианской истины в последней инстанции, то есть, как говорится, «святее римского папы».

Важнее то, что их объединяет. Это непомерные личные амбиции, категорическое неприятие ими всех демократических перемен в нашей стране, нежелание идти на какой-либо диалог с российскими властями, с Московским Патриархатом. И не нужно быть ученым-богословом, чтобы увидеть - пропаганда ненависти, нетерпимости, авторитаризма абсолютно несовместима с проповедью любви к ближнему, доброты и терпимости, которую принес в наш мир Спаситель

 

Для пробы я решил посетить  «Русскую церковь иконы Божьей Матери «Державной», больше известную в Москве как «Богородичный центр» (близ метро «Дмитровская»). Скажу откровенно – занесло меня в этот «центр» самое обычное  любопытство исследователя, желание все увидеть и «потрогать» самому.  Дорогу к «центру»  искал минут сорок. Помогла направлявшаяся туда девушка с отрешенным лицом и в невообразимой юбке – рясе. «Это ангел указует Вам путь нам»,  – пропела она по дороге. «Уже скорее чёрт», – мрачно подумал я, что, как вскоре выяснилось,  полностью соответствовало истине.

 

Меня задушевно встретила и начала «работать» со мной милая, седовласая женщина по имени Раиса. Она толково изложила суть их «вероучения».  Сам то я в летах, человек, поверьте, «стрелянный», много в жизни повидавший и испытавший. Так что «пророками» и «блаженными» меня не удивишь. Насмотрелся их по городам и весям выше крыши. Добросовестная Раиса это быстро поняла, но мужественно продолжала стараться озарить светом истины  мою заблудшую душу. Эх, Раиса, Раиса! И какой же бес занес тебя к «катакомбникам»? Я так и  представлял мою новую наставницу  в нашем чудесном православном храме, в платочке, со свечечкой, за молитвой ко Господу. Но, увы….увы…

 

Основатель «Богородичного центра» Иоанн Береслевский – «отец Иоанн». Настоящее его имя – Вениамин Яковлевич Янкельман (Береслевский - это фамилия его жены). Он скромно именуется в «центре» как «архиепископ», «блаженный», «пророк», «апостол» и т.д., в зависимости от аудитории и ситуации. Вспоминая старую, добрую терминологию советских времен, можно сказать, что в «центре» царствует «культ личности» г-на В.Я. Янкельмана.

 

По убеждению его адептов, у «отца Иоанна» налажен с небесной «богиней» постоянный, как сейчас говорят, интерактивный, обмен, так что к нему прямо с небес поступает  оперативная информация высшей пробы. Токмо веруй, внимай, слушай, читай. Эту информацию «отец Иоанн» снимает посредством регулярных видений и откровений. Затем публикует ее в виде книг, которые печет, как блины на Масленицу. Уже наштамповал больше двух десятков.  «Да после трех – четырех стаканов пшеничной еще и не такие видения бывают»,  - прозаично подумал я, вглядываясь в изображения «блаженного» - по виду отчаянного жизнелюба. Наметанному глазу здесь трудно ошибиться.

 

Дело, разумеется, далеко не так просто. Богословские идеи «отца Иоанна» представляют собой весьма причудливый «коктейль», и человеку неворковленному разобраться в них может быть достаточно сложно. Но в данном письме тратить место газетной площади и время читателя на  разбор «вероучения» г-на Янкельмана не целесообразно. Во-первых, не хочется тем самым становиться его невольным пропагандистом. Во-вторых, что самое главное, просто-напросто психологически неприятно. Дотошный читатель при желании найдет детальный аналитический обзор данного «вероучения» и истории «центра» в работах, в частности, Александра Дворкина. (Его, как выяснилось, в «центре» считают своим лютым ворогом). Моя задача более скромная – именно личные впечатления.

 

«Центр» – собственность общины «Богородичного центра» (непонятно, правда, в чьем конкретно лице) - отделан  «с иголочки». С прекрасным интерьером, коврами, компьютерами, кристально чистыми туалетами и т.д. На полках выстроились в ряд книги «блаженного». Издания дорогие, полиграфия отменная. «И кто же вам, ребята, за все это так здорово плотит?», - назойливой мухой билась в висок банальная, меркантильная мысль. Но тайна сия велика есть, я и спрашивать не стал.

 

Самого «блаженного» лицезреть не сподобился. Лишь по косвенным репликам посетителей «центра» сделал вывод, что мужчина он, хоть и из себя видный, но зело экзальтированный и нервный, тяжелый в обыденном человеческом общении.

 

Зато на еженедельной «беседе» видел и слышал его первого заместителя на грешной Земле – «отца Афанасия» - холеного, чисто выбритого мужчину, гренадерского телосложения, с удивительно бесцветным лицом. После тревожного ожидания, могучей десницей «отец Афанасий» благословил своих любимых духовных чад и воркующим баритоном  приступил таки к  «беседе». Дело пошло веселее. Аудитория была многочисленной, смешенной, бесхитростной и симпатичной. Интеллигентные пары с детишками в костюмчиках и галстуках, робкие приезжие, хорошие, трудовые мужички, трезвые, как огурцы, и т.д. Все благоговейно внимали  «отцу Афанасию».  Тезисы «беседы» представляли собой причудливый гибрид из детского морализаторства («добро - зло»), славословий  «блаженному», филиппик в адрес Московского Патриархата и т.д. Как говорится, это было бы очень смешно, не будь это так грустно.

 

Но сил уже не осталось. Лишь почему-то в памяти всплыла фраза из некогда популярной миниатюры Аркадия Райкина: «Дурят нашего брата, ой дурят». При одной мысли о получении  «благодати» от «отца Афанасия»  стало холодно в спине. Бочком – бочком я улизнул из «центра», плюнул, перекрестился,  и по дороге к метро бестактно выбросил подаренную Раисой  глянцевую книгу «блаженного».

 

Дорого заплатил я за свое любопытство! И другим православным исследователям не советую экспериментировать подобным образом.  «Аура» у них сильнейшая и жуткая. Домой я пришел в мерзком настроении, разбитый и совершенно больной. Жена пришла в ужас – давление и пульс «зашкаливали», хоть «скорую» вызывай. Два дня отпаивала меня сильными сердечными препаратами, пока не прошло. Отмаливаюсь же до сих пор. Остается лишь догадываться, какому мощному и жесткому психологическому прессингу подвергаются неокрепшие души прихожан  «центра», прежде всего молодежи.

 

Меньше всего мне хотелось бы обидеть этими строками чувства прихожан «центра», и чтобы письмо воспринималось как упражнение в сарказме и остроумии. Как сказал поэт: «В горле горе комом, не смешок».  Уходят люди к «катакомбникам. Точно уходят. Сам убедился. И уж если такое происходит в Первопрестольной столице - интеллектуальном центре страны -  то что и говорить о далекой российской глубинке, ее «медвежьих уголках». Только «отец Иоанн» со товарищи «окармляют» около четырех тысяч наших братьев и сестер во Христе, дорогие читатели православного обозрения «Радонеж»! Мы же заняли здесь в целом отстраненную позицию, образно говоря, завернувшись в тогу гордого презрения.  Дескать, ребята, это – ваше личное дело, а мы – истинные православные – с сектантами и знаться не хотим.

 

Так в чем причина сохраняющейся популярности «катакомбной» церкви? Ладно уж в недавние большевистские времена, когда православных храмов можно было в Белокаменной  по пальцам пересчитать. «Катакомбники» влекли к  себе неворцерковленных москвичей, как тогда казалось,  своей гражданской смелостью, нонконформизмом, таинственностью. Но почему же в наши дни, когда православная жизнь в Москве развивается, как весеннее половодье, когда мы видим  по телевизору президента Владимира Путина и всю кремлевскую «головку» за молитвой в православном храме, со свечечками в руках?

 

Такие объяснения,  как фактор «запретного плода», простое любопытство, невежество, «растленное влияние Запада», безусловно, «имеют место быть». Однако настоящее объяснение лежит гораздо глубже, включая целый спектр культурно – исторических, социально-экономических, психологических, этнических и других факторов.

 

А без ясного ответа на означенный вопрос мы не сможем идти дальше – то есть ответить на вытекающие из него фундаментальные российские вопросы – «что делать?», «кто виноват?» и «с чего начать?». Давайте думать всем миром. Чтобы побудить читателя к этому раздумью, я и написал письмо в православное обозрение «Радонеж».

 

Павел Седов

 

 

 Комментарий проф. А.Л.Дворкина.

Эмоциональный рассказ Павла Седова об его походе в секту "Богородичный Центр" весьма интересен. Автор точно описал и методы вербовки новых адептов "богородичниками" и впечатления свежего человека от общения с ними. Надеюсь, эти личные впечатления помогут сомневающимся остерегаться при виде различных духовных подделок. Вызывает только некоторые возражения употребление автором термина "катакомбники" по отношению к руководителям и адептам "Богородичного Центра" (ныне именующегося "Православная Церковь Божией Матери Державная"). Эта организация - самостоятельная и крайне опасная изуверская тоталитарная секта, именующая себя "катакомбной" лишь для привлечения новых адептов. Другое дело, что и те, кто с большим правом называет себя "катакомбниками", а таковых организаций у нас не считано, в лучшем случае являются самозванцами и мошенниками, а в худшем и вовсе сектантами. Поэтому весьма важно, чтобы люди не обольщались при употреблении этого когда-то почетного термина, соблазнящего их пседоромантикой подполья и противостояния. Сегодня в подпольи можно встретить разве лишь крыс, так что лучше никуда не уходить из спасительной ограды канонической Церкви, вне которой нет пути к Богу.