ОСНОВЫ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ В ПРАВОСЛАВИИ

Богословская конференция РПЦ

 «ПРАВОСЛАВНОЕ БОГОСЛОВИЕ НА ПОРОГЕ ТРЕТЬЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ»

Москва, 7-9 февраля 2000 г.

Материалы, стр.155-169

(смотри другой вариант на сайте МДА

 «Основы духовной жизни»)

ОСНОВЫ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ В ПРАВОСЛАВИИ

Ваше Высокопреосвященство! Досточтимое собрание!

Какими бы вопросами и проблемами мы ни занимались и насколько бы они ни были важны для нашей жизни - как обычной, так и церковной, все мы прекрасно понимаем, что, в конечном счете, решение всех этих вопросов для верую­щего человека сводится только к одному. Основная наша проблема - как нам устроить правильно свою внутреннюю жизнь, свой дух, свою душевную жизнь. Вопросы духов­ной жизни являются той окончательной целью, к которой сводятся все прочие наши проблемы. Мы смертны - и от этого мы никуда не уйдем. И сколько бы мы ни решали ка­ких-то проблем, в конечном счете, основная наша задача - это правильное устроение внутренней духовной жизни. К это­му призывает Евангелие, к этому призывает наша вера. И все мы прекрасно это понимаем. Правда, часто забываем об этом. Многие проблемы подчас нас настолько отвлека­ют, что мы забываем о самом главном. Хорошо сказано у дедушки Крылова: "Весь зоопарк я осмотрел, слона вот только не приметил!"

Часто в нашей жизни - каждый человек - и мы себя са­мих именно на этом и ловим, - что слона-то мы никак не примечаем: зачем мы живем, для чего живем и к чему мы стремимся в конечном счете?

Так вот, проблема духовной жизни - это самая основ­ная проблема, стоящая перед нами, и она определяет на самом деле весь характер, весь строй не только нашей жиз­ни, но и всего нашего творчества, всей нашей деятельности во всех направлениях, в каких бы человек ни стремился, на что бы он ни направлял он свою мысль. В конце концов именно дух творит себе формы. Содержание духа, чистота его или, напротив, страстность - определяют характер всей нашей деятельности. Мы можем говорить о чем угодно, но мы прекрасно понимаем: до тех пор, пока мы не победим в себе самых элементарных страстей и страстишек, все наши самые прекрасные высокие слова - останутся беспомощ­ными и бесплодными.

Что же такое духовная жизнь с точки зрения Правосла­вия? Какое она имеет значение для человека? Какое она имеет значение для нашей частной, личной, общественной и го­сударственной жизни? Для всего она имеет первостепенное значение. Духовная жизнь не ограничивается каким-то внутренним миром, который не имеет никакого отноше­ния к окружающей жизни. Глубочайшая ошибка так счи­тать. Дух действительно творит себе формы. И все, что мы видим, что совершается в нашей окружающей жизни, - это есть только вершочки, только ростки, а корни - там, они в душе и определяют всю нашу жизнь - и политическую, и социальную, и подход ко всем нашим проблемам, с кото­рыми мы сталкиваемся.

В конце концов, с христианской точки зрения мы должны понять, в чем заключается Промысел Божий. Что Он такое есть? Совершенно очевидно, Промысел Божий - это есть не­престающее действие Любви и Премудрости Божией, направ­ленное - к чему? Вот иногда мы, знаете, так говорим: к спасе­нию - вот и все. А что это такое - "к спасению"? Нужно яснее расшифровать, в чем тут дело. Что такое Промысел Божий?

Почему каждый из нас находится в разной ситуации? По­чему у нас всего два-три процента богатейших людей, а девя­носто процентов нищих? Почему все корежится и ломается? Почему в нашей жизни столько невзгод и неприятностей? В чем причина? Промысел Божий - это есть такое действие, ко­торое, во-первых, соотносится с нашим духовным внутрен­ним состоянием. Это важно понимать - с нашим внутренним состоянием: то, что можно дать одному, нельзя давать друго­му; то, что полезно для одного, - вредно для другого. Это первый и важнейший элемент, входящий в понимание того, что мы именуем "Промыслом Божиим".

Второе - не менее важное, может быть даже более важ­ное: Промысел Божий направлен как на каждого человека, так и на каждый народ, и на весь мир в целом, на все чело­вечество в целом. Кстати, откуда проистекают, может быть, и корни понимания христианской историософии: на что направлен? На одно только. Мы же утверждаем, что цент­ральным и самым главным событием во всей человеческой истории является Пришествие Христа. Христа - то есть Спа­сителя. Спасителя как отдельного человека, так и человече­ства в целом. Какой вывод отсюда можно сделать? Совер­шенно очевидный: самое главное для каждого человека и для человечества в целом - убедиться наконец в том, что нужен Христос. Для меня, для нас, для всех. Вот в чем со­стоит главнейшее действие Промысла Божия. Он ставит каж­дого человека в отдельности, каждую социальную группу, каждый народ, государство, человечество, повторяю, в це­лом - ставит в такие условия - наилучшие условия, при которых в конце концов мы бы должны, я бы должен по­нять, что действительно: мне же нужен Спаситель!

И вот мы видим, что идет в истории: идет потрясающее раздвоение в понимании этого слова, глубокого значения этого слова, когда мы говорим "Спаситель" и "спасение" - два не совместимых совершенно между собой смысла, про­тивоборствующие в течение всей истории человечества, ко­торая должна закончиться страшным катаклизмом. Вот каковы два смысла. Когда пришел Христос, посмотрите, чем Он занимался? Во-первых, Кем Он пришел - это уже обращает на себя внимание, - с точки зрения нашей обы­денной, вернее, с точки зрения той атмосферы жизни, в ко­торой мы живем, тех целей и стремлений, которые присут­ствуют в нас. Просто даже странно, когда Он пришел - Кем? - Императором? Нет. Какая ошибка думаем: как много Он мог бы сделать! Вы только подумайте, что бы Он мог сде­лать со всем миром, если бы стал повелителем этого мира! А наверное, если бы Христос стал императором, покорил бы весь мир, установил бы лучшие законы, отменил бы рабство, дал бы свободу просвещению, установил бы такие нормы жизни!.. Я думаю, что для многих, у кого мало веры или мало знаний христианства, - да, они будут делать та­кой вывод: Христос совершил колоссальную ошибку.

Кем Он пришел? Патриархом? - выражаясь нашим язы­ком. Нет. Архиереем? Нет. Книжником-богословом? Нет. Священником? Нет. Да что же это такое в конце концов?! Да какой же это Спаситель? Без власти, без прав, без полно­мочий, какой-то нищий, группа учеников вокруг Него хо­дит - еще и ученики безграмотные: в субботу колосья тере­бят, чтобы там чего-нибудь съесть, а в субботу не положе­но, а Он еще их и оправдывает. Вся жизнь Его, вся Его про­поведь была направлена совершенно в другую сторону: "блаженны чистые сердцем - они Бога узрят". Вся сила Его проповеди, вся сила Его жизни, вся сила Его образа и Его деятельности были направлены только к одной единствен­ной цели: хотя весь мир занимается только одним - хлебом насущным, вот те только немногие и вождь их Христос обратил внимание людей на центр, откуда исходят благо­денствия человека.

Посмотрите, Он сказал, поразительную вещь: "не заботь­тесь о том, что вам есть, что пить и во что одеться" (в гре­ческом тексте, где "не заботьтесь" - стоит "не терзайтесь ду­шой" - "душу не отдавайте"), "ищите прежде всего Цар­ства Божия и правды его - и это все [вы слышите?] прило­жится вам". Он же указал на потрясающий закон челове­ческой жизни, в который мы никак не поверим, мир отри­цает, и даже христиане не очень-то верят. Не очень-то верят они в то, что "ищите прежде Царства Божия и правды его - и это все приложится вам".

Что такое "искание Царства Божия и правды его"? Что это: отрешение от мира? Сбежать куда-нибудь в пустыню? Были и такие. Замкнуться ото всех? Были и такие индиви­дуумы. Сам Он не показывал такого примера. Помните, как Его обвиняли? - "Ядца" (то есть "обжора"), "пийца" (то есть "пьяница"), друг кому? - мытарям (это самым отъяв­ленным мошенникам), и грешникам. Посмотрите, кто к Нему прикасается. Ничего себе Праведник, который не ви­дит, кто же к Нему прикасается даже... Какой Образ пока­зал интересный! Христос не устанавливает конкретных норм этой нашей жизни, где жить человеку: в пустыне, в затворе, в миру и прочее. Нет, Он обращает внимание на совершен­но другую сторону: что должно быть целью человеческой жизни, целью - "ищите прежде всего Царства Божия и прав­ды его".

Не знаю, стоит ли мне подробно говорить о другой сторо­не, о другом понимании "спасения" и "Спасителя". По-мое­му, для всех это очевидно. Нам настолько это все естественно и понятно, к чему стремится человечество, какого "спасения" ищет и какого "спасителя". "Хлеба и зрелищ" - римляне гру­бо и просто это определили. "Panem et circenses" - и все в порядке! Этого именно и ищет человечество. К этому, надо сказать, оно идет, и это именно может погубить человече­ство. Другой "спаситель" вожделенен человечеству, его жаж­дут. И его время естественно приближается. Только что тогда будет? Мы великолепно знаем, что будет.

Что же такое "ищите прежде Царства Божия и правды его"? О чем идет в конечном счете речь? Вот речь и идет как раз о том, что на аскетическом языке называется "духовной жизнью", "правильной духовной жизнью", ибо духовная жизнь бывает правильная, а бывает неправильная.

В наше время при потрясающем плюрализме жизни и воззрений мы уже даже запутались в самом термине "ду­ховная". Что такое "духовная"? Есть гуманистическое по­нимание духовности, есть нехристианское понимание ре­лигиозной духовности, есть католическое понимание духов­ности, есть протестантское понимание духовности. Кратко о них скажу, потому что не стоит особенно на этом оста­навливаться.

Что такое гуманистическое понимание духовности? К чему оно сводится? Что это такое? Кто такой "духовный человек"? Это носитель высокого уровня общечеловечес­кой нравственности, культуры, образования. Можно не сомневаться, что когда я осознаю себя носителем такой морали и культуры, и развития, и образования, - не под­ходите ко мне: я опалю вас огнем своего величия.

Что такое нехристианское понимание духовности? Сто­ит только почитать, что это такое. Возьмите самого про­славленного, может быть, начала нашего века ведантиста, представителя индуизма Вивекананду. Вот что он пишет, кто есть Бог для человека и что такое "духовность"? - "Бог для человека - это другой человек, это тело "человека". Ай-ай-ай! Бедный человек! До чего докатился! Религиозный человек, какие вещи говорит: "Человек! Никогда не думай, что ты слаб. Ты велик! Ты могуществен! Ты совершенен!" - кричит веданта всему западному миру. На конгрессе рели­гий в Америке все ему аплодируют в дружном восторге: "О! Он сказал самое заветное, что лежит у меня в душе: нет Бога кроме меня!"

Что такое католическая духовность? Лучше всего это видно на ее величайших, подчеркиваю, святых. Как узнает­ся церковь? По святым своим. Говорят: скажи мне, кто твой друг, и я тебе скажу, кто ты. Верная пословица, но еще бо­лее верная: скажите мне, кто ваш святой, и я скажу вам, кто вы. Скажите, кто ваш святой? Я потому и говорю: католи­ческая церковь - посмотрите на величайших святых: кто они, к чему они стремились? Чем они жили?.. Великолепно оп­ределил некоторые из видов, разновидности католической духовности Дмитрий Мережковский (хотя он сам, его воз­зрения - вопрос другой совсем): "compassio" - вот то пер­вое, что особенно завлекает. Франциск Ассизский весь жи­вет - чем? - состраданием страждущему Христу. Он плачет и страдает от страданий Христовых, жаждет Его же страда­ний - и думает, что в этом духовность. Я не хочу сейчас говорить, к чему он пришел, я хочу сказать только об од­ном. Христос сказал: "Меня любит тот, кто исполняет Мои заповеди", а не "тот, кто Мне сострадает в Моих страдани­ях". Речь идет совсем не об этом. Если хотите, кошка стра­дает, если ее кто-то мучает - мы будем сострадать, - и что это - духовность? Возьмите вот другое - так называемое "богосупружество" - опять-таки термин Мережковского. Тут мы уже доходим до пределов человеческой нормально­сти, сталкиваемся с невероятным, когда величайшая святая, а не кто-нибудь, великая святая Тереза кричит: "О Бог мой, супруг мой! Наконец-то я увижу Тебя!" - которая любит петь и плясать под звуки бубна и кастаньет, будучи игуме­ньей, конечно. (А вот наши игуменьи в этом отношении отстают что-то.) Это когда Бог Христос является ей и гово­рит: "Я до этого был Бог твой, отныне Я не только твой Бог, но и супруг твой". И это описывается в ее жизни, как что? Учтите, то, что для нас смешно или, напротив, о чем слезы можно лить, там описывается с восторгом - до чего она достигла, величайшая святая. А Игнатий Лойола - тре­тий тип или разновидность католической духовности, ко­торый одним усилием напряжения ума прямо говорит: "Я мог вообразить перед собою все муки ада и все блаженства рая". Православные подвижники пишут: если и давались когда видения кому, то без всякой воли человека, помимо его сознания, неожиданно, давались исключительно по Промыслу Божию, необъяснимому для нас и непостижимо­му. Не случайно наши самые авторитетные святые отцы на­зывали этот путь "прелестью" и заблуждением. Действитель­но, когда Христос - "супруг", то уже более кощунственного, пожалуй, ничего не придумаешь. Не Жених - супруг...

Протестантская духовность, - тут, по-моему, даже и го­ворить нечего. Уже открыто: в документах, официальных документах пишут "сексуальность не противоречит духов­ности, достижение экстаза - это уже достижение великой духовной способности". И вот уже начинается, взявшись за ручки, под музыку, под те же барабаны, которые сейчас особенно стали популярными, во время так называемых "экуменических богослужений", - заводить себя до "экста­за". А эти харизматические движения, это пятидесятничество, когда они действительно начинают напоминать типичное ра­дение, - все это объявляется "духовностью". Вы слышите, перед чем мы стоим? Какой набор! Совсем не полный!

На фоне этого действительно стоит поговорить, что же такое православная духовность. В конце концов, что для нас является самым ценным и важным? В первую очередь и самое важное, на что стоит обратить, по-видимому, внима­ние: о чем пишут святые отцы, когда говорят именно о пра­вославной духовности как таковой. Они утверждают, что наука из наук, философия из философий, искусство из ис­кусств - аскетика, или наука о духовной жизни, направле­на в первую очередь (мы не будем говорить о вершинах сейчас) к тому, что прекрасно выразил Пимен Великий: "Че­ловек - это тот, кто познал себя". Речь идет совсем не о со­кратовских словах, нет. Христианство совершенно о дру­гом говорит. Что такое познание себя, без которого невоз­можна никакая духовная жизнь, никакая? Что оно собой представляет? Оно собой представляет не что иное, как внут­ренний процесс жизни, при котором человек постепенно начинает видеть то, - что в собрании святых было бы даже смешно сказать, даже стыдно сказать, подумаешь, что анек­дот какой-нибудь. Человек начинает видеть, что он на са­мом деле грешен. Кажется, странно звучит? На самом деле, к великому сожалению, - это факт. Мы, конечно же, греш­ны, да и кто из нас нет, спросите кого угодно: "Грешен?" - "Ну конечно, грешен. Ха-ха, ах! Действительно грешен", - и даже улыбнуться может, так весело. В пятке гвоздь тор­чит - весело, правда? Замечательно...

Что такое грех? Грех - это рана на душе человеческой. Грех - это болезнь. Грех - это искажение. И вот этого иска­жения, этих-то ран и не видим мы в душе своей. Не видит человек. Оказывается, требуется особая правильная жизнь, чтобы, наконец, постепенно человек начал видеть, что он дей­ствительно грешный. Какая труднейшая задача! Каким же путем можно это увидеть? Как? Святые отцы говорят, что евангельские заповеди являются уникальными - то есть единственными в своем роде. Они дают человеку исключи­тельную возможность, являются исключительным сред­ством, при котором человек может достичь первой цели духовной жизни - познания себя. Святой преподобный Си­меон Новый Богослов прямо так и пишет: "Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его не­мощи". Вот, оказывается, каков путь познания себя. Вот оно - средство. Мы даже и не представляем себе, насколько это великое средство. Для того,  чтобы это лучше увидеть, покажу другое.

Представьте себе, что человек начинает творить добрые дела, помогает другим, посещает богослужения, исполняет церковные обряды, исполняет келейное правило и так да­лее. Оказывается, если при этом человек не прилагает всех усилий к тому, чтобы исполнить заповеди Евангелия, то вот эти все прекрасные, кажется, вещи - посещение храма, исповедь, причащение, чтение слова Божия, посты, помощь другим, - оказывается, все это может привести человека только к гордости, тщеславию, самомнению, видению сво­ей праведности. И тогда гибель наступает для человека. Без исполнения Заповедей, под которыми что разумеется: ра­зумеется обращение к своему внутреннему миру. Ведь За­поведи что говорят? - Не осуждай, не клевещи, не завидуй, не тщеславься, не превозносись, не лукавь, не лицемерь и так далее. - То есть внутренний мир человеческий затраги­вает исполнение Заповедей - тот мир, который ото всех скрыт. Я хороший человек, никто не видит, что во мне про­исходит, а во мне может происходить ой-ой-ой что. Вовне могу быть прекрасным человеком, а внутри - сгнившим до конца - от одних только скверных мыслей, недаром есть же выражение "святой сатана".

Внутренний мир и внешний - как часто могут отличать­ся друг от друга! Оказывается, без всемерного понуждения себя к исполнению заповедей Евангелия невозможна пра­вильная духовная жизнь. И внешняя наша деятельность - кажется, благочестивая, церковная, прямо, знаете, ну невоз­можно до чего святая - может привести человека не ко Хри­сту, а к Антихристу, потому что может воспитать в нем гор­дыню, самомнение - и тогда наступает действительная ги­бель человека. Как доволен бывает человек, самодоволен, который подчас творит много внешних дел и постоянно не обращается, совершенно не обращается к своей душе, к сво­ему внутреннему миру, не борется вот с тем внутренним змием, который, увы, живет внутри каждого человека.

Итак, первое и главнейшее, что определяет православ­ную духовную жизнь, - это есть понуждение себя к испол­нению Заповедей, и это понуждение открывает мне, кто я есть на самом деле. Оказывается, я даже не могу не осуж­дать других людей, я не могу не завидовать, я не могу не тщеславиться, я не могу не возмущаться, и так далее. Я дей­ствительно и нищ, и слаб, и убог. Вот это познание себя смиряет человека внутри себя наконец-то, смиряет себя. Помните, Достоевский сколько раз произносил: "Смирись, гордый человек!" Вот, оказывается, что является первым шагом: на пути понуждения всякого исполнения заповедей Евангелия и покаяния - на этом пути исполнения и покая­ния постепенно человек начинает видеть себя, начинает убеж­даться в том, в чем кажется и убеждаться нечего было: что он, оказывается, - грешный человек, и не только грешный, он начинает видеть, что с собой справиться никак не может. Не может. Хотел бы не завидовать - не могу. Не осуждать - никак не могу. Не возмущаться, - я же знаю, что это вред­но, это плохо, все медики говорят "не возмущайся", - не могу. Вот когда человек увидит, что он не может, тогда он начинает смиряться, тогда он начинает понимать, что ему нужен Спаситель - Христос нужен. Вот где начало христи­анской правильной духовной жизни.

Отсюда становится понятным, почему Христос говорил, что не здоровые нуждаются во враче, а больные, и что Он призвал к покаянию не праведников, а грешников; стано­вится понятным, почему Он сказал, что об одном грешнике кающемся больше бывает радости на Небесах, чем о девя­носта девяти праведниках. В этих даже словах - "праведни­ках" - чувствуется, если хотите, некая ирония: ну еще бы - "пришел призвать не праведников, а грешников к покая­нию", - ясно, о каких "праведниках" идет речь, ясно, какие кавычки стоят, - незаметная, но совершенно очевидная Бо­жественная ирония.

Мы, конечно, прекрасно понимаем, что это только нача­ло духовной жизни. Совершенно ясно, что целью ее явля­ется не что иное как богоподобие. Наш Бог, в отличие от всех богов мира, обладает двумя свойствами, о которых не знала ни одна религия мира. Слышите, ни одна религия мира! Наш Бог, во-первых, есть Любовь - и только Лю­бовь. Во-вторых, Он есть Смирение - и такое Смирение, которое возвело на Крест Воплотившегося Сына Божия. Как приобретается такая Любовь, которая действительно является спасительной для человека и которая делает чело­века духоносным? Опять скажу вам: ни одна религия мира не знает этого средства. Под Любовью ведь разумеется не романтическая любовь, не знаете ли, "взбрык" чувств. Под христианской любовью разумеются совершенно другие вещи. Это любовь богоподобная, которая ищет пользы и только пользы с точки зрения вечности для человека. Как приобретается эта любовь? Кратко сказать - сказать то, что сказал наш русский подвижник Тихон Задонский: "Если мы говорим о любви, то мы должны понять, что единственным ее средством, единственным ее источником и единственным верным направляющим ее инструментом является смире­ние, проистекающее из познания самого себя". Вот откуда рождается искренняя любовь - когда человек видит себя погибающим, тогда он с сочувствием отнесется и к друго­му человеку, тоже погибающему. Сытый голодного не ра­зумеет, а голодный голодному - сочувствует.

Оказывается, подлинная любовь рождается из познания себя, из познания своей негодности...

А богоподобие есть уже вершина человеческого совер­шенства...