Перейти к основному содержанию

19:10 28.03.2024

О РУССКОСТИ…

11.08.2016 16:19:54

                                   

                          

                                                                                                                

        

         В середине 90-х годов мы шли по Пятницкой  с какого-то городского мероприятия с коллегой, и она попросила меня зайти в художественную мастерскую, где у нее было пятиминутное дело.

         Было часа три или четыре пополудни. Мастерская художника. Непонятные картины, гордая бедность… За столом, составленном  из картонных коробок, накрытых листами ватмана, пили чай из граненых стаканов. Сахар-рафинад в пачке, заварка прямо в стакане. Человек семь м. б. даже и художников, вели умные разговоры об искусстве, политике и других высоких вещах. Дело у моей коллеги было действительно пятиминутное, но раз уж мы зашли, стакан с чаем пришлось взять.

         Неожиданно разговор меня занял. Гвоздем программы и главным повествователем оказался человек, зашедший буквально перед нами. Его еще шумно приветствовали: «Санька! Как ты, что ты? Где ты? Куда пропал?..». Это был летчик, гражданский летчик, лет сорока. Внешне – этакий обычный, ничем особым не выделяющийся. Он недавно вернулся из Швеции, куда уехал на работу по контракту. Вернулся, судя по всему, навсегда. В бедной Москве середины 90-х он, на чем свет стоит, поносил проклятую буржуазию, «этот Запад» и «эту Швецию». В разговоре выяснилось не только то, что он москвич, но было сказано даже то, что  кровь у  «этого Саньки» - китайско-еврейская.  Говорили об этом открыто и довольно много… Но больше все-таки о Западе, который Санька теперь на дух не принимал. От удивления я даже застыла. На мой взгляд, еврейская кровь предполагала какой-то космополитизм. Отъезд такого человека на Запад при первой же возможности был – вполне логичен. Но такое бурное неприятие и возвращение… Моя коллега делала мне знаки, что пора уходить, что эти  разговоры здесь бесконечны, но просто так уйти я уже не могла. Я представляла реакцию на свой вопрос, и все-таки его задала.

         - Простите, Саша, а кем вы себя ощущаете в национальном плане… то есть субъективно? Все-таки такая смесь кровей…

         Уже возбужденный разговором, он набросился и на меня:

         - А как вы думаете?! Я родился,  вырос и жил там же, где и вы, и учился в тех же школах, ходил в те же кружки... Кем же я еще могу себя ощущать, если не русским? (В подтексте: что за идиотский вопрос?!). Это признание сразило меня больше, чем проклинаемый им Запад.  

         Так он еще и русский… Дивны дела Твоя, Господи!

         В одной из своих работ Иван Ильин где-то писал, что русская природа обладает свойством «обрусевать». В доказательство он приводил южно-русскую пословицу: «Папа – турок, мама – грек, а я – русский человек!»

         Папа турок, мама – грек…

         Позже, я рассказала эту историю в небольшой компании «Радонежа». Н. тут же вскинулся:

-Этого Саньку я прекрасно знаю, и компанию эту знаю….

-А что с кровями?

- А с кровями, насколько я помню, так: отец его китаец, по-моему, цирковой жонглер, мать - еврейка, она всю жизнь работала конферансье или чем-то в этом роде.

Санька хорошо учился, занимался спортом. Как и мечтал, стал военным летчиком,  позже  ушел в  гражданскую авиацию.  Потом я его потерял из виду… Ну, и как он тебе показался?

- Да видела его минут пятнадцать-двадцать… Несколько экспрессивный, но может быть это – в разговоре… А во внешности – ни та, ни другая нация как-то… не просматривается.

-Вот-вот! Удивительно! Ну а вобщем-то… несчастный он человек… - на этом наш разговор прервался, и характер несчастий Саньки оказался невыясненным. Да и Н., я почувствовала, не хотелось об этом говорить. Хочется думать, что и несчастным Санька тоже был по-русски.

                                                                     9.06.2014

  

  СЛУЧАЙ С КРИШНАИТОМ 

 В середине 90-х  редакция нашей газеты имела еще один офис, двухэтажный особнячок во дворе мэрии, где мы занимали первый этаж. У меня там была комната, где можно было спокойно поработать,  назначить встречи.

 Лето,  несколько дней до отпуска. Мне позвонил некто Алексей, председатель Родительского комитета (сектантских жертв), чтобы зайти за какой-то бумагой или за газетой. Зашел он не один. С ним был высокий блондин спортивного сложения. Волосы сзади характерно схвачены резиночкой.  Улыбчивый доброжелательный интеллектуал.  Сначала я на него и внимания не обратила, надеясь, что взяв необходимое, они уйдут. Но они присели, завязался разговор… Алексей представил его как человека, занимающегося кришнаизмом, вроде как исследователя.  А через какое-то время, неожиданно, будто что-то вспомнив, извинился и ушел. М-да,  а ведь так не договаривались…

 Говорили обо всем и ни о чем. Я уже все поняла. Кто он у них там – инструктор или идеолог?  Отменные внешние данные, психологичен, раскрепощен… Наверное помоложе меня, а, может и нет…  Перебирая бумаги, я намекала, что гостю пора бы и честь знать. Но он намеков не замечал, давая новые повороты разговору.  Он конечно понимал, что пробуксовывает, но и уйти ни с чем  не мог… Все тянул время.  Попросил меня сделать копию какого-то документа. Я ушла в соседнюю комнату, где был копировальный аппарат, хотя, помню, очень не хотела оставлять его одного в кабинете. 

 Некоторое время разговор продолжался.  Но я поняла – просто так он не уйдет.  Еще я поняла почему-то, что он хотел выйти вместе со мной… Ну что же, значит надо уходить, поработать все равно не удастся. Мы дошли до метро и расстались. Я постаралась о нем забыть. Была пятница, неделя до отпуска, полно дел…

 В субботу утром я собралась ехать за покупками в поездку. Но только что вышла на улицу, меня на  какое-то мгновенье будто обожгло  горячей и красной волной. Я тут же вспомнила кришнаита: это он… День моих покупок закончился так. Я уже купила, все, что намеревалась. Да и деньги почти все потратила. Уже перед выходом из торгового центра на улицу решила купить какую-то мелочь. Открыла сумочку – кошелька нет… Хорошо, что транспортную карточку я держала в кармане. Пока ехала домой, прикинула, что жалко всего-то только – красивого кошелька, денег там почти

не было… Я уже смирилась с этой утратой, но дома меня ждало новое открытие. Еще раз осмотрев сумочку, я не нашла там паспорта. А в него были вложены билеты на самолет (туда и обратно) и оплаченные редакцией путевки в пансионат. Через неделю мы с сыном должны были лететь на юг.

 Очень хорошо помню свое состояние: ни испуга, ни паники, скорее даже легкая заторможенность. Как будто все это – не совсем всерьез. Конечно, я сделала все необходимые движения: позвонила в охранную службу ТЦ, откуда я только что вернулась, сделала соответствующую заявку… Но, вопреки фактам, была почему-то уверена, что все обойдется. Как-то, что-то, но – обойдется. Даже мужу не сказала, что поездка практически сорвалась. В воскресенье надеялась, что паспорт мне найдут. Но звонка не было. В понедельник, тоже как-то автоматически, поехала в редакцию, хотя дел там у меня не было. В дороге, помнится,  размышляла, что не зря наверное Бог это попустил… Может быть почему-то и ехать на юг не надо… И вообще, не исключено, что во всем этом вскроется какой-то позитив… Такие размышления еще называют – «в пользу бедных».

 Приехала я во второе здание, где в пятницу была эта встреча с кришнаитом. Делать там, повторюсь,  мне было совершенно нечего. Но раз уж приехала, решила перебрать бумаги. По каждой теме скапливалось много копий документов, время от времени их следовало уничтожать. Надо конечно позвонить в бухгалтерию, сказать, что потеряны платежки… Ладно,  попозже…  Потом я неожиданно вспомнила, что документы по одной теме хотела забрать домой: нельзя их здесь держать. Это были действительно уникальные документы. Но где же они… В шкафу я стала вытаскивать папку, нижнюю в большой  стопке. Едва удержала пирамиду. Когда я ее наконец вытащила, на пол упал… мой паспорт. Все было на месте: и авиабилеты и путевки. Это – и сомнения быть не может – конечно Бог. Ну нечего мне было здесь делать, и в бумагах этих – никакой срочности…

 Значит,  «кришнаит» все это проделал, пока оставался один в кабинете, когда  я делала ксерокопию… И на что он рассчитывал? Пришел, увидел, победил? А, почувствовав, что пробуксовывает,  тут же пустился во все тяжкие…

 В последующие дни «кришнаит» как-то не шел у меня из головы. Как будто бы в этой истории не поставлена точка. И тут я не выдержала – дернула-таки  кошку за хвост. Через пару дней я ему позвонила. И повод был: он тогда все заинтересовывал меня какой-то уникальной  книжкой, которую обещал занести. 

 -А ведь вы мне обещали одну книгу… 

Тусклым голосом, лишенным какого-либо тонуса,  он сказал, что книга эта у каких-то знакомых, которые уехали на лето… Такой голос не имел

ничего общего с человеком, которого я видела накануне. М. б. я попала на какую-нибудь «медитацию»?

-Что делать,  отложим до осени, звоните. 

Звонка я не дождалась, такая жалость!

      3 июля 2014.

 

  МОНАХ НА ПРЕЧИСТЕНКЕ

 

В двух шагах от Храма Христа Спасителя, как раз на том месте, откуда лучами расходятся старинные московские улицы Остоженка и Пречистенка, расположились Белые Палаты, памятник архитектуры XVII века. К началу 90-х, когда Москва стремительно ветшала, это непонятное, бесформенное строение чуть было не снесли. Но архитектурному сообществу удалось отстоять  старинную постройку. При Лужкове памятник капитально отреставрировали и разместили на его площади выставочные залы. Все здесь происходило под патронатом правительства Москвы, поэтому наша газета так или иначе рассказывала о происходящем… Я была дружна с устроителями этого выставочного комплекса, меня часто приглашали на «интересные» экспозиции.

На этот раз была представлена выставка частных коллекций, посвященных московскому быту начала ХХ века. Все было устроено на редкость любовно, со вкусом и изыском. Воссозданные интерьеры комнат,  абажуры и светильники, зонтики и саквояжи, почтовые открытки, шляпки и старинные кружева, сохранившиеся платья и жакеты… Предметы старого быта рождали непонятную ностальгию. Было такое ощущение, что ты  когда-то  здесь жил… Я же помню все эти предметы… и здесь мне было хорошо, на душе был покой… Сохранила же душа эти воспоминания.  Все было не просто «до боли знакомым», но родным. Остаться бы здесь. Уходить не хотелось. Странная  иллюзия... 

Пообщавшись со своими знакомыми, собрав описания тех или иных коллекций, я пошла дальше по залам. Кроме основной композиции на выставке были представлены и другие частные собрания. По иным внимание лишь скользило… Неожиданно я увидела иконы. Явно - современные иконы. Представляла их молодая женщина– автор. Если в двух словах, это была модная девица.  Первое, что бросалось в глаза – килограмм косметики на лице. Волосы были взбиты в пышную прическу, замысловатое платье много выше колен и – высокие каблуки. Теперь – руки…  Простите, но как же при таких длинных полированных ногтях можно держать в руках кисть?...  

Иконы были ей под стать. Привлекали внимание сразу и главным образом рамки – дорогие, вычурные и массивные, больше подходящие для картин. Иконы выставлены на стилизованном старинном комоде, который был задрапирован ярким шелком. Таким образом, иконы представлялись как дорогие штучки, как украшение некоторого модного быта… Я сразу  же отметила для себя, что в наше время (90-е…) вот такие иконы несомненно найдут своего покупателя. Приблизилась, чтобы рассмотреть письмо. Это были копии икон эпохи барокко, то есть опять же - пышность, телеса и все те

же – завитки. До сих пор помню не в меру упитанного Архангела Михаила. Но с другой стороны… Копии, пусть не лучших образцов, выполнены были так тщательно, прорисовка была такой профессиональной… Это было неожиданно, в высшей степени неожиданно… И однако же неожиданное открытие профессионализма  «килограмма косметики», задрапированного шелком комода и пр.  в моих глазах не перевесило.

Когда я отошла от столика-комода, почти вслед за мной к иконам подошел монах в одном подряснике. Он буквально повторил мое движение: очень приблизился, чтобы рассмотреть письмо. Задержался… Потом поискал глазами иконописца… Автор оказалась рядом, и он, очень доброжелательно, задал ей какой-то вопрос. Кажется о красках, то есть какими красками она пишет. Она ответила, что –натуральными, что сама растирает минералы…

Нехитрый диалог модной девицы-иконописца со взбитой прической  и монаха попался на глаза телеоператорам, и они попросили монаха продолжить его на камеру. Он согласился. Был найден ракурс, усилено освещение… Я могла наблюдать эту съемку на известном расстоянии и разговора как такового не слышала. И, тем не менее, диалог этот, согласие монаха на диалог, меня неприятно поразили. К тому же, лицо его   мне понравилось. Он был несколько тяжеловат, возраст от 40 до 50… Лицо – очень живое. Угадывалась напряженная внутренняя жизнь, которая дает ему и смысл и содержание и покой. Умный, тонкий взгляд… И при этом согласиться позировать  в обществе разукрашенной девицы! Внешний контраст был разителен. Такой человек должен был обойти ее десятой дорогой, а он, да еще на камеру, источал на нее столько доброты и симпатии… Причем, его улыбка была совершенно искренней. Внутри меня все протестовало, все возмущалось, все – не соглашалось… 

Я дождалась конца съемки и пошла вслед за монахом, приблизившись к нему  уже в следующем зале.

- Простите, я сейчас наблюдала съемку. Можно мне задать Вам один вопрос?

Он также добро, поощряя меня,  улыбнулся: «Конечно!»

- Неужели Вам действительно понравились эти иконы?

В умных глазах мелькнула хитринка:

- А разве я сказал, что они мне понравились?

Переиграл, всех переиграл: и эту девицу и меня,  и телевизионщиков!.. Однако доброта его не покидала. Он конечно заметил мое замешательство…  Еще раз улыбнулся:

- А какие иконы нравятся вам?

Неожиданно я почувствовала себя рядом с ним очень легко.

- Знаете, я  хожу в ХХС… Храм новый, поэтому старого собрания праздничных икон здесь нет. Я наблюдала появление каждой новой иконы этого ряда. Не знаю, кто их пишет, но эти иконы сразу ложатся на душу. Сразу. Потом я подхожу еще раз, рассматриваю детали. Первое впечатление не уходит, а усиливается… - я понятно говорю?

-Очень понятно.

- Так вот… В этих иконах – верно угаданная мера аскетизма. Это не византизм, который тоже забирает… Это наше, московское.  Я думала об этих иконах. На мой взгляд, они ничуть не хуже икон старых мастеров. Там, конечно, другое письмо, намоленность… Но здесь – не хуже!  «Не хуже» - в плане вложения души. Думаю, что старые мастера вкладывались также. И еще… В этих иконах есть что-то, что отвечает душе современного человека. Такое, знаете, послание современнику, который только что входит в традицию, хочет верить.  Слово «нравится» - не подходит. Это письмо – по адресу. И оно доходит.

Наверное я увлеклась… увидела только, как он, улыбаясь, опустил глаза. Потом поднял их. Немного помолчал, будто подыскивая слова…

-Спасибо, - снова пауза и удивленная улыбка, - вот уж не знаешь, где найдешь… Спасибо, порадовали… Эти иконы пишем мы. Я из Сергиева Посада, работаю в иконописной мастерской Лавры. Праздничные иконы для ХХС пишем мы. Спасибо…

Он снова улыбнулся, и я поняла, почему мне пришлись эти глаза. Еще некоторое время пообщавшись, мы раскланялись…

  В редакцию, что была в арбатских переулках, я пошла пешком. Думая об этом удивительном монахе, я  вспомнила ту девицу, смутивший  меня диалог на камеру… Мне пришлось признать неутешительную для себя истину. Вот он, этот монах, несмотря на «килограмм косметики», что-то ведь увидел в ней. Не зря же он так рассматривал ее письмо.  По сути она – работяга и трудяга. Ну и пусть разрядилась как елка. Юродство его не смутило. Он увидел в ней что-то большее, поэтому дал ей шанс. А я за  «килограммом косметики» ничего не увидела. Не захотела увидеть.

     4 апреля 2014

 

   С КОНИ*  И – НА КОНЕ

  (*А. Ф. Кони – известный дореволюционный адвокат)

 С нашим будущим юристом   Евгением Петровичем я познакомилась  в суде  как раз в то время, когда он нам был очень нужен… 

 Сижу в коридоре какого-то районного Московского  суда и ожидаю начала заседания. Сейчас  уже  и не помню, на какую именно секту Родительский комитет (образованный родителями и родственниками попавших в секты – С. К.)  тогда подал в суд. Но история этих судебных процессов была весьма драматичной. Как только родители находили хорошего адвоката, на следующее заседание он (или она) уже не являлись. Секты их просто перекупали. И все это знали. Соревноваться с сектами было невозможно,  денег у бедных, несчастных родителей просто не было. Вот и сегодня… Юристка, которая нам в прошлый раз так понравилась,  не  пришла. Заседание отложено. 

 В ожидании решений по следующему заседанию  я зашла в зал, где слушания уже заканчивались. Попала я, собственно, только на заключительную речь адвоката, который отстаивал права отца на воспитание сына  после развода. С первых же его слов я на него, что называется, запала. А увидела и услышала я – воплощенную тщательность. Это был человек лет пятидесяти, одетый с иголочки. Новенький, прекрасно сидящий на нем костюм, белоснежная рубашка под галстук. Тщательно выбрит, аккуратно подстрижен. Логически безупречная речь с легкими смысловыми, даже шутливыми, экивоками, которые облегчали восприятие сложного текста. Заканчивая выступление,  он просит судью приобщить к делу документ, который  достает из такой же безупречной папочки.  Под скрепку подложен небольшой листочек бумаги. Ну… чтобы острый кончик скрепки случайно не испортил документ… Конечно это был «буквоед», но как он наслаждался самим ходом процесса, как он произносил «Ваша честь!»… Разумеется, ни на секунду не забывая о цели своей речи…

 Полюбовавшись минут десять этим феноменом – а это был именно феномен, - я поняла: «оно». Кажется, это – «оно»… Бог снова мне подавал… Выйдя вместе с ним из зала заседаний, я представилась и предложила присесть -  побеседовать. Обрисовала вкратце круг проблем.

 - Понимаете, нам нужен не просто хороший  адвокат,  но адвокат, который бы работал бесплатно. То есть совершенно бесплатно. Когда я

слушала  сейчас Вас на заседании, то поняла, что в этой роли мне хотелось бы видеть Вас.

 Настала его очередь полюбоваться на меня. Тщательный профессионал, интеллигентный, воспитанный человек молча смотрел на меня, всеми силами подавляя улыбку даже в глазах. Судя по всему, его еще ни разу не нанимали работать бесплатно… Наверное в это время  он представил себе реакцию своих коллег в тот момент, когда расскажет им…   Тем не менее, он терпеливо  ждал продолжения.

 -Почему, собственно, «бесплатно»… - продолжала я, - адвокаты с противной, то есть сектантской, стороны получают за час работы в суде три тысячи долларов. Плюс – «работа с документами» и проч. и проч. У родителей таких денег нет. Противостоять здесь можно только принципиально, изначально зная, что вас начнут покупать. И чем лучше вы будете работать на этой стороне, тем больше вам предложат на той стороне…

 Кажется,  задело… Он немного помолчал, прикидывая, как бы это достойно выйти из положения.

 -А вас не смутит то, что я не являюсь дипломированным адвокатом?

 -То есть, как это? Я только что видела вас в работе…

 -Я врач, кандидат медицинских наук, анестезиолог. Вы наверное знаете, что при операциях такой специалист крайне необходим? – он назвал крупный медицинский  Центр, в котором он работает… -  а то, что вы видели – это мое давнее хобби, можно сказать – страсть. Когда я учился в мединституте, я параллельно, как вольный слушатель, занимался на юрфаке. Примером и светочем моей юности, можно сказать кумиром,  был известный дореволюционный адвокат Анатолий Федорович Кони. Сборник его речей я купил у букинистов еще в студенческое время за бешеные деньги… И только много позже купил полное собрание его сочинений… Собственно, с тех времен я и раздваиваюсь между медициной и юриспруденцией. Не в силах предпочесть ни одно, ни другое.  А документ о втором образовании я так и не оформил. Поэтому в суде я выступаю не как «адвокат», а как «представитель». Что в принципе и по сути - одно и то же как для клиентов, так и для суда.

 - Ну так и нас содержание интересует больше, чем бумага…Сейчас меня, знаете, занимают «сайентологи» со своей медицинской концепцией «детоксикации». Они устраивают просто бандитские провокации…

 -Детоксикации?! – он как будто бы не верил тому, что услышал, - так это же моя узкая медицинская  специализация. По этой проблеме я защищался…

 О такой удаче и мечтать нельзя было…

 - Однако же, я вынуждена повторить Вам: работа-то - бесплатная.

 - Но у прессы есть другие возможности…

 -О-о-о! На этот счет можете не сомневаться. У ваших ног буду не только я с «Тверской, 13», но по крайней мере два канала ТВ. 

     ****

 В тот же вечер я позвонила своим коллегам и поведала о приобретении.

 -Прекрасно! На следующей неделе мы пригласим его на ночной эфир НТВ как медэксперта.

 И пошло! Не только НТВ, но ТВЦ,  и 2-й канал охотно приглашали  Евгения Петровича как эксперта по мед. и около медицинским проблемам, которые сопутствовали бытию сект. Так что на счет «расплаты» я могла не беспокоиться, мои коллеги с ТВ «платили»  ему с лихвой. И однако же телеэфиру и даже круглым столам в Госдуме Евгений Петрович предпочитал газету. Как что-то материальное. Ну действительно… Тут тебе и снимок в операционной, и фото с «круглого стола»… Тут и интервью… Газету можно показать, можно подарить. А эфир – он и есть эфир: один воздух. 

В «Тверской» Евгений Петрович, можно сказать, прижился: своей капитальностью и буквоедством  очень понравился шефу. С его подачи я просила Е. П. прокомментировать тот или иной документ, высказаться по спорной проблеме… Все это ему не просто нравилось, но, скажем так: тонизировало его. Главное же, как врач, как узкий специалист по заявленной сайентологами проблеме, он был не заменим и очень помог мне, но об этом – чуть ниже.

Работа в газете увлекает.  Но ее всегда было так много, что любимый мною психоанализ  приходилось оставлять «на потом». И все-таки очень скоро мне пришлось отметить любопытную вещь как раз из области психоанализа… Ведь что я имела «на поверхности»? «Бог подал», мне «повезло» с уникальным экспертом, которого я «словила»  всего-то на тщеславии. Вот нравится человеку  мелькать в газетах и на ТВ! И ради этого он готов был достаточно много работать. Но вот прошло немного времени, а я уже не могла точно сказать, кто кого «словил»: я его, или он – меня… И не придется ли мне платить дороже, чем я рассчитывала?  То есть в общении с ним обозначилась одна напряженная тема.

Евгений Петрович был одесситом. Каким образом он обосновался в Москве, я не знаю. Но в момент, когда мы познакомились, он был, что называется, состоявшимся человеком. Работа в престижном медцентре, уникальное хобби… Он был одинок (развелся когда-то очень давно) и

занимал хорошую двухкомнатную квартиру в р-не Киевского вокзала. Е. П. был влюблен в Москву так, как может быть влюблен в нее только провинциал: ненасытно. Как будто, проснувшись утром, он всякий раз напоминал себе, что он  теперь – москвич, что он добился здесь того, чего коренные москвичи не добились… Он дышал Москвой и ее Центром, он любил ходить по Москве пешком… 

Вот Вам на этот счет картинка. «Обосновавшись» в нашей газете, он стал позволять себе такие вот мелочи. Звонит мне на Новый Арбат, и, удостоверившись, что я на работе, говорит, что хотел бы зайти и показать любопытный документ. Я конечно - «всегда рада»… На деле же,  на Новом Арбате, где-то два раза с месяц, я «дежурила по номеру». Напряженнейшая работа, полная задействованность… Крутятся сторонние авторы… Как правило именно в этот день появлялся Е. П. Именно этот день был свободен от его суточных меддежурств и адвокатской практики. Тщательно выбритый, одетый, как с картинки модного журнала, он шел от Киевского в-ла через мост на Новый Арбат… и заходил в редакцию пообщаться… Так и хочется добавить: в котелке и с тросточкой. Хотя ни того, ни другого не было, все-таки: в котелке и с тросточкой. Какой красивый, какой завидный образ жизни для интеллектуального, состоявшегося человека! Плюс ко всему, он все это еще и понимал!  И это в тот момент, когда в голове у меня дымится: надо сократить два материала, согласовать их с авторами, и ни в коем случае не дать урезать собственный материал. А шеф еще просит поговорить с посетителем, который принес конечно же уникальную проблему…

Этот день я запомнила еще и потому, что в самый пик, когда надо было смотреть готовую полосу, меня зовут к городскому телефону. Шум был такой, что я никак не могла разобрать, кто говорит…

-Представьтесь, пожалуйста! – опять что-то невнятное…

-Если вы не представитесь, я не буду разговаривать.

Тогда с той стороны провода  раздается громко и отчетливо:

-У телефона твой первый муж, дорогая! (Шутка у него такая!)

-Прости  пожалуйста… У нас сегодня столько народу, голоса…

- И мой – среди них!

- Твой – отдельно. Твой – совершенно отдельно… Зачем звонишь? Какой хлеб, о чем ты?! Купите сами.  Я раньше девяти вечера из редакции могу не выйти…

Никогда сразу не узнаю голос мужа... Как это скверно… Именно в этот момент по коридору мне навстречу идет улыбающийся Е.П.  В котелке и с тросточкой. Ему почему-то именно сегодня хочется рассказать мне об «интереснейшем» заседании суда, где он вчера одержал полную победу. Несмотря на то, что я присутствую в разговоре где-то десятой частью внимания, я почему-то  понимаю, что речь идет как раз о расплате… Я показываю полную заинтересованность и обещаю на следующей  неделе быть на заседании суда.

В этот день меня спас шеф. Увидев Е. П., он обрадовался:

-Как хорошо, что ты зашел. У меня тут один документ из департамента здравоохранения… Может, посоветуешь что? – и шеф увлек его к себе в кабинет.

Во время  нашего знакомства в суде Е. П. тоже мог бы сказать, что меня ему «Бог подал»… Ибо Е. П.  уже долгие годы буквально поедала одна тайная страсть. Я никогда не задавала личных вопросов, но он как-то сам обмолвился, что у него есть взрослый сын, который под воздействием «мамочки»  превратился в «Павлика Морозова». Судя по всему,  Е. П. пережил такую сильную боль, что превратился в женоненавистника. И в суде он брал только  дела по защите прав отцов. Естественно, что у него появилась идея – поднять эту проблему на более высокий уровень звучания. И тут – я… Тут  пресса, тут ТВ…

Когда я поняла, что тоже «словилась», то решила: что делать, надо расплачиваться… Пыталась  хотя бы вникнуть в проблему, понять, чего же он хочет. Ходила с ним на суды, но видела, увы, лишь слегка прикрываемое - женоневистничество. Да-да, усиленно кокетничая передо  мной своими победами в судах (действительно – победами!), желая моего сочувствия, он жил женоненавистничеством… Отчасти меня забавляло, что союзника в борьбе с «этими женщинами» он нашел во мне… Смех, да и только!  На судах  же  мне было невероятно грустно. Ну что из того, что он победил «порочную практику мамочки» - отстранить от воспитания ребенка – его отца? Ребенку плохо и так, и – этак. Ребенку нужны оба родителя… Я даже готова была  занять «анти-женскую» позицию, если бы он сам мог подняться над  поедающей его страстью. Ясно ведь, что инициаторы разводов – женщины, которые уверены в том, что дети останутся с ними. Почему не выдвинуть хотя бы идею если и не для законопроекта, то хотя бы для обсуждения: «инициатор развода не имеет преимущественного права на детей»? Женщины стали бы терпеливее, разводов стало бы меньше. Можно поднять на щит дореволюционную практику… Об этом уже можно было бы говорить в газете.  Но подвинуть Е. П. на какой-то более серьезный уровень мне так и не удалось. Позже я узнала, что он пытался заинтересовать своей проблемой НТВ. Ему хотели пойти навстречу, но и там ничего не вышло… Бог ему явно «не подавал», значит, ждал от него чего-то другого.

    ****

Совсем иначе разворачивались Баталии с сайентологами, где Е. П. был просто «на коне», где для нашей компании он был незаменим… Память сохранила для меня несколько сюжетов.

Что такое сайентологическая программа «детоксикации»? На первый взгляд – вполне реальная, вполне научная проблема. Проблема очищения организма от воздействия радиации. Они предлагают свой «рецепт».

 Вся беда в том, что мы в 90-е годы были  настолько не искушены, настолько полны веры в просвещенный и конечно же нравственно безупречный Запад, что нам и в голову не приходит присмотреться сначала, что за люди приехали нас просвещать. А гости, между тем, не давая нам опомниться, попирают все наши правила и порядки, навязывают  свои правила и порядки, начиная с самого высокого,  министерского уровня… Они не церемонятся, они подкупают, они гипнотизируют, они «знают, как надо»… Респектабельный вид скрывал «лихих людей», искавших своего. Таковых  еще вчера закрытая советская страна, свято верившая в просвещенный Запад, просто не видела.

Но зачем им Россия? Почему бы им не предложить свою медицинскую методику, в США,  в Англии,  в Германии, где они так распространены? Да потому, что там их уже знают, там они прочно занимают нишу шарлатанов, и ни один серьезный медицинский институт не будет с  ними сотрудничать, не будет  рассматривать, а тем более рекомендовать как научную и обоснованную эту самую сайентологическую программу детоксикации. А им нужно, чтобы программа была поддержана известным научным Ин-том… И конечно же там, где их еще не знают. Надо успеть, пока обман не вскрылся. Потому и выбирается кризисная Россия.

Для меня все это началось буквально с «удара по голове». В редакцию приезжают две женщины-педиатра из Кремлевского детского санатория «Васильевское», расположенного в р-не Кубинки, и рассказывают невероятную историю. К ним на лечение поступили провинциальные дети 13-14 лет из «чернобыльской зоны». Причем, если бы никто не мешал, детки подлечились бы что называется и без врачебных ухищрений. Радиация накапливается в щитовидной железе. Однако с пребыванием в экологически чистой местности эта самая радиация имеет свойство – «выветриваться».  Деткам нужно было просто отдохнуть в хорошем месте месяца полтора.

Вот над этими детками сайентологи устроили медэксперимент. И, как они потом сами  сознались, детей для этих экспериментов им не предоставляли ни в одной другой стране. В чем же состояло «лечение»? Детей помещали в сауну на пять часов в течение двух недель (температура там была чуть ниже, чем в «парилке»), давая проглотить горсть «витаминов». Педиатры санатория к процедурам не допускались, и что там делалось с

детьми, никто не знал. Однако, после процедур  срабатывало внушение: дети категорически отказывались говорить о том, что происходило в сауне. Зато биографию лидера секты Р. Хаббарда они успевали выучить назубок. Одного мальчика педиатры все-таки разговорили: «Сначала жарко, конечно… Но после витаминов такой кайф! Со мной с роду такого не было». У детей начались осложнения в виде огромных фурункулов, но программа не прекращалась.

Как же сектанты попали в Кремлевские санатории? С легкостью Остапа Бендера.  Когда мы  восстановили  документальный ряд, то оказалось, что с момента подачи заявки  в Минздрав со стороны английской супружеской пары Гейманов (не имеющих медобразования!) до их появления в Кремлевских здравницах с правом лечебной деятельности прошло всего два месяца. Если судить по подписям, куплено было всего четыре чиновника. Двое из них: замминистра здравоохранения и начальник лицензионного управления.

Но после Минздрава, а м. б. и с подачи Минздрава, «куплен» был еще один крупный институт – Обнинский институт медицинской радиологии. Кто-то ведь должен был научно подтвердить результаты столь «успешного»  эксперимента, проведенного  над чернобыльскими детками в санатории «Васильевское»!

Сейчас можно конечно разводить руками и поражаться. Но – это были 90-е годы: все раскрепощено, все – можно… На разоблачающие газетные публикации никто не реагирует, их просто не замечают, замалчивают. Однажды со своей статьей  я пришла в приемную Генеральной прокуратуры. Меня приняла дежурный прокурор. Я представилась, показала статью, доказательный материал и сказала: «Почему вы не реагируете? Либо привлекайте меня за клевету, либо реагируйте как прокуратура…». Ответ был замечательный. Женщина-прокурор располагающе улыбнулась: «Ах, как хорошо, что у нас есть такие неравнодушные люди! Давайте будем работать вместе, давайте сотрудничать!». Это и были – 90-е годы.

Однако вернемся к сайентологам. В отличие от прокуратуры пресслужбы сектантов (причем, они друг друга поддерживали) на публикации реагировали незамедлительно. Они даже требовали диалога. Шеф позволил мне провести круглый стол «с этой публикой» прямо в редакции, прямо в своем кабинете. Это был огромный, весь в дереве, кабинет Министра легкой промышленности с длиннющим столом для проведения коллегий… Именно эти площади унаследовала наша редакция.

Пришли не только сайентологи, были кришнаиты, АУМ-овцы… С нашей стороны были А. Дворкин, о. Олег Стеняев со своими компаниями, А. Кураев, съемочная группа «Русского Дома», коллеги из двух-трех газет… Но основной диалог развернулся с сайентологами, с их мед. программой

детоксикации. Этим, собственно, этот круглый стол и запомнился. Шефа, как человека «не в теме» больше всего поразил тогда именно Евгений Петрович, который предметно разложил как медицинскую, так и правовую сторону этой самой «программы». Вытащив из своей безупречной папочки  столь же  безупречный текст, он провозгласил, обращаясь к сайентологам:

-Вот здесь я написал список приказов Минздрава, которые вы нарушили, приступив к реализации так наз. Программы «детоксикации», а это карается в нашем законодательстве… - и назубок, с акцентами перечислил не только все приказы, но и нормы уголовного права. -  К тому же, как врач, как специалист по детоксикации я проанализировал рекомендуемые вами препараты, их дозировки , которые отнюдь не безобидны, а в ряде случает просто шокируют… И готов ответственно защищать свою позицию в суде.

 Сайентологи, не ожидавшие такого уровня обсуждения,  конечно сникли… Даже «мои богословы», как выражался шеф, со своими исторически обличительными экскурсами ушли в тень… 

Шеф, прохаживавшийся по кабинету и изредка присаживающийся рядом со мной, разглядывал именно Евгения Петровича. По окончании заседания он, все еще под впечатлением, спросил:

-Ты где его раздобыла?

-Бог подал.

-Все ей «Бог подал»… Ну, хватка-то у него бульдожья… А приказы Минздрава – назубок выдал!

-Вчера вечером сидел и учил…

-Не завидуй!.. – шеф был под сильнейшим впечатлением, - к вашему круглому столу по-настоящему подготовился именно он. Все просто и логично: «то-то» нарушили, за «то-то» сядите… Ты вот что, ты этого врача  не теряй, он нам пригодится. 

И шеф еще не верил, что мне «Бог подал»!  Еще раз «Бог подавал» мне именно тем, что Е. П. понравился ему самому. Ну кто теперь будет считать, сколько материалов я даю на сектантскую тему?  

                        

Дорогие братья и сестры! Мы существуем исключительно на ваши пожертвования. Поддержите нас! Перевод картой:

Другие способы платежа:      

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и абзацы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Простите, это проверка, что вы человек, а не робот.
4 + 0 =
Solve this simple math problem and enter the result. E.g. for 1+3, enter 4.
Рейтинг@Mail.ru Яндекс тИЦКаталог Православное Христианство.Ру Электронное периодическое издание «Радонеж.ру» Свидетельство о регистрации от 12.02.2009 Эл № ФС 77-35297 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Копирование материалов сайта возможно только с указанием адреса источника 2016 © «Радонеж.ру» Адрес: 115326, г. Москва, ул. Пятницкая, д. 25 Тел.: (495) 772 79 61, тел./факс: (495) 959 44 45 E-mail: [email protected]

Дорогие братья и сестры, радио и газета «Радонеж» существуют исключительно благодаря вашей поддержке! Помощь

-
+