Миф о «крепостной ментальности»

Юбилей отмены крепостного права вызвал в СМИ и интернете новую волну разговоров про “крепостную ментальность” русского народа, не изжитую за эти сто пятьдесят лет, каковая ментальность проявляется в “безответственности”, “безинициативности”, боязни принятия решений и тому подобном. Именно она, ментальность проклятая, и является источником всех наших бед.

Этот тезис может высказываться в разных тональностях - кем-то с сокрушением, кем-то с характерной презрительной миной - “эта страна...”, “вечное рабство...”, “в то время как в Европе...”.  Между тем, этот тезис просто неверен. Едва ли крепостное право имеет отношение к взглядам и привычкам нынешних участников дискуссии; никто из них при нем не жил. А вот при КПСС многие успели пожить; и некоторые популярные взгляды и привычки восходят скорее к этой, гораздо более близкой эпохе. В это время в сознание людей с детского сада вбивался определенный миф: Царская Россия - страна свинцовых мерзостей, рабства, подлости, жестокости, населенная Салтычихами и Держимордами, тюрьма народов и город Глупов. На этом мрачном фоне время от времени являются благородные борцы за народное счастье - декабристы, которые “разбудили Герцена”, народовольцы с бомбами (слова “шахид” тогда еще не знали) и другие светлые личности. Наконец, является партия большевиков, которая устраивает революцию - и беспросветный мрак старой России сменяется сверкающим счастьем новой жизни. В рамках коммунистической мифологии такая картина не только понятна, но и практически неизбежна - чтобы революция казалось благодеянием, дореволюционную Россию (и особенно ее государей) было необходимо всячески очернять.

Этот подход практиковался и в отношении Великих Реформ; преобразования, мирный характер которых мог бы служить предметом законной патриотической гордости, подавались как уступка, которую у государя “вырвали” готовые восстать народные массы. В самом деле, подлинная картина происшедшего - то, что реформы были инициированы именно дворянством из “уважения к достоинству человека и христианской любви к ближним” - не укладывалась в образ “помещиков-самодуров”.

Не укладывается в образ отсталой России и то, что в передовых США гораздо более жестокое плантационное рабство было отменено на два года позже - и только после опустошительной гражданской войны.

Беда в том, что и в наше время многие смотрят на отечественную историю ленинскими глазами - как на сплошной позор и мрак, от которого нас должна спасти какая-нибудь очередная революция (а кто-то вслух мечтает и об иностранном вторжении). Этот взгляд порождает глубокое недоверие к людям и стремление видеть источник всех проблем в какой-то исключительно дурной ментальности, сформированной исключительно дурной историей.

Но “мрачная эпоха царизма”, сформировавшая “крепостную ментальность”  - просто миф, и чем раньше мы от него избавимся, чем лучше. Россия была могущественной державой с цветущей культурой - а жалкие, ничтожные личности с “крепостной ментальностью” не могли бы создать ни того, ни другого.

История России знала несомненно славные страницы; и Великие реформы - одна из них. Правящий класс страны совершил то, что происходит чрезвычайно редко - добровольно пошел на “уменьшение своих выгод” из нравственных и патриотических соображений. То, что в тех же США обошлось очень большой кровью, в России произошло по добровольному согласию.

У русских людей нет какой-то ужасной и позорной “крепостной ментальности”; это у некоторых наших публичных фигур есть ментальность большевистская, склонность видеть русскую историю глазами советских учебников.