Мария Пафити: «Мы уходим, а иконы остаются»

Встретив Марию Пафити на улице, вряд ли бы кто-либо догадался, что эта скромная молодая женщина с огромными глазами – известный искусствовед, в недавнем прошлом специалист по иконам  в лондонском аукционном доме «Кристиз», а сейчас – глава собственной фирмы, оказывающей консультации по предметам христианского искусства, La Parole Divine (“Божье слово”).

- Мария, как так получилось, что Вы стали заниматься именно иконами? Это как-то связано с тем, что Вы родились и выросли на Кипре?

- О, это, можно сказать, романтическая история. В прошлом Кипр был частью Византии, поэтому у нас очень много старинных церквей и икон. Я всегда относилась к религиозному искусству с уважением; я чувствовала, что оно будто бы имеет надо мной власть, но в ранние студенческие годы мне хотелось заниматься чем-то необычным. В то время мне казалось, что это – современное искусство. Поэтому после окончания Кипрского университета я продолжила обучение в Лондоне. Уже тогда я знала, что современность нельзя понять без прошлого, и поэтому записалась на курс по общей истории искусства. Его читали разные специалисты, и историю византийского искусства у нас вел профессор Робин Кормак, из Института Искусства Курто. Его лекции буквально перевернули мою жизнь. Я была поражена не только его знаниям, но и тем, с какой любовью и трепетом он, продукт западного, протестантского воспитания, говорит об иконах, не будучи православным. Я взглянула на знакомые с детства вещи его глазами и вновь открыла для себя их глубину и красоту. На следующий год я начала диссертацию по византийскому духовному искусству под его руководством – которую мне пришлось прервать на время, когда я получила работу на «Кристиз».

- А почему Вам было недостаточно просто изучать иконы? Откуда появилось желание участвовать в их продаже?

- Я люблю иконы и мне нравится их исследовать, но вместе с тем мне хотелось делать что-то практичное, потому что сидеть в библиотеке целыми днями может надоесть. К тому же, мне всегда было ужасно обидно, что, в то время как картины продаются за десятки и сотни тысяч долларов, иконы стоят в разы меньше, хотя их художественная ценность нередко выше. Более того – поскольку иконы не очень хорошо продавались на открытом арт-рынке, владельцы иконных коллекций зачастую продавали их в частном порядке, что означало, что они не появлялись в каталогах, для них не делали тщательных научных описаний, и оттого ученые не имели к ним доступа, что в конечном итоге ораничивает наше знание и понимание истории и развития иконописи! Поэтому когда мне предложили работу на «Кристиз», я рассматривала ее как возможность изменить отношение к иконам, мне очень хотелось, чтобы иконы снова начали уважать и понимать...

- Что, на Ваш взгляд, было самым важным моментом на этом поприще? Обнаружение в частной коллекции иконы, принадлежавшей императору Николаю II, которая впоследствии была продана на «Кристиз» за почти полмиллиона фунтов стерлингов?

- Да, та икона, проданная в 2007 году, до сих пор остается самой дорогой в истории. Но более важным событием было для меня, пожалуй, участие в возвращении шести икон, украденных из церквей Кипра во время турецкого вторжения 1974 года. Проблема также заключалась в том, что в то время были планы создания на Кипре музея икон, поэтому особо ценные иконы собирали по всему острову и свозили в особый центр реставрации и консервации. К несчастью, этот центр был в северной части острова, поэтому они стали легкой добычей для грабителей, которые скоро продали их на Запад. В 2006-м году я узнала, что шесть из их собираются продать на торгах «Сотбиз» в Лондоне, поэтому совместно с митрополитом кипрским мы обратились с просьбой остановить торги. Я провела исследование и обнаружила, из каких именно церквей иконы были похищены, и, благодаря обращению правительства Кипра, иконы были возвращены домой.

- Что касается той самой дорогой иконы святого Николая, я впервые увидела ее на полу дома человека, который продавал свою коллекцию икон XIX века, в рваном пластиковом пакете. Я была в ужасе. Он так хотел от нее избавиться, что просил продать ее подешевле – тогда никто не мог предположить, что она уйдет на аукционе 434 000 фунтов стерлингов! Потом мы выяснили, что эта икона, подаренная императору московской общиной старообрядцев, происходит из Мраморного дворца Санкт-Петербурга, у нее на обратной стороне даже сохранился номер. Поскольку Николай II упоминает ее в своих дневниках, мы знаем, что икона всегда оставалась при нем, пока он был жив.

- Как Ваше кипрское происхождение сказывается на том, что Вы делаете?

-  Конечно, происхождение каждого человека играет определяющую роль в формировании его принципов, отношений, ценностей. Поскольку я родилась и выросла на Кипре, я всегда уважала Православную Церковь и признавала ее власть и авторитет – а также то, чему Церковь учит. Благодаря Церкви мы росли с пониманием важности роли семьи, с четким ощущением того, что хорошо и что плохо. Меня лично Православие научило ценить скромность, смирение – и честность. И то, что я оказалась в Англии, стране с другой верой, подвигло меня еще больше дорожить своей верой. Конечно, это помогает в работе с иконами. Ведь чем больше о них знаешь, тем интенсивней «общение» с ними. А еще это очень помогает мне в работе и общении с людьми из России! В свое время я была удивлена тому, насколько русские любят и уважают Кипр и киприотов. Каждый раз, когда я приезжаю в Россию, и люди слышат, что я с Кипра, они общаются со мной с огромным дружелюбием и открытостью. Я помню, в один из первых моих визитов в Москву, женщина, которая работала в гостинице, увидела мой паспорт и сказала: «А, Вы с Кипра! Пойдемте со мной завтра в церковь на службу?» И это был первый раз, когда я попала в Сретенский монастырь!

- Поэтому, кстати, мы и решили провести иконный аукцион 6 мая 2010 года не где-нибудь, а именно на Кипре. Во-первых, Кипр – православная страна, в которой иконы пользуются любовью и уважением, а во-вторых, там большая русскоязычная диаспора. Думаю, даже если они не будут принимать участие в самих торгах, им понравится выставка икон, предшествующая аукциону – не как коммерческое, а как культурное событие. И вообще, помимо того, что два наши народа близки культурно и ментально, я считаю, что Россия  и Кипр – это естественные союзники.

- Что касается моей семьи, то на Кипре, как и в России, у каждого есть день ангела, и мы часть придаем ему больше значения, чем даже дню рождения. «Мой» день – это праздник Благовещенья, один из четырех основных богородичных праздников, на который я всегда стараюсь приехать домой. Что интересно, Благовещенье – это праздник, который в нашей семье, из поколения в поколение, считался особенным. В семье моей мамы сохранилась византийская чаша XIII века, которая передавалась тому члену семьи, кто особенно чтил это праздник; по традиции на праздник Благовещенья, после литургии, священник приходит к нам домой, чтобы освятить в ней воду и окропить дом. Сейчас эта чаша, которой более семиста лет, принадлежит моей маме; после нее она должна перейти ко мне.

- Есть ли у Вас любимые иконы? Особые святые, например?

Несмотря на то, что я люблю все иконы, у меня, несомненно, есть любимые. Я люблю богородичные иконы, особенно те, на которых есть отражена нежность между Матерью и Богомладенцем – например, «Взыграние младенца». Из других икон моя любимая – это, пожалуй, ранняя (VI век) икона Христа с Синая. А из тех икон, что мне довелось продавать, больше всего я привязалась к изображению Христа-Эммануила, фотография которого до сих пор стоит у меня в качестве «обоев» на компьютере. Я смотрю на него и не могу оторвать глаз. Вопреки распространенному мнению, Эммануил не обязательно изображает Христа в юности – это, скорее, символ духовной, вечной молодости.

- Вам интересны только древние иконы, или современные тоже?

- Все старые иконы когда-то были новыми. Мне очень интересны современные школы иконописи, потому что их существование – лишнее доказательство тому, что искусство иконы живо, оно развивается. Не все, что пишется сегодня в светских и церковных иконных мастерских имеет высокую рыночную ценность, но это не так важно – эти иконы необходимы и востребованы в церквях и домах, они также выполняют важную роль.

- Еще мне очень нравится искусство XIX века, особенно все то, что связано с путешествиями и паломничествами. Во время путешествий художники рисовали земли, которые они видели впервые, и мы, в свою очередь, видим этот новый удивительный мир их глазами. Гравюры с изображениями Святой Земли очень показательны в этом плане – иногда они совсем не похожи на то, что было тогда в том регионе на самом деле, потому что художники находились под влиянием книжных описаний тех мест. Поэтому зачастую очень интересно наблюдать за подобной интерпретацией образов. К тому же из этих гравюр мы много знаем, например, об устройстве святилищ в Святой Земле – куда вешались лампады, ставились свечи. В изображениях святых мест реальность становится больше, чем реальность – она начинает отражать мир горний. Поэтому искусство, связанное с паломничеством, так удивительно – мы путешествуем, мы молимся, мы возвращаемся домой с иконами и картинами из святых мест и как будто уносим с собой частицу той особой атмосферы...

- В продолжение разговора о путешествиях и паломничествах, напрашивается вопрос: Вы много ездите по свету, а есть ли у Вас любимое место?

-  Дом, конечно! Я люблю Кипр, его атмосферу, искусство, старые церкви... Вместе с этим я очень люблю Лондон, хотя это произошло и не сразу. В последнее время меня сильно притягивает Египет, его история и культура, особенно то, как там развивалось христианство. Коптская церковь – это то, чем я хочу узнать больше. Еще меня с детства интриговало искусство эпохи фараонов – мне кажется, что, поскольку оно также было направлено на мир иной, у него есть ряд общих черт с православным искусством. Вспомните фаюмские портреты – разве это не ближайшие «родственники» наших икон? Наконец, с недавних пор я полюбила Москву. Мне бы очень хотелось пожить в этом городе, потому что короткие визиты не в стостоянии раскрыть его подлинного обаяния. К тому же, там столько мест, в которых мне хотелось бы побывать!

- Что самое приятное и самое тяжелое в Вашей профессии?

- Это то, что, однажды начав работать с иконами, потом невозможно остановиться!

- У Вас никогда не было сомнений по поводу моральной стороны купли-продажи икон?

- Каждый должен решать за себя – каковы его основания и побуждения для покупки или продажи иконы. Я знаю немало людей, которые протестуют против продажи икон, особенно старинных. Но если у кого-то есть икона, которую он не ценит, не любит, не уважает, продать ее – это не грех и не преступление, потому что таким образом человек получает прибыль, а тот, кто икону покупает, имеет возможность приобрести что-то, что  для него будет важным и ценным, и сделать это надлежащим образом – через каталог, доступный другим людям, и через соглашение, которое прозрачно с точки зрения закона. Это гарантирует, что иконы переходят из рук в руки легально. Купля-продажа икон будет происходить все равно, как случалось в прошлом, особенно после революции в России, когда многие иконы были украдены, проданы незаконно, и если мы будем настаивать, что продавать иконы – плохо, то мы дадим теневому бизнесу возможность и дальше нарушать закон, продавая все больше икон тайно – так, что они нигде не задокументированы и никто, кроме продавца и покупателя никогда не узнают о них. Если же икона продается открыто, в соответствии с законом, то ее могут видеть студенты, исследователи, художники, верующие. В конце концов, такая собственность – если вообще можно назвать иконы «собственностью» – не остается с нами навечно. Они только временно пребывают со своими «владельцами», словно в приемных семьях, а потом продолжают свой путь. Мы часто забываем, что иконы продолжают жить после того, как нас не станет. То есть мы не владеем ими – они просто живут с нами, пока мы здесь, а потом, когда мы уходим, они продождают жить у кого-то еще. Мы уходим, а иконы остаются. И это наша обязанность – заботиться о них, пока мы живы. Поэтому я надеюсь, что кто-то, кто готов потратить деньги на покупку иконы, будет ухаживать и заботиться о них должным образом.

- Каковы Ваши планы на будущее?

- Прежде всего, 6 мая этого года мы организовываем первый иконный аукцион на Кипре, на котором выставляются русские, греческие и ближневосточне иконы. Мы – это моя компания La Parole Divine – «Божье слово», название которой происходит от первых слов Евангелия от Иоанна, где евангелист описывает, как Бог стал плотью, как Слово было воплощено. Иконы также запечатлевают образы божественного в физическом выражении, изображая Христа, Богоматерь и святых. Потом я надеюсь продолжить работу с коллекционерами икон – которых, кстати, становится все больше (некоторые из них даже открывают свои частные музеи, а многие дарят иконы церквям – работать с такими людьми особенно интересно и приятно). Я надеюсь и в дальнейшем идентифицировать украденные иконы и способствовать их возвращению на родину. Может быть, у меня даже будет время, наконец, закончить диссертацию!

Беседовал Илья Ковалев