Сергей Худиев: «Самоненависть – общая болячка России и Украины»

Недавний запрет «русскоязычной культурной продукции» во Львове, который даже посол Канады назвал «дискриминационным и просто глупым», укладывается в длинный ряд «выстрелов себе в ногу», которые совершила и продолжает совершать украинская власть.

Этот феномен самострела важно рассмотреть, потому что он актуален и для России. И, отчасти соглашаясь с канадским послом, стоит заметить, что это явление несколько сложнее, чем просто глупость.

Украина и Россия, как два крупных, исторически и культурно похожих осколка империи, служат зеркалами друг для друга – и примером того, как одни и те же вирусы по-разному проявляют себя в разных условиях.

Конечно, украинские националисты говорят о принципиальной культурной и даже расовой инаковости жителей Украины, но у них уже было 27 лет независимости, чтобы показать свою инаковость и превосходство. Когда Порошенко говорит свое «остаточне прощавай советской империи», это выглядит как отмораживание ушей назло бабушке, которая уже больше четверти века как померла. Это долгий срок, и если он что и показал, так это то, что люди везде примерно одинаковы, просто одним достался больший, а другим – меньший обломок империи. Достались и общие наследственные болячки – но на Украине они протекают тяжелее.

Одна из этих общих болячек – самоненависть, восточноевропейский комплекс неполноценности. Впрочем, это не только наша особенность – в других странах, скажем так, околозапада (то есть странах, с одной стороны, близких к Западу, с другой – к нему не принадлежащих, как, например, Турция) тоже бывает это переживание недоделанности, второсортности по отношению к «настоящей», западной цивилизации.

Этот острый комплекс неполноценности сопровождается желанием стать «настоящей» Европой и глубоким огорчением на историю и культуру своей страны, которая «настоящей Европы» у нас не сформировала. Фраза, которую произнес один телеведущий – «величайшим несчастьем в истории России было принятие Православия» – при всей своей абсурдности хорошо описывает это переживание. Ах, почему мы не западноевропейцы? Не англичане, не французы, не поляки на худой конец?

Мы представители своей, уникальной, восточнославянской православной цивилизации – и это обстоятельство вызывает у многих немалую горечь. Эта неприязнь к собственной культуре была особенно заметной в 90-е годы, когда многие повторяли слова поэта «Черт догадал меня родиться в России». Тогда эта самоненависть была преобладающим настроением «говорящего класса» и даже народных масс. Многие верили, что России надо перестать быть Россией, чтобы стать «Европой».

Сейчас уровень самоненависти в России упал, и она концентрируется в «креативном классе», вызывая у остальных насмешки и раздражение. 

На Украине та же самая самоненависть проявляется несколько иначе и намного сильнее – она проецируется на Восток, где живут чуждые истинным европейцам «финно-монголы» с их «рюским миром», но на самом деле она не к «финно-монголам». Она, как и в московском случае, к себе.

Это все тот же восточноевропейский комплекс неполноценности, стыд за свое недоевропейство.

Как московский креативный класс определяет себя через презрение к условному уралвагонзаводу, к «скрепам», к памяти о Победе и особенно к Православной церкви, так и на Украине этот же ментальный вирус проявляет себя через отталкивание от живущих к Востоку «неевропейцев», которые так возмутительно похожи – но которых надо считать абсолютно чужими.

Это как в 1990-е годы мы ненавидели «совков», в глубине души понимая, что «совки» – это мы и есть.

Когда беседуешь по-русски с очередным человеком, который носит русское имя и фамилию, с которым ты разделяешь общее культурное наследие (общие фильмы, стихи, книжки) и который при этом использует слово «русский» в качестве ругательства, этот человек проявляет явно не ксенофобию – он проявляет эгофобию, он просто ненавидит в твоем лице самого себя.

Мы оба порождены одной и той же цивилизацией, восточнославянской и православной, которая прошла через страшный излом в советское время и теперь приходит в себя. Он не хочет к ней принадлежать, но родной язык и культура – это такой факт биографии, который можно маскировать, но нельзя изменить. В детстве мать пела нам колыбельную не на каком-то из западноевропейских языков – и это такая же неизменная часть нас самих, как цвет кожи. 

Попытка выскочить из своей цивилизационной идентичности порождает только болезненный внутренний конфликт и горькую самоненависть. 

У московской самоненависти 1990-х были свои выгодополучатели – внутри страны и за ее пределами – которые были в ней живо заинтересованы и ей всячески помогали. Есть выгодополучатели у теперешней киевской самоненависти. Это не ненависть именно к Москве – Москва от нее прямо не страдает, наоборот, люди едут с Украины строить эту самую Москву, потому что голод не тетка – это ненависть к себе, которая проявляется в бессмысленном саморазрушении.

Многие действия, совершаемые украинскими патриотами, выглядят невероятно идиотскими с точки зрения борьбы с Москвой, но очень хорошо понятны как проявление этой самоненависти. Например, нынешние усилия по созданию «автокефальной Церкви», единственная (и прямо объявленная) цель которых – это подавление Украинской православной церкви, находящейся в общении с Московским патриархатом.

Создавать (вдобавок к уже имеющимся) острые конфликты между гражданами Украины по вопросу церковных юрисдикций и прав на наиболее важные монастыри и соборы, подчеркнуть враждебность государства к миллионам своих граждан только из-за их принадлежности к определенной религиозной общине – это даже не глупость, это вполне целенаправленное разрушение своей страны.

Почему так много людей поддерживают это и видят тут славную перемогу? Да по той же причине, по которой в России столичный креативный класс страшно огорчается по поводу строительства церквей – это культурный маркер, который напоминает им, что они – не западноевропейцы, они обладают другой цивилизационной идентичностью, которую не хотят принять.

В 1990-е годы в Москве многие верили, что если мы перестанем быть русскими, мы сделаемся западноевропейцами или американцами – и будем жить богато и привольно, как они. Потом выяснилось, что это не работает – другие народы сформированы другой историей, другой географией, а наша собственная история и культура – это не то, из чего мы могли бы выскочить. 

Сейчас многие украинцы верят, что если порвать с «неудачной» идентичностью – восточнославянской и православной, тем самым «русским миром», который объединяет Киев, Новгород и Москву – они сделаются «европейцами» и заживут в достатке и благоустройстве. Это очевидным образом не работает – и не может сработать.

На этом можно много чего разрушить, но вот построить ничего нельзя. Это тупик, и из него когда-нибудь придется выходить – лучше раньше, чем позже.

Взгляд