Виктор Мараховский: «Новое благочестие как угроза»

Вначале — о главном шоке недели. Последние дни в стране, по мнению гигантского числа авторитетных экспертов, отважных блогеров и анонимных каналов, должны были стать грозовыми.

И в известном смысле они действительно стали шокирующими. Ибо созванные на минувших выходных митинги против экономической политики государства, обещавшие стать самыми масштабными антивластными выступлениями за многие годы — закончились для организаторов не то что поражением по очкам, а просто нокаутом.

Напомним: согласно опросам, граждане более месяца назад высказали и дружную решительную антипатию известной правительственной идее. Цифры в 80 и 90% «против», цитируемые социологическими службами, мотивированная часть медийно активного населения трактовала в зависимости от степени энтузиазма — вплоть до «мы видим начало конца этой власти».

Когда выходные отшумели, все получили возможность увидеть безжалостные цифры. Суббота, центр Москвы, митинг КПРФ — 6,5 тыс. участников. Воскресенье, центр Москвы, митинг внепарламентских оппозиционеров под флагом (что несколько комично в данной ситуации) Либертарианской партии — 2,5 тыс. участников.

Как мы помним, сторонники идеи Конца Этого Государства ранее имели рабочую гипотезу, что протесты конца июня — начала июля «не взлетели» в связи с отвлекающей ролью футбольного чемпионата.

Однако реальность оказалась неподатливой. Говоря просто — естественная человеческая антипатия к отодвиганию в будущее социальных благ (а также обида на тех, кто по мнению граждан это допустил) конвертировалась в три миллиона подписей в интернете и 0,2% от этого числа, вышедшие на улицы.

В связи с чем особо экспрессивные современники, объявлявшие нелегитимной всю выбранную за последние два года власть в России — очевидно, несколько обманулись. И приняли за «потерю легитимности» обычное принятие непопулярного решения.

Это уже не первый, не второй и не пятый случай, когда государство вроде бы терпит масштабное поражение в виртуальной информационной войне, а затем легко отыгрывается в физической реальности.

Есть основания полагать, что причина тут не в могуществе информационной госполитики и не в хитрости высших политтехнологов 99-го уровня.

По одной причине: высшие политтехнологи всю весну и значительную часть лета были сосредоточены вовсе не на смягчении негативного эффекта от непопулярных идей правительства (они, как известно, валятся на публику всегда в виде сюрпризов), а на пост-выборном распределении постов и полномочий. И если взглянуть на то, как государство отреагировало на протестный виртуальный всплеск — версия о продуманной стратегии перестает казаться убедительной.

Как представляется, основная заслуга в распылении ожидающихся протестов последних лет принадлежит организаторам противовластных выступлений. По той причине, что они, представляя собой в принципе ровно тот же медиа-класс, что и их «казённые» коллеги — обладают всеми его признаками при куда меньших ресурсах.

И потому они в принципе оказываются раз за разом а) не готовы к ожидающимся событиям; б) не в состоянии отдать предпочтение темам, которые близки гражданам, а не им лично; в) не в состоянии сформулировать и обосновать для собственных массовых сограждан алгоритм действий. Ибо мыслят не стратегиями, а кейсами — за каждым из которых следуют бонусы и отдых.

В качестве фатального примера тут можно привести тот факт, что посреди достаточно широкого социального (пусть и виртуального) бурления лета те, кто обладает в непримиримо-оппозиционной интеллектуальной верхушке контрольным пакетом авторитетности, продолжали упорно строить свой пафос вокруг сидящего за терроризм украинского «режиссёра Сенцова».

Что же касается прогосударственного мейнстрима (на весьма большую часть, повторимся, состоящего из представителей той же социальной прослойки, что и протестная верхушка), — то в нем в последнее время прослеживается, пожалуй, даже более настораживающая тенденция.

Говоря прямо: наиболее компетентным способом реагирования на резонансные темы в официозе становится самоустранение от их обсуждения и озвучивания. Острая и неудобная проблематика находит себе путь в официоз, строго говоря, только в форме бодрых отчетов о начавшемся наконец-то решении наболевших проблем. Сама же постановка и осмысление проблематики — целиком передаются в ведение антигосударственных мозговых центров.

Чтобы понять, насколько всё плохо — достаточно взять любое из популярных ток-шоу центральных каналов и подсчитать соотношение тем Трамп/Украина/внутрироссийская экономическая и социальная проблематика. Результаты не просто наглядны — они безжалостны (я подсчитал, среднее соотношение в месяц 17 (Трамп)/12 (Украина)/1 (Россия, если не считать преступлений и светских скандалов)).

Американский президент и соседняя территория уделывают в медиапространстве внутренние темы не только потому, что там новости ярче и смешнее. Но и потому, что внутренняя тематика расценивается как изначально подозрительная.

Собственно механизм, позволивший нынешней «новой сдержанности» стать мейнстримом прогосударственной медиасферы, очевиден. Всякое должностное лицо стремится минимизировать свою ответственность — а значит, минимизировать риски, а значит, и избегать рискованной проблематики. Когда этот взгляд усваивают целые слои, да ещё в медийном пространстве, — неизбежно возникновение современного аналога позднесоветского благочестия (с тем отличием, что в позднем СССР интернетом и антигосударственными порталами работали курилки и кухни, причем зачастую ревнителей благочестия).

В этой ситуации очевидная лояльность граждан власти, несмотря на информационный фон, не должна расслаблять.

Советские граждане, как мы помним, оставались в большинстве своём вполне лояльными советской власти даже в то время, когда государство начало трещать и разваливаться прямо у неё в руках. Однако их поддержка тонущему государству оказалась в итоге вполне виртуальна — несмотря на отсутствие интернета. Просто по той причине, что все более-менее понятные рассуждения на злободневные темы были отданы полностью сверхактивным антигосударстсвенным меньшинствам.

Уже одна эта аналогия должна заставить государство осознать «новое благочестие» именно как угрозу.

Политаналитика