Изгнание трихинов

На днях состоялся Крестный Ход, посвященный 100-летней годовщине убиения святых царственных мучеников. В нем приняло участие около 100 тысяч человек, которые, во главе с Патриархом Московским и всея Руси Кириллом прошли около 21 километра, от Храма на Крови в Екатеринбурге до монастыря Царственных страстотерпцев в урочище Ганина яма.

Такое растущее почитание святых царственных мучеников – это знак постепенного исцеления народной души.

Федор Михайлович Достоевский, известный своим глубочайшим проникновением в тайны человеческой души, оставил нам образ “трихинов” – микробов, которые, на самом деле, оказываются падшими духами, помрачающими разум и порабощающими волю людей. Этот образ духовной инфекции, который – еще в 1870-тые годы с жутковатой точностью предвещает события в России и в других странах, в ХХ веке – актуален и сейчас. И вот торжественное, благоговейное почитание императорской семьи – это избавление сразу от нескольких трихинов, которые отравляют весь людской род – но которые произвели особенно сильные разрушения у нас, в России.

Мы не можем покаяться в убийстве Государя, его супруги и детей, потому что мы не принимали участия в этом злодеянии. Но мы можем – и должны – понять, что произошло, как так могло случиться, какие трихины, носившиеся в воздухе, так поработили сознание людей. Они, собственно, и продолжают носиться – хотя в наши дни, слава Богу, они гораздо менее влиятельны. Их можно заметить по тем комментариям, которые появляются в сети.

Первый трихин носит гордое имя “исторической необходимости”. Он внушает людям веру в то, что явные преступления – такие как преднамеренное убийство ребенка – могут быть оправданы этой самой “исторической необходимостью”. Хотя коммунизм не тождественен нацизму – и уравнивать их было бы несправедливо, в обоих движениях этот трихин отчетливо присутствовал. Национал-социалисты полагали, что “низшим расам” самой природой предопределено унавозить собою восход “высших”, это есть биологическая, природная неизбежность, и массовые убийства только помогают совершится тому, что совершится в любом случае.

Коммунисты, хотя были вполне чужды расовых теорий нацистов, также верили, что исторический процесс развивается с неизбежностью, через кровавые революции – к светлому будущему, и жертвы, насилие и кровь в этом процессе просто неизбежны, нравится нам это или нет. Для тех и других было характерно – и характерно до сих пор – размывание личной ответственности и личного выбора. В истории действуют не люди, совершающие определенные поступки по своей свободной воле, а некий безличный исторический процесс, “время”, которое “круто завернуло”. Семья Государя – и его верные слуги, и еще множество людей пали жертвой не конкретных убийц, которые вдохновлялись конкретной идеологией, а “времени”, которое “было такое”. Революция, мол, это всегда кровь и жертвы, чего бы вы хотели, грандиозные социальные перевороты не совершаются бескровно.

Но революция – это не стихийное бедствие. Она складывается из конкретных решений конкретных лиц. Решений, которые люди принимают по своей воле и за которые они несут ответственность перед Богом – как и мы несем ответственность перед Богом за наши решения. В частности за то, как мы относимся к тем или иным историческим событиям. Одобряем мы или порицаем те или иные исторические злодейства.

Другой трихин – это трихин по имени “Великая Цель”. Он родственен первому, и преследует ту же цель – внушить людям, что явные злодеяния можно оправдать, даже представить чем-то достойным и справедливым, в свете Великой Цели. Он внушает людям мысль удивительную по своей нелепости, но в то же время чрезвычайно популярную. Мысль о том, что в царство мира, братства и справедливости можно прийти путем насилия, ненависти и обильного пролития, по большей части, невинной крови. Очевидные гнусности и преступления текущего периода будут искуплены грядущим светлым царством, где уже не будет эксплуатации человека человеком, войн, угнетения – но будет счастье миллиардов, которые с благодарностью будут вспоминать тяжелый и кровавый труд тех, кто не боялся запачкаться ради этого светлого будущего. Эти обетования не были исполнены; светлое будущее так и не пришло. Но, как ни странно, есть люди, которые продолжают повторять “а зато мы построили справедливое общество”.

Во-первых, вы его не построили – называть построенное общество “справедливым” можно было только в порядке мрачной иронии – или невероятной наивности человека, который никогда в жизни не слышал слова “спецраспределитель”. Во-вторых с самого начала нельзя покупать временные благословения ценой вечного проклятия – даже если бы их и можно было купить таким образом. У человека – в том числе у убийц в ипатьевском доме – есть бессмертная душа, которую можно спасти или погубить. И эта душа важнее, и гораздо реальнее, чем то “светлое будущее”, которое трихин предлагает купить, продав ее. Совершать беззаконное убийство - как и одобрять его – значит губить нечто более важное и драгоценное, чем “светлое будущее всего человечества” – бессмертную душу. “Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?” (Мар.8:36)

Другое дело, что одно из проявлений пораженности этим трихином – это отрицание и заповедей Божиих, и бессмертной души. Он внушает людям, что никакой другой расплаты за преступления, кроме чисто посюсторонней, не существует, и если вы ее избежали, то можете спать совершенно спокойно. А убитые – надежно изглажены из реальности и о них никто не вспомнит.

Третий трихин – это преклонение перед беззаконным насилием. Наиболее часто противники Государя обвиняют его в “слабости”. Как будто “слабость” это преступление, за которое человека надо убить со всей семьей и слугами. Речь идет не о “слабоволии” в обычном смысле. Под “силой” этот трихин понимает способность – и аппетит – к беззаконному насилию. Не случайно множество ненавистников Государя сильно пересекается с множеством поклонников Сталина. Вот кто был “силен” в их понимании. Он умер в глубокой старости от естественных причин – потому что убил всех своих врагов, всех, кто мог представлять для него угрозу, а также всех, кто и не помышлял ему угрожать – но теоретически мог представлять угрозу в будущем, и еще кучу народа попавшего в жернова машины террора более или менее случайно. А машину террора он выстроил идеальную – в ней следующее поколение палачей расстреливало предыдущее. Вот такой образ действий - в отличие от “слабости” Государя – и одобряет трихин.

Это преклонение перед насилием неизбежно связано с презрением к жертвам – те, кого убили – слабаки, те, кто убил – одержал историческую победу. Конечно, оно является последовательно антихристианским – оно всегда на стороне распинателей – и, как правило, своего антихристианства и не скрывает.

Четвертый трихин вызывает у пораженных им утрату представления о том, что невинных людей – а особенно детей – убивать нельзя. Пораженные долго рассказывают, какой плохой человек был Николай II, с таким видом, что, если им удастся обосновать этот тезис, это сразу как-то оправдает не только его бессудное убийство, но и убийство его жены, детей и слуг – которых даже горячие ненавистники Императора ни в чем не обвиняют. За этим стоит какое-то вывернутое наизнанку представление о правосудии – обычно суд предъявляет обвинения, дает возможность обвиняемому защищаться (самому или при помощи адвокатов) и только потом выносит приговор. Здесь мы видим, как человека сначала убивают в подвале, вместе группой других лиц, потом, задним числом, объясняют, какой он был плохой.

И вот люди, которые выходят на Крестный Ход памяти Государя, изгоняют этих трихинов. Нет, невинных людей убивать нельзя. Нет, предполагаемое светлое будущее, которое должно быть построено на крови и убийствах, ничего не оправдывает. Нет, готовность к беззаконному насилию – это не “сила”, и уже точно не что-то, что следует прославлять.

Мы, напротив, будем прославлять убиенных, и мы не дадим уничтожить их память. И мы не дадим обмануть себя снова. Как сказал Патриарх, “Наверное, первый и самый важный урок, который мы сегодня должны вынести из трагедии столетней давности, – это то, что никакие посылы новой, счастливой жизни, никакие надежды на помощь извне, где якобы эту помощь способны оказать более образованные, продвинутые люди, не должны соблазнять наш народ. Мы должны помнить трагедию прошлого, должен развиться иммунитет к любым призывам добиться человеческого счастья через разрушение того, что есть, через кровь”.