Петр Акопов: Почему российская интеллигенция верит в «отсталость России»

Украинские СМИ любят разговаривать с представителями российской либеральной общественности о гене рабства – который, как они считают, мешает евроинтеграции не только России, но и Украины. Мол, вот она, главная проблема, мешающая украинскому счастью. И многие гости из России с радостью соглашаются с этим.

75-летняя Людмила Улицкая, хотя и давала интервью телеканалу «112 Украина» по видеосвязи из итальянской Лигурии, попыталась уйти от однозначного ответа на соответствующий вопрос Дмитрия Гордона. «Есть ли ген рабства?» – спросил Улицкую Гордон, упомянув о том, что по образованию она биолог. Не согласившись, что такой ген есть, она все же допустила «некую биологическую предрасположенность». Но «дело не в генетике, а в цивилизационном процессе», добавила Улицкая:

«Мы не можем стать европейцами, нам нужно еще 150 лет, а может, больше. Вот эта вот разница «догоняния» – она на самом деле существует. Мы это чувствуем, общаясь с людьми в разных странах. Мы сейчас выезжаем и видим: вот страна, которая застряла в феодализме, вот страна, которая еще живет в Средневековье».

Улицкая согласилась с Гордоном в том, что Россия «уплывает в какую-то архаику и движется в обратную сторону от прогресса». Однако оговорилась, что для России еще со времен реформ Петра Первого некий колебательный процесс – это норма.

«Мы уже коснулись того, что это колебательный процесс и есть надежда, что это когда-нибудь двинется в другую сторону. Вероятно, при другом руководстве».

Нельзя сказать, что высказывания Улицкой удивляют.

Еще весной 2014-го, сразу после Крыма, она заявила, что «нынешняя политика превращает Россию в страну варваров»:

«Моя страна сегодня объявила войну культуре, объявила войну ценностям гуманизма, идее свободы личности, идее прав человека, которую вырабатывала цивилизация на протяжении всей своей истории. Моя страна больна агрессивным невежеством, национализмом и имперской манией».

Так что отношение писательницы к нынешней России понятно. Удивительно другое. Слова о 150-летнем отставании России от Европы слово в слово повторяют то, что говорили отечественные либералы-космополиты и в XIX, и в XX веке.

То есть мы имеем дело с определенным символом веры – потому что ничем иным нельзя объяснить настолько устойчивую уверенность людей в чем-либо. Россия поменяла за эти два века три социально-экономических строя, но мы слышим одно и тоже от Чаадаева, Ленина, Сахарова, Улицкой: «Россия катастрофически отстала от Европы».

Подобное самоуничижение можно найти и в XVIII веке – когда оно, собственно говоря, и захватило часть правящего сословия. Реформы Петра Первого, перенимавшего многое из европейского уклада, и породили этот «комплекс неполноценности». Да и в XVII веке, когда произошел чудовищный церковный раскол, необходимость исправления Писания и богослужения объясняли как раз тем, что мы все напутали, а вот греки (та же Европа в тогдашнем понимании, пусть и не «латинская», то есть католическая, а православная) сохранили «правильную веру». Значительно позже выяснилось, что напутали как раз греки – но ценой самоуничижения и подражания иностранцам как раз и стал страшный церковный раскол, породивший не только петровскую реформу, но в конечном счете и революцию 1917 года.

Так что желание быть Европой стоило России огромных потрясений. Но если из начала XIX века этого еще можно было не понимать, то сто лет назад, оказавшись в европейском изгнании, даже многие «русские европейцы» с ужасом осознали всю катастрофичность попыток сделать из России Европу. Потом был коммунистический эксперимент. Начавшись с попытки сделать из России базу для мировой революции и центр нового человечества, он закончился формированием новой формы бытия русского государства в союзе с малыми национальными образованиями.

Но и тут, в конце советской эпохи, вылезло «искушение Европой» – под разговоры про нашу технологическую отсталость от Запада пошли разговоры о том, что «надо стать частью цивилизованного мира». СССР рухнул под гул мечты о «шведском социализме», богатом и спокойном, или «американском образе жизни». Ни то ни другое не состоялось в России – да и не могло состояться. Догнать и перегнать ни США, ни Евросоюз мы не можем, и никогда не сможем.

Потому что Россия не Европа. Мы идем разными путями. Да, у нас много общего с европейской цивилизацией – вот только в том числе и с той, от которой сама Европа сейчас уже уходит все дальше и дальше. Москва – Третий Рим, потому что мы наследники империи ромеев, то есть Византии, давшей нам христианство. Кремль строили итальянцы, у них же мы учились рисовать, а немцы внесли большой вклад в наше военное дело – но построенное нами государство не европейское, а русское. Не азиатское, не европейское и даже не евразийское, если понимать под этим банальное смешение Востока и Запада. Русские – это отдельная, самостоятельная цивилизация, которая не может никого догонять и ни от кого отставать.

Точно так же, как не могут ни от кого отставать китайцы – но у них, слава богу, подобный подход к самим себе совершенно не популярен. Простительно, когда «отсталость» или «развитие» цивилизаций измеряют по критерию развития технологий те, кто видит в них смысл человеческого существования – но поразительно, когда на это ориентируются писатели. Да, Европа опережает Россию по технологическому уровню – ну так и Япония еще недавно была на порядок более продвинутой, чем Китай. И что? Любой китаец рассмеялся бы над предположением, что на основании этого «Китай отстает от Японии, становится мировой провинцией». Потому что китайцы знают цену своей истории и культуре, своей цивилизации и своему народу.

Русские же часто впадают в самоуничижение – или нас хотят заставить пребывать в нем. Величие и развитость цивилизации определяется глубиной ее веры, силой национального характера, высотами ее духа, убежденностью в собственных силах. Никого не догоняя – всех обогнать. На это способны русские – и в этом секрет величия нашей цивилизации.

Взгляд